Тень желания (СИ) - Карвен Айли

Возвращаюсь, подмечая открытую дверь высоких деревянных ворот дачи-дома. Может тётя её пожаловала? Подхожу ближе и сразу подмечаю профиль мужчины, голос его на крик срывается.

Глава 20

ДЭВИД

Возвращаюсь, подмечая открытую дверь высоких деревянных ворот дачи-дома. Может тётя её пожаловала? Подхожу ближе и сразу подмечаю профиль мужчины, голос его на крик срывается.

— Возвращаться собрался, прощения у тебя просить, а ты вон, — машет руками, на Лену надвигается точно коршун, а она стоит, не дрогнув, в глаза его смотрит, точно прибить собирается, — приехала с ним, цацки на себя напялила специально.

На браслет, подаренный мной, показывает. Что за новости такие? В первую очередь подумалось мне о небывалом нахальстве, в сторону чужой женщины. Потом и вовсе противно мне стало, что рядом с Леной стоит, воздухом одним с ней дышит.

— Я даже забыла, что ты тут находишься, — Лена вскинула подбородок гордо, а видно, подрагивает телом, — неважно, прощаю тебя, Саш, а теперь иди обратно.

— Что уже не нравлюсь? — за руку девочку мою хватает, она спешно назад пятится, высвобождается, глаза её округляются, словно и не ожидала от него такого, а меня передёргивает. — Может, любовника своего позовёшь? Втроём веселее.

— Согласен, как раз вовремя подоспел, — стою за спиной этого Саши, руку на плечо его положил и на себя дёрнул.

Вроде не сильно, а он впечатался мне в грудь, точно дитятко потерянное. Подбородок задрал, изучает меня, кривые губы его открываются в неожиданном испуге, брови верх ползут. Что-то Сашенька совсем пригорюнил, хватаю его за шею и в сторону отвожу. Лена руками себя обнимает, кивает, что всё в порядке, козла этого вроде не защищает. Ревность колется, больно личико у него смазливое, понятно, на что повестись могла.

Вырывается, а мне даже любопытно стало, на что он способен. К тому же, потешить своё самолюбие захотелось, да покрасоваться, чтобы знала Лена, что в мужчине вовсе не красота важна. Отпустил Сашу, а он кулаками в воздухе замахал, словно взлететь собрался. Смех сам собой вырвался. За одну руку его хватаю, за спину завожу, пока не слышу болезненный стон и вперёд толкаю. Он тормозит локтями у самой земли, измученно поднимается, дыхание переводит и меня изучает. Что разглядеть хочет?

— Тебя мать бить учила? — спрашиваю монотонно.

Видать, в самое яблоко попал. Он зарычит, подобно кабану во время гона, и на меня бежит, головой вперёд. Уворачиваюсь. Странные приёмы у него. Развернулся Саша и опять на меня надвигается.

Нелепость.

Надоело, перехватываю его за руку и вперёд пинком толкаю, пока всё его тело с землей не соприкасается. Мычит мудила, да больше не лезет.

Возвращаюсь к Лене, а ревность душит. В дом зайти не успеваем, она меня обнимает в проходе, крепко так, носом в грудь утыкается, и реветь начинает. Стою пришибленно, не понимаю. Ревёт, потому что его любит, а со мной быть приходится или накопилось напряжение. Приобнял аккуратно маленькое содрогающееся тельце, по волосам ладонью вожу, и злость такая пробирает. Надо было этого Сашу носом по земле прокатить.

Нравится ли он ей теперь? За что прощение просил?

Лена отходит, утирает слёзы рукавом и прощение просит. Глупая. Закрыл за собой дверь, Лена тихонько в комнату прошла, на край кровати присела. Иду следом, заметно чище стало и дышится легче. Постаралась хозяйка.

— Парень бывший? — сам себя съедаю, и всё равно спрашиваю.

— Да.

— Любишь его?

К окну подошёл, только бы на неё не смотреть. Скажет да, и что делать? Решено уже всё, а так против воли и чувств её пойду. Мне не привыкать, да только иного хочется. Страшно становится от ожидания, а она медлит. Сворачивается всё, перекручивается внутри, что плохо становится. У неё ведь выбора не было мне отказать, на кону семья, а до меня только сейчас доходит вся уязвимость её положения.

— Нет.

Легче становится, воздух медленно выходит из легких, успокаивая. Только, раз уж начали такой разговор, хочется все нюансы прояснить. Разворачиваюсь, сажусь на корточки у её ног, в глаза заглядываю.

— А я тебе хоть нравлюсь?

В этих словах всего себя наизнанку выворачиваю. Только бы увидела как важна для меня, только бы правильно всё расценила. Она смущается, пытается взгляд отвезти, а я пальцами подбородка её касаюсь, привлекая внимание.

— Да. — коротко отвечает, видит ведь, что от ответа её плавлюсь. — Больше чем нравишься.

ЕЛЕНА

Глаза его точно две снежинки под лучами, не смотрит, а внутрь кожи проникает. Ни о ком больше думать не могу рядом с ним. Не то, что внимание, всю меня по кускам к себе притягивает, безвольной перед чувствами своими делает. В Купчиково притащил, Сашку унизил, а мне бы только рядом был.

Жалость у меня только осталась по времени, которое было потрачено на Сашу. Скандал его, меня не удивил, будто поступок тот все чувства к нему отравил.

Легко стало, как только всё накопившееся выплеснула, свободно, а для Дэвида, наверное, такое в новинку.

— Раз нравлюсь, в постель пустишь или заставишь на коврике спасть? — спрашивает, а сам ответ уже знает, улыбается.

Нужно было валетом предложить расположиться, шокировать его так до конца. Но не стала, атмосфера другая. Теплая комната парфюмом его заполняется, темнота медленно все собой поглощает, оставляя оголенные участки кожи переливаться, точно подсвечиваются изнутри.

Пальцами в волосы Дэвида зарываюсь, он прикрывает глаза, привстаёт, нежно назад толкает, а сам сверху ложиться. Не толстый, а вес такой, что весь воздух точно из сдавленного резинового утенка выходит, с характерным пищащим звуком. Дэвид тут же на локтях приподнимается, в своеобразной планке замирает, только голова его на плечо моё опускается. Дышит рвано в шею, отчего всё тело подрагивает от приятной щекотки, подаётся вперёд, засасывает кожу в рот и моя спина послушно в пояснице изгибается, ноги до истомы вместе сжимаются.

Быстро и пугающе у него организм устроен, чуть навалится на меня, а уже плоть его возбужденная между бёдер упирается, трётся. Всю меня паника охватывает, мозг подключается проблесками маниакальных мыслей. Куда руки деть, что с ногами делать, которых сейчас нещадно домогаются, а ведь голова ещё имеется.

Жарко становится невыносимо, Дэвид с меня вязаную кофту снимает, а только жарче становится. Не к телу его, а к раскаленному металлу прикасаюсь. Вскрикнула от неожиданности, укусил за ключицу меня, да больно ещё так, сам понял, принялся вылизывать место укуса. Ещё раз укусил, в шею, зализал и следом за ухо. Запротестовала, кулачками в спину его забилась.

А он не то рычит, не то мурлычет. Чудной мужик мне попался. А сопротивления ему мои, не больше комариного постукивания лапками.

Колено между моих ног просовывается, надавливает, вес более ощутимо чувствуется. Сглатываю, возбуждение нарастать начинает, сладко мышцы потягивает, от соприкосновения его бедра между моих ног. Непроизвольно начинаю раскачиваться бедрами на пружинах, трусь об его ногу, а ощущения острее становятся.

— Если продолжим, то не смогу остановиться, — шепчет что-то в ухо, словно в бреду.

В прошлый раз ведь тоже не остановился, в чём сейчас трудность возникла. Дэвид в глаза мне смотрит, внимательно так, а самого трясёт, сдерживается.

— Эй, ты уверена, что хочешь именно тут?

А что такого? Взгляд мой плывёт по темноте, подчёркивая силуэты оставшейся в этом доме мебели. Сплетаю его шею руками, тянуть в поцелуе, а он их с себя аккуратно снимает, нависает. Пару секунд мешкается, видно, о чём-то серьёзном задумался. Лицо как у судьи, на вынесение приговора и оно уже сделано.

Стягивает с себя одежду, а я губу прикусываю от вида его оголенного тела. Твёрдые рельефы мышцы под плотно натянутой кожей. Подмечаю небольшие шрамы, длинный на плече, и круглый со рваными концами под левым ребром. Как в прошлый раз не заменила при свете, а тут в темноте разглядела.

Загляделась, а Дэвид уже штаны с меня снял, навалился на бок, под собой меня подминая. Пальцы его плавными круговыми движениями по коже заходили. Рисунок получился бы чудным, от спины к груди, по животу вниз. По-хозяйски снял с меня трусики, белая ткань только в темноте блеснуть успела, а горячие подушечки уже во влажные складки погрузились.