Тень желания (СИ) - Карвен Айли

Жадными поцелуями в губы впивается, что кожа покалывать начинает от таких требовательных ласк. Даёт отдышаться, а тем временем к груди опускается, между зубами сосок прикусывает, и тут же старательно зализывает.

От этих переплетений совсем мысли путаются, тяну ладонь вниз по его торсу, не мне же одной только нежиться. Научил меня, как удовольствие ему надо доставлять, не успеваю пальцами головки коснуться, как боль всё тело пронизывает. Стоны мои резким криком прерываются, нос щиплет, по вискам дорожки слез скользнули.

Не иначе, как ножом в плоть вошёл. Наполненность чувствую, да от неё только больней. Забилась в его руках, а он успокаивает. Не похоже это на тот раз, всё иначе. Вот о чём спрашивал, о чём думал так долго. Такое в лоб напрямую нужно узнавать.

Рыдаю, Дэвид к плечу своему меня прижимает, как не пытаюсь его с себя скинуть, не получается. Понимаю теперь, как рыба себя чувствует, только за крючок поймали, а уже веслом оглушили.

Боль проходить начинает, растягивается по телу покалываниями. Дэвид во мне двигаться начинает, пощипывает, но стерпеть уже можно. Жар и томление снова нарастать начинают, с такой силой, что голова кружиться начинает. Волной тело пронизывает, и отпускает в приятной истоме. Ощущение это полнее предыдущего, всё перед глазами кружится, точно в невесомом танце.

Веки слипаться начинают, Дэвид целует в висок, потом всё лицо поцелуями покрывает, а я подхваченная этой невесомостью проваливаюсь.

Глава 21

ЕЛЕНА

Купчиково осталось позади, а я никак не могла отделаться от мысли — в последний раз места эти вижу. Посмотрела через плечо, чуть серое от грязи заднее стекло киноплёнку вдруг напомнило.

— Вернуться хочешь?

Дэвид выкрутил руль и прибавил газу, машину немного затрясло, пока колеса не встретились с ровной асфальтированной дорогой. Я развернулась, кажется, навсегда отпечатывая в памяти широкую дорогу, шапки домов в ряд, и веселую ребятню. Мельком взглянула на Дэвида, как — то неловко с ним теперь было находиться.

— Поедешь со мной в Лондон? — его вопрос звучит резко и смело после одной ночи проведённой вместе. — От него чуть больше часа до Брайтона, я там вырос, хотел бы познакомить тебя со своим привычным миром.

— Разрешение нужно.

— Я обо всём позабочусь, так поедешь? — не смотрит, руль сжимает до белых костяшек, видно, ожидание тяжело ему даётся, а я в желаниях своих путаюсь.

Предвкушение нового, неизведанного заликовало внутри, только вот согласиться, словно предать бабушку и Катьку. Поймут ли? Не поднималась между нами эта тема, без их одобрения совсем я связанная по рукам и ногам.

— Мне нужно подумать.

Дэвид кивнул, поймал мой взгляд и улыбнулся, однако, ответ ему мой не понравился. Желваки заходили, а сам он напряженным и серьёзным сделался.

— В бардачке книга, отдашь её Варищеву, мы с ним заключили соглашение, — его голубые глаза теперь виделись для меня нежными и чувственными, как бы не злился, пропал холод и былая острота. — И ещё одна, «Дон Кихот», обведенные слова ключи к шифрам.

— Соглашение?

— Всё узнаешь, как время придёт.

Замечталась по дороге, Дэвид несколько раз напомнил, а потом настоял, чтобы прямо по приезде к Варищеву пошла и книги передала. Желтые страницы скрывали чертежи и рукописные записи, иной раз и почерк сложно было разобрать, а Павел Игоревич аж подпрыгнул от счастья.

— Готовый, сука. Пора в клин его брать. — пищал от восторга Варищев. — Расслабился он, а я знал, знал, что так и будет.

Вот почему Дэвид так резко с собой позвал, его пребывание подходило к концу. Долго я сидела перед Варищевым неподвижно, пока он страницы глазами облизывал. За Дэвида переживать начала, не прогадал ли.  К ни го ед . нет

Не мимолетный роман, всё сердце сдавило, побежать к Дэвиду захотелось. Вот и само всё разрешилось в голове моей.

Домой пришла и всё как на душе выдала, не могу и всё, пусть считают легкомысленной. Бабушка сразу обрадовалась, меня обняла и попросила не беспокоиться, без меня справятся, Катька же два дня молчание держала, и под конец второго на кровать мою забралась с ногами. Временами она взрослее представляется, даже меня старше, а в такие моменты всё на места возвращается. Пальцы наши сплела и рядом легла как котёнок.

— Уезжай, — твёрдо сказала, и голову на плечо положила, — и не думай лишнего, мы семья, а не балласт.

Потом ладони мои сжала и выдала:

— Ты только не расслабляйся там, готовь гостинцы и уж совсем из себя простушку не строй.

Утром следующего дня, с тяжелым сердцем на работу ушла. Отпустили меня, а чувствую, будто в лицо их предаю. Не уехала, а уже все со мной будто прощались или так, только для меня было.

Авдеев похвалил впервые за два года, баба Маша по голове погладила, так грузно, словно с собакой престарелой прощалась, а Вишневская, последнюю неделю за привычку взяла здороваться со мной поцелуем в щёку, едва касаясь, так сказать по-французски. Весь коллектив чуть не упал, когда она на репетиции при всех так сделала, а я и вовсе оцепенела. Подружка я теперь, стало быть, нашей примадонны. Плечи мои сразу расправились, был бы хвост — распушился.

К вечеру меня охватил приступ беспокойства. Баба Маша вручила записку, сказала, мужчина незнакомый передал и попросил из рук в руки, после чего скрылся. Дрожащими руками развернула, «всё под контролем, ничего не бойся». После таких слов и надо начинать бояться.

Дэвид после работы не встретил, я решила его не ждать, прямо домой направилась.

Мысли крутились разные, а ноги от них ускорялись, переходя на бег. Что-то явно не так, вот-вот накроет меня точно лавиной с головой. Слова его только успокаивают «любовь мужчины выражается в защите», как бы бахвальством не оказались, вот будет мне урок.

Темнеющее небо с неровным горизонтом крыш, длинная прямая дорога, тропинка между полысевшими деревьями. Трясти начинает, срываюсь на бег, что силы остались. От дома машина чёрная отъезжает, а через заднее стекло лица сестры и бабушки различаю. Катька меня видит, что-то кричит водителю, на пальцах мне показать пытается. За угол машина поворачивает, ускоряется. Миную угол, а её и след простыл.

Пульс в висках отдаётся, руки холодеют. Допрыгалась, доигралась я. Возвращаюсь к подъезду, забегаю на этаж, вдруг послание какое оставить у них получилось. Вещи разбросаны, шкафы настежь, ноги мои подкашиваются, и я падаю на пол. Взгляд бегает, точно отыскать зацепку хочет. Что тут искать, Варищев постарался. Соседи молчком, все по комнатам разбежались.

Сжимаю ладони в кулаки. Нюни не вовремя распустила. Поднялась, ещё раз взглядом пробежалась и вышла в коридор. Рукавом нос утёрла, тяжелые шаги эхом отдаются. Таисия в коридор вышла, тапочками зашуршала, хотела уже что-то сказать, как за её спиной трое мужчин выросли. Отодвинули её в сторону, словно вазу, и дверь учтиво прикрыли.

Пронеслось в моей голове, что за мной пришли. Хотела уже в комнату забежать, закрыться, а один из них ловчее оказался, за руку меня схватил, на себя потянул, и тряпкой мой рот с носом зажал. Острый сладкий запах защекотал нос, а дальше всё перед глазами дрогнуло, стены накренились, потолок удаляться начал и всё схлопнулось быстро.

Ну, что?! Под контролем всё до сих пор или же нет?

Очнулась в комнате. Голова кружилась, но мозги включались довольно быстро, чтобы осознать в какой заднице, я оказалась. Квартира Варищева, та, на которую я будто на вторую работу ходила. Докладывала, в мельчайших подробностях всё описывала. На окнах решетки, деревянная дверь с прозрачным стеклом приоткрыта.

— О-па, проснулась, — раздаётся громкое, отчего головная боль усиливается.

У самой двери на стульчике мужчина сидит, охраняет. Прислушалась, ещё голоса, трое или четверо. Варищева нет.

Глава 22

ДЭВИД

Три складки довольствия бесследно пропали со лба моего горячо «полюбившегося» Варищева. Извечное беспокойство, томящаяся всегда внутри него, выбралось наружу. Вот такой нервный, дёрганый, он нравился мне гораздо больше, весь его силуэт буквально подпрыгивал на цыпочках от переполняющего раздражения, а моё спокойствие сказывалось в каждом его шаге.