Сьюзен Айзекс - Волшебный час
Она облокотилась на кухонную стойку и улыбнулась.
— Да на всех. Когда он снимал фильм, любой, кто ему мешал, мог стать его врагом. И это забавно, потому что он вообще-то казался чарующим и обаятельным, и очень сдержанным. Когда мы были женаты, и у нас случались скандалы, я орала, колотила кулаками по холодильнику, а Сай наблюдал за мной, как наблюдал бы за актрисой, импровизирующей на тему «Жена, которую вывели из себя». Но в процессе фильма, — не дай Бог, — это совершенно другой сюжет! Прощай, бездна очарования. К чертям шарм! На карту поставлены его деньги и репутация. Он никогда не орал — это не в его стиле, зато он умел устраивать разносы вкрадчивым и совершенно ледяным тоном. И это было страшно — ярость в форме ледяной вежливости. Уж поверьте, он своего добивался.
— Когда вы разговаривали в последний раз, он был на кого-нибудь рассержен?
— Думаю, на Линдси.
— Но, насколько мне известно, они жили вместе. И вроде бы любили друг друга.
— Ну знаете ли, должна вам сказать, что касается любви, тут вопрос спорный. Но даже если и так — кино есть кино. Продюсер не может любитьактрису, которая подвергает риску проект стоимостью в двадцать миллионов долларов. Сай сказал мне, что отснятое было просто ужасно, и это здорово меня удивило, потому что как раз она стала знаменитой отнюдь не из-за хорошенькой мордашки. У нее действительно талант.
— То есть, вы полагаете, Сай в ней разочаровался?
— Знаете, у Сая есть редкий дар с легкостью влюбиться и без проблем разлюбить.
— Давайте оставим пока любовь. Она его раздражала? Сердила?
— Он просто бесился. Он сказал, что она палец о палец не ударила, ни капли мысли и энергии не вложила в роль, потому что не считала этот фильм важным для себя. Именно это Сая и доконало. Он свято верил, что фильм, который сделан искренне и трогает зрителя, — пусть даже это эксцентричная комедия, — это фильм важный. Он верил в «Звездную ночь». А Линдси — нет. Хуже того: она такого высокого мнения о своей особе, что даже не способна понять, насколько плохо играет. Ну и естественно, она сознавала, что ее положение не ахти. Я думаю, если бы его не убили, он бы ей устроил такую преисподнюю!
— Значит, он уже решил избавиться от Линдси?
— Ага. И заодно от постановщика.
— Как его зовут?
— Виктор Сантана.
— А что за проблемы с постановщиком?
— Кажется, у Сантаны шуры-муры с Линдси. Поэтому он не мог или не хотел на нее повлиять.
— Кто-нибудь еще?
— Ну, его обычный список ненавидимых. Оператор, которого они наняли — какой-то гений из Франции, — тот снимал слишком пастельно. Другой, мультипликатор — тот чересчур рьяно катил бочку на профсоюз киномехаников. Сай на всех на них злился поочередно.
— Ну хорошо, а кто из киношников мог иметь зуб на Сая?
— Не знаю. Я же не имею отношения к «Звездной ночи».
— А как насчет Линдси Киф?
— Знаете, если актрисе, обласканной критикой, заявляют, что она играет отвратительно, не имеет никакого значения, насколько гениально она может скрывать свое неудовольствие. И потом, когда вечерние просмотры — полный караул, ну… дальнейшее можно мысленно предугадать. Но я ни за что не поверю, что она его застрелила из-за того, что он раскритиковал ее работу.
— Кто еще?
— Не имею понятия.
Я посмотрел ей прямо в глаза:
— Он был вашем мужем. Он ведь, наверное, посвящал вас во многое?
— Мы не так уж часто беседовали.
— Думаю, достаточно часто. О ком еще он часто упоминал?
— Он действительно не упоминал никого конкретно.
— Ну а все-таки?
— Только имейте в виду, что это моя интерпретация того, что он никогда не говорил.
— Ну-ну.
— Этот фильм — слишком дорогая затея, чтобы ни от кого не зависеть. Наверное, его заботило то, что могут забеспокоиться люди, оказавшие ему поддержку. Те, кто вложил деньги в картину, наверняка прослышали о проблемах на съемочной площадке и, вероятно, заволновались.
— Кто же эти люди?
— По именам? Сама не знаю. Наверное, кто-то из времен его кошерно-колбасного бизнеса. — Она умолкла. — Вы же догадываетесь, что в производстве кино завязаны крутые люди.
— Ага, мафиозные деньги.
— Из того немногого, что говорил мне Сай, я подозреваю, что это не какие-нибудь головорезы. Скорее что-то вроде бизнесменов, в костюмах и галстуках, но при этом — в золотых двухкилограммовых браслетах с монограммами.
— И все? Больше никаких недоброхотов?
— Почти уверена. — Я дал ей время подумать. — Не-а, — произнесла она наконец. — Больше никого. Точно.
Я встал и посмотрел на нее. Она опустила голову, и я увидел ее темные блестящие волосы. Она тяжело дышала. Я понял, что как-то на нее действую. Не как коп, а как мужик.
— Бонни, вы толковы и наблюдательны. К тому же вы очень славная, и это мой вам комплимент.
Она попыталась посмотреть мне прямо в глаза, стараясь держаться непринужденно. И вдруг покраснела.
— Но вы что-то от меня скрываете. У меня такое ощущение, что это «что-то» связано со мной лично.
— Я ничего не скрываю. — На мгновение слова застряли у нее в горле.
Я подошел ближе:
— Бонни, вы можете помочь мне найти убийцу.
— Нет, не могу. Клянусь. Я рассказала вам все, что знаю.
— Послушайте, если так все паршиво складывалось с фильмом, с Линдси, кому, кроме вас, он мог довериться? Кто мог быть в курсе всех его дел? Кто его хорошо знал? Только вы.
— Прошу вас. Я рассказала вам все, что он мне говорил.
— Должен вам сказать, что-то вы ведете себя странно. Что вы утаиваете?
Она отвернулась.
— Ну же, чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы я заподозрил, что вы в чем-то замешаны?
— Почему вы так думаете? — Она еще не испугалась, но голос ее прозвучал напряженно.
— Давайте-ка начистоту, Бонни, — я сделал шаг по направлению к ней. Она попятилась назад и уперлась спиной в раковину. Я продолжал надвигаться. Мы оказались так близко, что почти касались друг друга. — Скажите мне то, о чем вы умолчали. Будьте благоразумны. Учтите, если я начну подозревать, что вы имеете к этому отношение, я буду вас преследовать, и ничто меня не остановит.
Спустя несколько минут после разговора с Бонни я подъехал к пляжу. Мне совершенно не понравилось, как закончилась наша беседа. Одно дело — это слегка обольстить ее, как мы, копы, всегда делаем. А другое — этот последний момент, когда я подошел к ней почти вплотную и начал угрожать. И сделал я это вовсе не для того, чтобы запугать. Я всего лишь хотел подойти к ней поближе. Бр-р-р, надо прочистить мозги.
