Маргарита Южина - Хомут да любовь
– А у кого они выдержат! – согласилась Ксения.
И теперь Ксения вспомнила свой разговор с Аленкой. Вот ничего не знает, а туда же!
Глава 3 ...Твой печальный силуэт, Мадонна!
Вообще-то Ксения хотела писать семью Шуриных сразу же после посещения их – так они ее оба очаровали. Но Соболь задушил это рвение на корню:
– Мы потом снова к ним сходим, еще успеешь нарисовать, а вот ту даму, которую я тебе показывал на концерте, надо срочно. Мне тебя двигать нужно.
Ксения прилежно кивнула. Ей и самой хотелось побыстрее развязаться с пышнотелой матроной, потому что они уже созвонились с Линой и к концу недели надо было работать с ней. А с этой легкой девочкой Ксюше хотелось встретиться куда больше, нежели с тучной влиятельной особой.
Она уже несколько дней корпела над портретом, очень переживая, что видела даму всего несколько минут, боялась, что изображение не будет походить на оригинал. Но как только написала лицо – успокоилась: сходство было очевидным. Зная женскую психологию, художница на полотне аккуратно убавила заказчице пару лет и килограммов!
Когда зашел Соболь, она вдруг ужаснулась:
– Эдвард! Я же ничего сегодня не приготовила на ужин!
– Ну да, – мотнул головой тот. – И вчера, и позавчера тоже... Да ты не переживай, я в ресторане поужинал. А вчера я домой еду заказывал. И позавчера. На тебя и на себя. А ты что – не заметила? Что ты ела-то?
– Я? – Ксения немного подумала и созналась: – Я ела... такая котлета здоровенная, там, в холодильнике, была. А еще... салаты какие-то... кажется... Так это из ресторана?
– А чего? Там оч-чень неплохо кормят, – усмехнулся Соболь. – И ты знаешь, там даже дипломированные повара! Такие умницы!
Ксения надулась.
– Вот уж не заметила... Я, между прочим, нисколько не хуже такой салат режу. Только я не знаю, что они туда пихают, поэтому я простенько – салат зимний и никаких заморочек.
– Я заметил, – поднял глаза к потолку Соболь. – И даже больше того, я уже понял: кулинария – это не твоя стезя! Не твое призвание. Я, конечно, понимаю, зимний салат – это Эверест поварского искусства, но... не твое. Вот картины – здесь ты любому нос утрешь, а к кастрюлям... не надо тебе к ним.
Ксения вздохнула и отошла в сторону – вытереть руки. Тут Соболь и заметил ее новое творение.
– Ну блин... перехвалил, – с огорчением выдохнул он. – Ну ведь она ж килограммов на десять поздоровше будет, неужели ты не заметила?
– Чего уж я – совсем без глаз? – фыркнула Ксения. – Только кому ж понравится свои килограммы на картину перетаскивать? Нам ведь хочется, чтобы мы были молоды, стройны и свежи, аки роза!
– М-да? – с удивлением уставился на нее Соболь. – Ну-ну, посмотрим... Что-то я сомневаюсь, чтобы наша горгона осталась довольна, но... чем черт не шутит?!
Соболь оказался прав. «Горгона» была приглашена на субботу, однако ждать выходных не захотела и принеслась на следующий же вечер. Конечно же, в сопровождении своего могущественного мужа.
– Ну, показывай, что ты тут у нас натворила? – в нетерпении потирала она руки. – Просто не терпится... Олежа! Отвернись, пусть это будет для тебя сюрпризом!... Ну же! Девочка! Давай снимай эту тряпку!
Ксения так волновалась, что не сразу поняла, какую тряпку имеет в виду эта дама. Соболь подошел, встал рядом и незаметно пожал ей руку – успокоил.
– А-а, тряпку! – наконец дошло до художницы.
И она сдернула с полотна прикрывающую портрет тряпицу.
– Вот!
Гости замерли. Минут пять в тяжелой тишине они рассматривали портрет. Картина называлась «Закат». На фоне сиреневого неба в белом плетеном кресле сидела дама очень привлекательной наружности – Ксения приложила все усилия, чтобы сделать ее привлекательной! Фигура особенно не просматривалась, и это было еще одним плюсом. Дама с легкой печалью провожала последние гаснущие лучи солнца, и ее лицо озаряла блаженная улыбка. Чудо, а не портрет! Гости не могли насмотреться на это творение, и Ксения уже приготовилась пожинать лавры, когда разлепила уста сама заказчица:
– И... и ты хочешь сказать... что это жирное чудовище – я?! – страшно прошипела она и уставилась на Ксению побелевшими глазами.
Соболь, не выдержав, поперхнулся, достопочтенный муж капризницы вытянул лицо, два раза шамкнул челюстью от удивления, а потом китайским болванчиком закивал – да уж! Жирное! И абсолютное чудовище!
– А мне кажется, у вас здесь изумительный цвет лица! – с вызовом вскинула голову Ксения, защищая свое детище.
– Ну знаете, милочка! У меня и помимо цвета куча достоинств! – не сдавалась дама, но теперь все же пригляделась внимательнее и заговорила уже чуть более спокойно: – Я думаю, если вы еще немного доработаете ЭТО... тогда... пожалуй... Я зайду через два дня!
И подалась на выход, нимало не задумываясь, а сколько вообще уходит времени, чтобы написать портрет.
– Ну? – рассерженно уставилась на Соболя Ксения, когда гости удалились. – А я что говорила?!
– Обалдеть! – в изумлении протянул тот. Минутку подумал и вдруг просветлел. – Я понял! Здесь все не так! Но переделывать придется самую малость!
Через два дня пара заявилась снова. Ксения уже не так волновалась и срывала тряпку не с таким радужным настроением. – Собака ни в чем не виновата... – опустился рядом Соболь, но тут же подхватил подбежавшего Боса и стал его наглаживать и тереться носом о его голову. – Я больше передергался. Но зато теперь твоя выставка у нас кармане.
Теперь картина называлась «Рассвет», и на том же сиреневом фоне все тех же лучей, которые по сценарию только-только появлялись в небе, сидела все та же дама, но только возле ее ног расположилось четверо молодых людей манекенной наружности, которые с вожделением смотрели на легкую улыбку на устах дамы.
Теперь же реакция заказчиков была совершенно другой. Дама, едва завидев изменения на полотне, зашлась в радостном визге и даже два раза отчетливо подпрыгнула.
– Смотрите!! Смотрите, до чего хороша!! – тянула она всех к портрету, хотя все и без того уже торчали в непосредственной близости. – Это изумии-и-ительно!! Какие тона!! Какой поворот головы! Ах, проказница! Когда это вы приметили – в полупрофиль я выгляжу божественно!.. Олежа!! Ну чего ты онемел? Ты не находишь слов, правда?.. Эдвард, голубчик, когда вы намерены выставлять эту картину?
– Планируем осенью, но вы ведь знаете, с этими выставками каждый раз столько препятствий... к тому же нам нужен самый шикарный зал, – чуть склонил голову Соболь. – Ну не выставлять же такие шедевры в районном клубе!
– Олежа! – тут же повернулась к мужу громадная дама. – Проконтролируй, чтобы ребятам обеспечили достойное место. Я сама проверю.
