Луис Реннисон - Ангус, стринги и поцелуй взасос
Джек выдохнула дым мне в лицо и говорит:
— Нужно бежать так, чтобы вырубиться.
Тут уж даже Рози возникла:
— Вырубиться? Зачем?
Джеки смачно затянулась и молча посмотрела на нас, как на дур.
— А зачем нам вырубаться? — повторила Рози.
— Не тупи, — сказала Джеки. — Очень выгодно вырубаться, например, во время ассамблеи. Тебя выносят, складируют, и ты свободна. Или на физике. Задание не сделала, пришла и вырубилась. И ты свободна. И на физ-ре тоже, и на других предметах.
Но Рози, она такая простая, говорит:
— Сесть на корточки и дышать по-собачьи это еще ладно. Но в школе особо не побегаешь.
Джеки как попрет грудью на Рози, а Джеки у нас крупная девочка, и ручищи у нее о-го-го…
И мы сдались.
23.00
Чувствую себя полной дурой. Больше не буду плясать под дудку Джеки. Как я им вырублюсь?
Я села на корточки, задышала по-собачьи, потом сорвалась с места и побежала — думала, умру, но все равно не вырубилась. Зато врезалась прямо в мистера Этвуда — он выходил из своей сторожки. Чуть ногу о него не сломала. К сожалению, сам Элвис не пострадал.
Пятница, 18 декабря
19.30
Джас уже пропустила целую неделю. Очень за нее волнуюсь — она даже к телефону не подходит. Один раз ей дозвонился Санта-Клаус и попытался поговорить с ней моим голосом, но она бросила трубку…
Пятница, 25 декабря
10.00
Поздравляю всех с днем Святого Николаса [48]!
Первый подарок поступил от Либби, прямо с утра. Это была поделка из цветного пластилина с подозрительными вкраплениями коричневого цвета. Либби сказала: «Ляля» — и положила подарочек рядом со мной на подушку.
Поскольку мы немного «ужимаемся» (слово фати) в деньгах, мы не можем позволить себе дорогие подарки. Мне обидно, но я не могу испортить отцу Рождество своими упреками за то, что мне подарили всего лишь несколько CD, пудру, леггинсы, кроссовки и духи. А я приготовила ему фиксатор для усов — думаю, он будет очень им дорожить.
А маме — косметику собственного изготовления: маску для лица из яичного желтка и всяких там добавок. Мама сразу наложила маску — и, хотя она вся покрылась сыпью, омолаживающий эффект был налицо.
А для Либби я сделала бумажный костюм доброй феи и волшебную палочку — она нас без конца тыкала этой палочкой и заколдовывала. Меня она на целый час превратила в «поросеночка», а я так любила свиные сосиски…
Наконец позвонила Джас. Мы поздравили друг друга с Рождеством. Но Джас все равно никуда не хочет идти, так что «счастливый» праздник будем встречать по домам.
Ангусу мы надели венок из мишуры, он долго сердился, а потом разодрал венок в клочья.
Мама слепила для него из кошачьих консервов «Kattomeat» мышку. Ангус отгрыз мышке голову, теперь сидит и смотрит, ждет, когда она шевельнется в последний раз…
Нет, в следующем году примкну к какому-нибудь течению, например, «new-age»[49] — в день зимнего солнцестояния покину родной кров и отправлюсь в Стоунхендж[50]. А может, буду наслаждаться свободой и танцевать ритуальные танцы вместе с друидами[51].
Это лучше, чем сидеть и смотреть, как папа осваивает новую электрощетку. Правда, я немного воспряла духом, когда жужжащяя щетка запуталась у него в усах…
Суббота, 26 декабря
Полдень
Quel dommage и тра-та-та. Папа с мамой сели на меня и поехали. Они хотят в «последний разочек» побыть вдвоем. 29-го папа улетает в Вангамата (ах, ах, сейчас заплачу), и напоследок он решил сделать маме «подарок» — ведет ее в паб. Ничего себе вдвоем — они берут с собой дядю Эдди! (А Либби оставляют на меня.) На мамином месте я бы притворилась больной и даже сломала бы себе ногу, только бы не видеть пьяного дядю Эдди и не слышать его «Agadoo»[52].
23.30
Родители ввалились домой под хмельком и хихикают как молоденькие. Пытаюсь заснуть, но они так шумят, никакой совести у людей. Устроили себе танцы под «Birdy Song»[53].
Полный абзац.
Потом они стали подниматься по лестнице, громко предупреждая друг друга: «Тсс… тсс…» Мама заглянула ко мне в комнату и ойкнула, увидев Либбины ноги у меня на по-душке. Она перенесла Либби в ее кроватку, а потом — кошмар! — папа погладил меня по голове. Я притворилась спящей…
Воскресенье, 27 декабря
11.00
Папа с мамой все еще валяются в постели. Пойду подсуну им Либби — пусть пообщаются с дочерью.
14.00
Они снова уходят. Папа дал мне утешительные пять фунтов.
Вторник, 29 декабря
20.00
Сегодня папа покинул нас. Знаете, я даже немножко всплакнула. Он сел в коляску дяди Эддиного мотоцикла, и они утрындели. Мы с мамой стояли и махали ему вслед ручками. Папа обещал сразу же позвонить, как долетит. Он будет в Вангамата через два дня, по дороге куда-то там еще заедет. Вангамата — это где-то у черта на куличиках. Мама весь вечер плачет и сморкается, плачет и сморкается. Я пошла и купила ей на папины 5 фунтов коробку «Milk Tray»[54].
Мама переводила конфеты и плакала. А Либби взяла миску Ангуса и плачет прямо туда.
Взрывоопасные трусы (См. также «Джорджиальные словечки»)
Пятница, 1 января
11.00
Я решила:
быть хорошей с хорошими людьми;
быть вежливой с соседями;
бороться с собственным высокомерием;
радоваться своим плюсам, а не расстраиваться из-за минусов. Например, буду меньше думать про свой нос и больше про зубы…
Пятница, 2 января
11.30
Наконец-то Джас вышла на связь. Ее родители не исключают, что это инфекционная ангина. Когда пойду навещать, на всякий случай обмотаю рот и нос шарфом. Подозреваю, что инфекционная ангина еще бывает, когда перецелуешься. Вообще целоваться с мальчиками чревато последствиями — то они кладут тебе руки на грудь, то сваливаешься с ангиной… Так что выбирай: либо ходи нецелованная, либо получай разбухшие гланды. Тогда вопрос: отчего у Спички такие распухшие ноги? Ее что, в ноги целовали? Бе-ээ, меня сейчас вырвет. Не хочу никуда идти.
Нет. Нехорошо. Я нужна своей подруге. А чтобы не заразиться, буду отворачиваться.
16.00
Пришла к Джаске. Она очень осунулась, бледнющая… И в комнате у нее сверх-порядок, это пугает. И зеркало на трюмо она развернула к стене. Когда я вошла, Джаска даже глаз не открыла. Я присела к ней на кровать и сказала:
— Джас, ты что? Поговори со мной, я же твоя лучшая подруга.
Молчит.
— Джас, что случилось? Ты можешь мне доверять.
