Элита (СИ) - Салах Алайна

Лия стоит… нет, скорее висит на Морозове, упираясь лбом в его плечо и смеясь, как будто он — самый остроумный человек на свете. Его рука двигается у неё под платьем, задирая его до нижнего белья.

Пальцы сжимаются в кулаки. Какого, блядь, хрена?

Слева к ней приклеился Тимур. Приклеился в буквальном смысле этого слова. Он трогает её за волосы, прижимает к лицу и нюхает, выглядя как конченый извращенец.

Меня охватывает неконтролируемая ярость. Выбив телефон из рук придурка, снимающего происходящее, я рывком раздвигаю двери и подхожу к ним.

— Лия. Мы уходим. Сейчас же.

Её глаза неестественно блестят, зрачки расширены.

— Леон? — переспрашивает она после длинной паузы, будто с трудом меня узнав. На её лице появляется расслабленная улыбка. — Ты вернулся. Как же я рада.

— Мы уходим, — повторяю я, беря её под локоть.

— Леон, мы же ничего такого… — мямлит Тимур.

— Просто, нахуй, заткнись, — предупредительно рычу я.

— Лия хочет остаться, — голос Морозова звучит с издёвкой. — Это всем очевидно.

Я разворачиваюсь к нему. В мире не существует человека, которого я бы презирал больше, чем его.

— Тронь её ещё раз — и я вырву тебе руки.

— А если не хочу? Она такая горячая, когда тебя нет рядом. — На его лице появляется плотоядная усмешка. — Настоящая течная сучка.

В мозгу коротит, и я без раздумий со всей дури пихаю его в грудь.

Отлетев на пару метров назад, Морозов ударяется о стену и приземляется на колени.

— Ты решил со мной подраться? — цедит он, поднимаясь. — Уверен? Папа тебя за это по голове не погладит.

Я делаю шаг к нему с твёрдым намерением разбить ему морду, но кто-то сзади с силой скручивает мне руки.

— Леон, остановись… — предупредительно звучит голос Петра. — Тебе это не нужно.

— Ты не вовремя появился, Леон, — продолжает ухмыляться Морозов. — Мы с Тимом настроились на тройник.

До скрежета сжав зубы, я делаю новый рывок к нему, но между нами встаёт Каролина.

— Леон, не надо… — умоляюще шепчет она. — Лучше забери Лию и уедем отсюда. Пожалуйста…

Прикрыв глаза, делаю несколько глубоких вздохов, чтобы подавить ревущий гнев. Она права. Хреновая была идея привести Лию сюда. Нужно это исправить.

— Отпусти… — дёрнув плечом, я сбрасываю с себя руки Петра. — Лия!

Она стоит на месте, как и стояла. На лице застыла неестественная улыбка, взгляд растерянно перебегает с меня на Морозова.

Решив не тратить времени на бесполезные уговоры, я подхватываю её за руку и веду к выходу.

— Ты вкусно пахнешь, — бормочет Лия, пытаясь ткнуться лицом мне в шею. — Лучше, чем Денис. У него приторная туалетная вода… И он пахнет жареным мясом. Я терпеть не могу жареное мясо. Бедные животные…

— Только попробуй, — предупреждаю я, когда одна из студенток направляет на нас камеру.

Виновато улыбнувшись, она прячет её в карман. Я матерюсь сквозь зубы. Да что за идиотская привычка снимать всё подряд?

— Поезжай домой, — командую я Каролине на парковке. — Об этом… — я киваю на Лию. — Никому ни слова.

Усадить её на пассажирское кресло удаётся с трудом. Впервые жалею, что выбрал спорткар с микро-клиренсом, а не громоздкий внедорожник.

— Мне нравится тебя нюхать… — её руки обвиваются вокруг моей шеи, тёплое дыхание щекочет кожу. Алкоголем от неё не пахнет, что ещё больше убеждает меня в том, что этот ублюдок что-то ей подсыпал.

Не сейчас. Разберусь с этим завтра.

Дверь захлопывается, и гул музыки наконец стихает.

Опустив руки на руль, я делаю глубокий вдох в попытке собраться с мыслями. Нужно дать ей таблетку-антидот и уложить спать. Об остальном подумаю завтра.

Тяжело дыша, Лия оттягивает ворот платья и дует. Её платье задралось, ноги широко разведены.

— Так жарко… можешь включить кондиционер?

В салоне прохладно, так что дело далеко не в жаре.

— Извини, что уехал, — стараясь не смотреть на неё, я завожу двигатель.

Дальше всё происходит очень быстро.

Отстегнув ремень безопасности, который я с таким трудом на неё накинул, Лия перекидывает ногу через подлокотник и оказывается на мне. Запах её тела наотмашь бьёт по рецепторам. Лия пахнет медовым шампунем и сексом.

Её волосы касаются моего лица, руки обвивают шею.

— Что ты делаешь? — я заставляю себя поднять голову и посмотреть ей в глаза.

Они всё так же нездорово блестят. В них азарт и вызов.

— Я думала, ты не вернёшься, — шепчет она, качнув бёдрами. Её платье задралось, превратившись в майку.

Каждая мышца в теле становится каменной.

— Тебе что-то подсыпали, — я опускаю руки ей на бёдра, чтобы снять, и, ощутив голую кожу, машинально одёргиваю.

Её колени напротив сжимают мои бёдра, горячее дыхание касается губ.

— Думаешь, причина в этом? А не в том, что я тебя хочу?

Её пальцы гладят меня по затылку, забираются под воротник рубашки. Зажмурившись, я перехватываю её запястья.

— Перестань. Это не ты.

— Ты всегда такой правильный, — её голос становится чуть ниже. — Иногда нужно себя отпускать.

Высвободившись, она обхватывает мои ладони и опускает их себе на бёдра. Во рту пересыхает, а без того напряжённый пах начинает болезненно ломить.

— Ты меня хочешь, — удовлетворённо улыбается она. — У тебя такой твёрдый член.

Я заворожённо смотрю на её губы. Лия подаётся вперёд, её ресницы дрожат. Ладони сами собой сжимаются на её бёдрах… Горячие, упругие. Голова плывёт. Она плотнее вжимается в меня, вызывая сильнейший прилив возбуждения.

— Давай сделаем это… — её язык касается моих губ. — Я с ума сойду, если ты меня не трахнешь.

Если бы я не был уверен, что она под наркотой, я бы это сделал. Не думая, стянул бы с неё это платье и трахнул прямо здесь, под окнами. Настолько сильно я её хочу.

Но принципы на то и существуют, чтобы их держаться. Особенно когда уже нарушил один из основных.

— Вернись на место, — решительно приподняв её бёдра, я возвращаю Лию в пассажирское кресло. — Я никогда не воспользуюсь тобой, когда ты не можешь сказать “нет”.

Не дожидаясь, пока она мне ответит, резко бью по газам. Чем раньше мы доберёмся до дома, тем лучше.

24

Лия

Просыпаюсь я от ощущения, будто мне прострелили голову. Виски гудят, во рту пересохло, тело ватное, не мое.

Первые минуты даже не пытаюсь открыть глаза. Просто лежу, в надежде, что если не буду шевелиться, то мир вокруг меня снова обретёт устойчивость и перестанет рассыпаться на пиксели.

По мере того, как реальность становится более осязаемой, я осознаю: что-то не так. Во-первых — это не моя кровать. Слишком мягкий матрас, и подушка слишком высокая, и слишком уж она пахнет…мужчиной. Во-вторых — это я понимаю после того, как ощупываю себя: из одежды на мне только, парадно-выходные трусы с кружевами и стразами. Никакой пижамы, в которой я обычно сплю, никакого бюстгальтера.

Захлебнувшись паникой, я распахиваю глаза и резко сажусь.

Такой маневр обходится мне дорого: желудок подскакивает к горлу, по телу разливается жар, от ушей до кончиков пальцев.

Оглядевшись, я в отчаянии накрываю лицо руками. Черт-черт, я не ошиблась. Это не моя комната. Взгляд мечется от кресла со скомканным пледом, к двери, задерживается на тумбочке, где рядом со стаканом воды лежит пачка обезболивающих.

Что было вчера? Какого черта я делаю в комнате Леона? И где он сам?

Вспышки воспоминаний о минувшей ночи ослепляют. Я сижу на нем сверху… Мои руки у него в волосах, его — на моих бедрах…Мне очень жарко, и низ живота мучительно ноет, требуя расслабления.

Сердцебиение учащается, провоцируя новый прилив тошноты.

Господи…Я пыталась поцеловать Леона… Просила его заняться со мной сексом.

А дальше все, провал.

— Жива?

Вздрогнув, я машинально прижимаю одеяло к груди.