Барбара Виктор - Мозаика судеб
– Это как раз касается вас. Насчет поисков места в жизни…
Когда небо чуть поблекло и над самым морем, там, где садилось солнце, порозовело, они закончили загорать и вошли в дом. Молча прошли на кухню, занялись обедом… Адриена готовила приправу к цыплятам с аппетитной золотистой корочкой, руки у нее были в красном перце, Дина принялась резать овощи для салата – лук, помидоры, огурцы.
– Вы знаете, он до сих пор любит маму, – неожиданно заявила Дина.
– Они так долго прожили вместе.
– И она по-прежнему любит его.
– Это твои фантазии.
– Тогда почему он так сильно переживает из-за этой фотографии?
– Ты еще слишком молода, чтобы понять, но со временем услышишь о территориальной неприкосновенности.
Дина на мгновение замерла с ножом в руке:
– Вы считаете, что они совершили ошибку, когда развелись?
– Я не могу ничего утверждать. Одно знаю наверняка – они оба очень любят тебя.
Дина вытерла слезы.
– Что, такой горький? – улыбнулась Адриена, кивком указывая на недорезанную луковицу.
– Иногда я чувствую себя той косточкой из грудки цыпленка, которую на спор тянет каждый к себе… Кому больше достанется…
– Тогда почему ты не позволяешь мне помочь тебе? Стать твоим другом?
– Он никогда не женится на вас, – вместо ответа сказала Дина и с силой хлопнула дверцей холодильника. – Он больше никогда ни на ком не женится.
Адриена побледнела.
– И как же мне теперь быть? – спросила она.
– Да никак… – твердо сказала Дина. – Пока жив, не женится!
Они почти добрались до кладбища, когда Адриена свернула на заправочную станцию. Подкатив к колонке, она опустила окно и попросила подбежавшего паренька заправить бак. Наблюдая за его работой, Адриена спросила Дину:
– Теперь ты можешь объяснить, почему отказалась разговаривать со своей матерью?
Дина неожиданно уткнулась лицом в ладони и заплакала. Адриена осторожно погладила девушку по голове, подождала, пока рыдания стихнут и она сможет говорить. Наконец Дина успокоилась.
– Случилось столько всего, что, если я буду с ней общаться сейчас, все решат, что я предала папу, что не ценю всего того, что он сделал для меня.
Парень, окончив заправку, приблизился к автомобилю, Адриена протянула ему свою кредитную карточку.
– Я уверена, что как раз Пит и хотел бы, чтобы ты помирилась с мамой. Особенно теперь, – сказала Адриена и подняла окно. – Он никогда не настраивал тебя против нее.
– Конечно, нет, – быстро ответила Дина. – Я ни в чем не могу упрекнуть его. Он всегда поступал честно, разговаривал со мной как со взрослой, не отказывался отвечать, какие бы вопросы я ему ни задавала. Отец никогда не уходил от темы, как предпочитала делать она.
– Но ведь не поэтому ты отказалась разговаривать с матерью?
Дина проявила несвойственную таким юным девушкам сдержанность, проигнорировала вопрос Адриены и в свою очередь спросила:
– Неужели отец ни разу не рассказывал вам о причине развода? Может, скажете, что вы его даже не спрашивали?
Адриена отвела взгляд:
– Много раз, но он постоянно уходил от объяснений.
– Тогда почему это должна сделать я?
– Да потому, что у тебя осталась только мать, единственный близкий тебе человек, а ты не хочешь даже говорить с ней! И еще потому, что я чувствую ответственность за тебя.
В этот момент обслуживающий клиентов парень вновь подошел к машине с квитанцией в руках. Адриена опустила стекло, мельком глянула на сумму, поставила свою подпись и закрыла окно.
Когда они выехали на шоссе и набрали скорость, Дина начала:
– Я не хочу разговаривать со своей матерью, потому что потеряла к ней всякое уважение, всякое доверие.
– А ты ей об этом сказала? – Адриена увеличила скорость.
– Она стала бы все отрицать или обвинять папу, что это он настраивал меня против нее.
– Конечно, уйти от разговора гораздо легче.
Дине трудно было осознать самой, а тем более объяснить Адриене причины ее отчуждения от матери. Постепенно превращаясь из девочки в женщину, Дина отдалялась от своей матери. Когда она заметила, что у нее бюст полнее, чем у матери, а размер ноги больше, она еще сильнее потянулась к отцу.
– Мне и так было нелегко… – наконец выдавила из себя Дина.
В этот момент Адриена резко вильнула, чтобы объехать сбитую кошку, Дину бросило на дверцу, и она замолчала. Потом, поерзав на сиденье, продолжила:
– …после этого проклятого развода. Но теперь у меня собственная жизнь и мне нет дела до ее проблем.
– Какого рода проблем?
– Она постоянно боялась, что отец не сможет платить за мое обучение, что каждый чек может оказаться последним. Всякий раз, как я упоминала о деньгах, у нее на лице появлялось выражение ужаса.
Адриена достала из сумочки носовой платок.
– Как ты можешь так говорить? Может быть, у нее были на то причины.
– Меня эти причины не интересуют. У меня достаточно своих проблем, – с горечью сказала Дина. – Все, в чем я нуждалась, так это в уверенности. Моей вины в их разводе нет, так почему я должна расплачиваться?
– Тогда почему твой гнев направлен только на мать?
– Отцу тоже доставалось до тех пор, пока я не узнала, что его вины в разводе нет.
Адриена с силой нажала ногой на педаль газа, и машина резко рванулась вперед.
– Во всяком конфликте участвуют две стороны.
– Вы знаете, почему они развелись?!
– По-видимому, нет.
– Неужели не ясно, что всему причиной была измена.
– То, как ты об этом говоришь, не вносит никакой ясности. Измены случаются почти во всех семьях, и не всегда в этом виноват лишь один из супругов. Твоей матери пришлось очень несладко, иначе бы она не оставила его.
– Не мама оставила, а он ушел от нее. Это она изменила…
Адриена взглянула на Дину:
– Это он тебе так сказал?
Девушка кивнула.
– Тогда сразу возникает множество вопросов…
– Что вовсе не дает права на измену.
Адриена печально улыбнулась:
– Люди совершают ошибки и не всегда понимают, что исправить их будет уже невозможно.
– Она должна прежде всего думать обо мне, она же мать!
Но где Дина могла узнать, что матери не застрахованы от ошибок. Матери – не святые, они тоже люди, со своими ошибками, страстями и горестями. Конечно, не в католической школе, где воспитательницы-монахини наставляли детей, что матери не совершают никаких грехов, кроме одного – сексуального, когда происходит зачатие ребенка, но этот единственный грех заранее прощается церковью. Телевидение внушало Дине уверенность, что матери – это существа, которые все знают, все прощают, жертвуют собой ради детей и которых не касаются проблемы секса. Женские журналы, которые попадали Дине в руки, воспевали женщину-хозяйку, помогающую мужу делать карьеру и воспитывающую кучу симпатичных ребятишек.
