Рэйчел Гибсон - Настоящая любовь и другие напасти
Еще одно фото.
— Положи руку ему на плечо, — сказал фотограф и поправил объектив. — Валери, наклони прожектор чуть-чуть вверх. Вот так.
За исключением случайных рукопожатий Фейт не трогала постороннего мужчину с тех пор, как согласилась выйти за Вирджила. Она легко коснулась плеча Тая. Тепло его твердых мышц согрело ее ладонь через мягкий голубой хлопок, и в первый раз за очень долгое время Фейт ясно осознала, что она женщина, которая стоит очень близко к мужчине. Молодому здоровому мужчине. Не то чтобы она не замечала этого прежде. Было невозможно не заметить мужчину, подобного Таю, но она никогда не думала о нем как-то иначе, кроме как о грубом капитане «Чинуков».
— Скользни пальцами вперед. Мне хочется увидеть твои красные ногти на его голубой футболке. — Фейт провела ладонью по плечу Тая и немножко развела пальцы. — Да. Именно так.
Щелк. Щелк.
Она убрала руку, но все еще ощущала это тепло в центре ладони. Фейт не чувствовала ничего хотя бы отдаленно напоминавшего сексуальное желание к мужчине уже очень долго. Она платила Таю. Она ему даже не нравилась. Так почему же ее желудок внезапно стал легким, как будто она проглотила слишком много воздуха?
— Все в порядке, Тай? — спросил Тим.
— Мы скоро закончим?
— Мы только начали.
— Дерьмо.
Фотограф опустил камеру:
— Фейт, ты могла бы выйти немного вперед?
Она с радостью подвинулась так, что Тай остался за ее левым плечом. Глубоко вздохнув, выкинула из головы все мысли о горячих феромонах, которые он излучал, как соблазнительный мираж.
— Расставь немного ноги и положи руки на бедра, — фотограф поднял камеру. — И, Тай, просто продолжай выглядеть раздраженным.
— Я не раздражен.
— Да. Прекрасно! — Щелк.
Фейт засмеялась и взглянула через плечо на лицо Саважа и морщинку между темными бровями.
— Если вы сейчас не раздраженный, то мне бы не хотелось видеть вас агрессивным.
Тай опустил убийственно голубой взгляд на миссис Даффи:
— Я никогда не бываю агрессивным.
Она вспомнила последнюю игру против «Ванкувера» и усмехнулась. Саваж впечатал в бортик игрока «Кэнакс» и ударил того локтем.
— Да, вы просто милашка.
Один уголок его рта приподнялся, и странное ощущение в животе Фейт стало еще сильнее.
— Я бы на вашем месте не заходил так далеко, миссис Даффи.
— Фейт. Можете звать меня Фейт.
Улыбка Тая увяла, и он перевел взгляд на фотографа:
— Это не очень удачная мысль.
— Превосходно! — Щелк. Щелк. — Давайте перейдем в раздевалку.
— Фейт, у меня есть для тебя смена одежды в кабинете тренеров, — сказала Бо Нельсон. — Тай, будь добр, надень форму для домашних игр.
Глядя, как Тай покидает комнату, Фейт спрашивала себя, почему он считал, что называть ее по имени — плохая мысль? Они с матерью вышли за ассистенткой пиар-директора из комнаты отдыха и закрыли дверь. Вероятно, капитан просто хотел держаться в профессиональных рамках. Что всегда к лучшему, но Фейт точно знала, что он не всегда звал Вирджила «мистер Даффи».
В центре комнаты стояли вешалки с одеждой. Фейт смотрела на них и думала, почему называть ее по имени было не то же самое, что называть по имени Вирджила? Может быть, она пересекла какую-то границу, о которой не знала?
— Как вы? — спросила Бо, поправляя туфли. — Как будто ваше лицо может треснуть от улыбки?
Фейт сняла с вешалки черное платье-футляр, затем повесила его обратно:
— Поначалу перед камерой чувствуешь себя немного неуклюжей, но я снова начинаю к ней привыкать.
Мать взяла ярко-розовое кукольное платье от Бетси Джонсон:
— Попробуй вот это.
Фейт покачала головой:
— Не думаю, что это подходит для владелицы хоккейной команды.
— Мы выбрали это. — Бо взяла яркое красное платье с глубоким вырезом и шелковой юбкой. Оно было без рукавов и, если не считать кожаного ремня с металлическими вставками, выглядело как наряд из пятидесятых.
— Оно очень яркое.
— Этот цвет будет прекрасно смотреться на вас.
Фейт не надевала такой красный с тех пор, как вышла за Вирджила.
— Кто его выбрал? — спросила она у ассистентки, чьи золотисто-каштановые волосы были забраны в пышный хвост.
— Со стилистом работал Джулс, и они выбрали это платье, потому что оно подчеркнет красный цвет формы Тая.
Джулс? Фейт знала, что он консультировал пиарщиков, но понятия не имела, что ее ассистент помогал выбирать эти наряды. Несмотря на его нелюбовь к пастельным тонам и впечатляющую мускулатуру, Фейт никогда не чувствовала, чтобы от него исходили «голубые» вибрации, но в который раз была удивлена.
— Мне вот интересно, он гей? — сказала Валери.
— Мне тоже, — добавила Бо, выглянув из-за вешалок. — Он очень симпатичный.
Фейт сбросила туфли, расстегивая блузку.
— Симпатичный или нет — это не показатель того, что мужчина — гей. — Один из вышибал в «Афродите» был геем и выглядел как завзятый байкер.
— Не всегда. — Бо взяла у Фейт черную блузку. — Тай Саваж — симпатичный мальчик, но у вас никогда не возникнет вопрос, кого он предпочитает.
— Или его отец.
Фейт подняла взгляд от молнии юбки на мать:
— Ты знаешь его отца?
— Я встретила его вечером после игры.
— Ты не упоминала об этом.
— Он не произвел на меня особого впечатления, — пожала плечами Валери.
Что, вероятно, означало, что Павел не пригласил ее на свидание.
С помощью Бо Фейт через голову натянула платье, а мать застегнула ей молнию на спине. Подол заканчивался на дюйм выше колен, а вырез был глубже, чем Фейт привыкла носить.
— Мне оно нравится. — Бо передала ей пару кожаных лакированных босоножек от Версаче с четырехдюймовыми шпильками. — Идите к мамочке, — выдохнула Фейт.
Она надела их и застегнула ремешок вокруг лодыжек. Зеркало в полный рост располагалось в нескольких метрах от нее, и Фейт встала перед ним, поправила тесный корсаж, затем застегнула ремень на талии.
— Идеально, — сказала Бо.
— Я выгляжу как реклама пятидесятых. Как будто в одной руке я должна держать мартини, ожидая мужа домой.
— Есть что-то от «Предоставьте это Биверу», — согласилась Бо. — Джун, но с большей ложбинкой между грудей. Думаю, ты выглядишь утонченно и весело.
— Как вам это? — Валери подняла пару ониксовых сережек.
— Мне нравятся те, что сейчас на мне, — сказала Фейт, пока кто-то поправлял ей прическу и макияж. На двадцать девятый день рождения Вирджил подарил жене сережки-гвоздики с бриллиантами в три карата, которые она любила за чистоту камня и класс.
