Николь Фосселер - Под шафрановой луной
– Больше всех мне понравилась твоя сестра, – тихо сказал он, немного помолчав. И уточнил, перехватив вопросительный взгляд Джонатана: – Майя.
Джонатан опустил бокал, из которого хотел было сделать глоток, на его лице отразилось удивление.
– Странно. Обычно гости мужского пола интересуются Ангелиной. Я был готов биться об заклад, что и ты не устоишь перед ее чарами.
Ральф выдохнул дым с тихим смешком.
– Я тоже так подумал, когда ты показал мне фотографию в поезде, и после, когда я увидел ее в зале, когда мы приехали. Бесспорно, она настоящая красавица. Но Майя… В Майе есть что-то особенное.
Он положил голову на спинку кресла, вытянул ноги и посмотрел на Джонатана.
– А можешь, как старший брат, взять инициативу на себя и помочь мне познакомиться с ней поближе? Завтра, на прогулке?
Джонатан посмотрел на него сперва изумленно, потом – с решимостью. Стукнув стаканом об стол, он от волнения вскочил и сделал несколько шагов.
– Нет, Ральф, исключено! Ты же сам рассказывал мне об Эвелине, Шарлотте, Дороти и Саре, – подсчитал он на пальцах, – и к тому же еще эта… эта Гарриет…
– Генриетта, – пробурчал Ральф с легким румянцем на щеках, свирепо расправляясь с сигарой.
– Вот именно, Генриетта!
– Генриетта не в счет, – пылко попытался отбиться Ральф. – Ведь она сама дала мне отставку и обручилась с майором на двадцать лет старше ее!
– Прекрасно, – подтрунивал Джонатан, – значит, справедливо вычеркнем эту юную леди из списка твоих последних завоеваний! Правда, в нем все равно останется мисс Фарнсворд, с которой ты спутался на пароходе, да к тому же одновременно с ее младшей сестрой! – Покачав головой, он схватил бокал и направил указательный палец на собеседника. – Я ценю нашу дружбу, но тебе не дам ни единого шанса пробудить в одной из моих сестер напрасные надежды! Особенно это касается Майи, – проворчал он и резко опустошил стакан.
– Ну, пожалуйста, Джо, – упорствовал Ральф, – клянусь, у меня нет коварного умысла.
Джонатан оперся о каминную полку, глядя в угасающее пламя, и с сомнением посмотрел на друга.
– Хочешь сказать, у тебя серьезные намерения?
Ральф ненадолго задумался. Он словно увидел самого себя на пороге. Позади – перебранки, флирт и короткие интрижки. А перед ним… Майя, и с ней играть не стоит, это сегодняшним вечером он понял быстро. К собственному изумлению, он ответил на вопрос Джонатана «да», потому что страстно этого желал. Джонатан глубоко вздохнул.
– Хорошо. Но если ты разобьешь ей сердце, я собственноручно переломаю тебе все кости, а потом позабочусь о твоей транспортировке в Тимбукту!
Несмотря на угрозы матери насмерть замерзнуть в холодную зимнюю ночь, Майя настояла на том, чтобы смыть с волос масло, прежде чем идти спать, а потом осторожно накрутила пряди на полоски бумаги, надеясь, что на следующий день локоны станут послушнее. Она старательно избегала смотреться в зеркало во время этого непривычного акта кокетства и долго лежала без сна, предвкушая завтрашний день, и впервые за много лет ее последняя мысль была не о капитане Ричарде Фрэнсисе Бертоне.
7
К утру столбик термометра опустился еще ниже. На окнах расцвели ледяные цветы, а ослепительный белый снег отражал сверкающее в синем небе зимнее солнце. Подобные дни так и манят на улицу, несмотря на холодный воздух, жесткий, свежий и пахнущий чистотой, как накрахмаленное белье. После завтрака четверо молодых людей весело выдвинулись из Блэкхолла, потеплее укутавшись от мороза: юные леди надели поверх широких платьев длинные накидки – Майя елово-зеленую, Ангелина кобальтово-синюю, – как следует затянули спереди широкие капоры и подобрали подходящие по цвету перчатки. Джонатан надел толстое коричневое плащ-пальто с многослойной накидкой, и хотя элегантный высокий цилиндр смотрелся на нем нелепо, он носил его с благородным хладнокровием. Полной противоположностью цилиндру был берет цвета хаки Ральфа Гарретта, застегнутый под подбородком на черный кожаный ремень, и пальто на подкладке из шерсти ягненка, которое сложно было назвать изящным. Но даже несколько комичный головной убор не мог нанести ущерба привлекательности лейтенанта.
Они брели по улице Святого Эгидия под заснеженными ветвями деревьев, мимо фасадов из типичного для Оксфорда желтовато-серого известняка. Майя и Ральф уверенно шагали по скрипучему, покрытому ледяной коркой снегу, а за ними под руку с Джонатаном семенила Ангелина – ей было нелегко удерживать равновесие в легких полусапожках. Сделав пол-оборота, Майя обвела широким жестом улицу.
– Каждый год в начале сентября здесь проходит ярмарка, длится два дня. Качели и карусели, глотатели огня и шарманщики, акробаты и оркестр. И, конечно, множество палаток, там продаются забавные жестяные игрушки и сладости. В детстве после этой ярмарки мне каждый раз было плохо всю ночь.
Ральф рассмеялся, запрокинув голову.
– Я тоже помню последствия таких ярмарок, даже слишком хорошо!
– Ага, и насколько я тебя знаю, сегодня мало что изменилось, только дело теперь не в сладостях, – отозвался позади Джонатан и дружелюбно засмеялся, когда Ральф с ухмылкой отмахнулся через плечо.
– Гвалт стоит жуткий, и всегда до поздней ночи, – Ангелина сердито фыркнула. – Каждый год поступают все новые жалобы и прошения от соседей, чтобы эту ярмарку наконец отменили. Это все-таки респектабельный район! Но нет, земля-то принадлежит колледжу Сент-Джонс, и арендная плата за ярмарку поступает в его закрома, так что пока попытки не увенчались успехом.
Майя и Ральф с легкими улыбками переглянулись, и Майя откашлялась, войдя в роль профессионального гида.
– Это колледж Сент-Джонс, – пояснила она, указав налево, на зубчатые стены здания с острыми фронтонами и высокими дымовыми трубами. От их дыхания в ледяном воздухе появлялись белые прозрачные облачка. – А вон та тропа за стеной ведет к главному входу в Тринити.
– А в каком колледже преподает ваш отец? – поинтересовался Ральф.
– Баллиол, в конце следующей улицы, на пересечении с Броад-стрит, – ответила Майя и указала прямо. – По дороге в город мы будем проходить мимо. Это старейший из двадцати колледжей университета, основан в одна тысяча двести шестьдесят третьем году.
Судя по всему, Ральф был впечатлен.
– Двадцать колледжей… – повторил он вполголоса и, рассмеявшись, добавил: – Да здесь они, должно быть, на каждом углу!
Майя кивнула.
– Так и есть. Вокруг Бодлеанской библиотеки выстроились один за другим: Магдален, колледж Всех Святых, Экстер-колледж и так далее.
Ральф обернулся к Джонатану, окликнувшему его по имени.
