Нечестивая Любовь (ЛП) - Куик Дж. Л.

Слегка сжав мое горло, Сэмюэль притягивает мою голову к своему плечу, пока я скачу на нем верхом. Мои стоны и хныканье становятся только громче, когда его губы прижимаются к моей шее. Он впивается в меня и всасывает мою кожу в рот, зажимая мою руку между бедер.

— Заставь себя кончить, — стонет он мне в ухо, поглаживая пальцами мой клитор. Отпустив мою руку, он переходит к моей груди. Он поглаживает и теребит мой сосок, и мои чувства обостряются.

— Черт… я… сейчас… — слова слетают на выдохе, когда мои бедра дрожат от его прикосновений. Клитор пульсирует под моими пальцами, и я сжимаюсь вокруг него, когда оргазм пронзает меня с криком.

— Кончишь? — поддразнивающе шепчет Сэмюэль, прежде чем толкнуть меня лицом вниз на матрас. Он врезается в меня с такой силой, что я едва не кончаю снова.

Блядь, обе его стороны хороши.

Схватив меня за горло с такой силой, что у меня перехватывает дыхание, он продолжает жестко и быстро трахать меня сзади. Сжимаю в кулаки простыни под собой и всхлипываю от каждого толчка.

Глава 30

Сэмюэль

— Охренеть. Ты. Идеальна, — рычу я, продолжая врезаться в нее. Она стонет от каждого безжалостного толчка моего члена, и ее пульс под моим большим пальцем становится всё более прерывистым. В обычной ситуации я бы не смог отвести взгляд от своего члена, входящего в ее пизду, но в этот раз я не могу оторвать взгляд от ее крепкой хватки на простынях. Ее костяшки пальцев побелели, пока она борется с желанием сразиться со мной за воздух.

Блядь, она — всё.

С каждым толчком член становится всё тверже, и, когда я понимаю, что мне конец, я отпускаю ее горло. Вцепившись в простыни рядом с ее руками, я бьюсь бедрами о ее круглую попку. Член дергается, и из легких вырывается хриплый стон, когда я наполняю ее своим освобождением, окрашивая ее стенки своей спермой.

Обессиленный, я падаю ей на спину. Ее кожа раскраснелась, но при этом прохладная и покрыта потом, и я не могу насытиться тем, как потрясающе она ощущается рядом со мной. Опираясь на предплечья, чтобы не раздавить ее, я целую соленую кожу между ее плеч.

— Не только я забочусь о тебе, — мои губы скользят по ее шее к уху. — Ты заботишься обо мне тоже, любимая. Больше, чем ты можешь себе представить.

Приподнимая бедра, я начинаю вытаскивать из нее свой обмякший член, когда она шепчет:

— Останься.

— Я никуда не уйду.

— Нет, останься во мне, — ее голос охрипший, и звучит прерывисто.

— Я бы оставил свою душу в тебе, любимая.

Придерживая ее за бедра, чтобы удержать себя в ней, я переворачиваю нас обоих на бок. Она сгибает ноги, как это делаю я, оставляя ее плотно прижатой ко мне, а мой полутвердый член полностью находится в ней.

Нежно обнимаю ее, и чувствую, как замедляется ее дыхание. Как бы мне ни хотелось поговорить с ней обо всём, — уже поздно, и я знаю, что она устала. И хотя причина этого чувства не ускользает от меня, я хочу насладиться моментом, когда мы вдвоем так едины.

Я не знаю, что она со мной делает.

Я никогда не трахал женщину так, как это только что произошло. Ни разу я не позволял женщине использовать меня для собственного удовлетворения. Я — причина, по которой они кончают. Или, наоборот, я беру от них то, что мне нужно. Но мне мать вашу понравилось, как она доставляла себе удовольствие своими пальцами и моим членом.

И, блядь, смотреть при этом ей в глаза.

Она действительно была моей, кончая на мой член, когда я заглядывал в ее душу. Я чувствую это даже сейчас, когда член, став мягким, впитывает ее соки, пока она спит.

Согревать в ней член, когда она бодрствует, — это контроль, но сейчас, когда она спит, я не чувствую ни капли доминирования.

Нет, просто это кажется таким…

…Интимным.

Несмотря на то, что мой член давно выпал из нее, Кора всё еще находится в моих объятиях, когда я просыпаюсь. Ее лицо лежит на моей груди, а волосы свободно рассыпались по моей руке и кровати позади нее.

Когда она спит, то похожа на ангела.

— Доброе утро, любимая, — я целую ее в лоб.

Ее веки трепещут, когда она поворачивает голову ко мне, и мой желудок опускается, когда ее глаза встречаются с моими. Она отстраняется от моих объятий и бормочет:

— Это была ошибка.

— Кора, — протягиваю к ней руку, когда она резко встает с кровати.

— Я не должна была позволять тебе… — ее слова обрываются, и я понимаю, что она думает о прошлой ночи. Невозможно скрыть стыд, написанный на ее лице.

— Чего не должна была? — откидываю одеяло и поднимаюсь с кровати.

Если она попытается убежать, я хочу быть готовым последовать за ней. Клянусь, я стараюсь сдерживаться, но в моих словах сквозит гнев:

— Позволить мне трахнуть тебя? Покататься на моем члене так, что твои соки текли по моим яйцам?

— Сэмюэль, — в ее голосе звучит боль, и она качает головой, обернув простыню вокруг своего тела.

— Или, может быть, не должна была просить оставить в тебе свой член, пока ты засыпала в моих объятиях? Что из этого, любимая?

Быстро теряя контроль над своими эмоциями, я чувствую, как краснеет мое лицо. Дыхание становится глубоким и тяжелым, ноздри расширяются с каждым горячим выдохом.

— Я не могу, — ее подбородок дрожит, в глазах стоят слезы, и она поворачивается ко мне спиной.

— У меня, блядь, что, рога, торчат? — огрызаюсь я. — Я кажусь тебе настолько страшным, что ты даже не можешь смотреть на меня при дневном свете?

— Ты убивал женщин, Сэмюэль, — ее голос срывается, и она поворачивается ко мне лицом.

Слезы, которые недавно наворачивались на глаза, теперь неудержимо текут по ее лицу. Ее голос едва слышен, когда она продолжает:

— Ты убийца.

Глава 31

Кора

— Да. Это так. Я не могу, блядь, отрицать того, кто я есть, и, что я сделал.

Почти кричит на меня Сэмюэль. Его рука в отчаянии скользит по коротким волосам, и он тяжело вздыхает.

— Ебать. Да я намного хуже!

— Хуже? — восклицаю я.

— Я пытался скрыть это от тебя, — его взгляд скользит по вчерашним царапинам и синякам, — …но не смог. Ты сама это видела, когда лежала, прижавшись лицом к булыжникам.

— Я… я не понимаю.

— Ты не первая женщина, которую я трахнул, впечатав лицом в землю, — его голос ровный. — Я даже не знаю, сколько их было за эти годы.

Мой желудок опускается, и меня начинает подташнивать.

— Почему?

— Уже неважно, — он расхаживает по комнате, и в его тоне слышится отчаяние. — Я пиздецки стараюсь, Кора.

— Стараешься что…?

— Сдерживать эти неконтролируемые желания, — он обходит кровать и делает шаг ко мне. Я быстро понимаю, что мне некуда бежать, кроме как отступить назад. Я отшатываюсь с каждым его шагом, пока не оказываюсь в углу.

Его руки упираются в стену, закрывая мое лицо, и прижимают меня к стене, когда он опирается на предплечья. Мое сердце бешено колотится, и я едва могу дышать, пока он нависает надо мной. Когда наши глаза встречаются, на его лице отражается гнев — чистая, мать ее, ярость. Но всё, что я вижу, это нежность в глубине его глаз. И я не могу заставить себя отвести взгляд.

— Ты была не первой из них, Кора, — он качает головой, прижимаясь своим лбом к моему.

— Что ты говоришь, Сэмюэль? — сквозь слезы я с трудом выдавливаю из себя слова.

— Я никогда раньше не боролся с этим. Я поддавался каждому гребаному желанию и потребности, — он говорит медленно, и видно, что ему тяжело даются слова, его теплое дыхание обдувает мое лицо с каждым словом.

— Когда был последний раз? — спрашиваю я, совершенно не уверенная в том, хочу ли знать ответ.

— Чикаго.

— Ты, блядь, изнасиловал женщину в Чикаго, а потом вылетел дом…

— Я ни с кем не трахался в Чикаго, — резко перебивает он. — Я преследовал ее. Схватил, намереваясь трахнуть. Я хотел только услышать, как она будет кричать и задыхается, когда я возьму от нее всё, что мне нужно.