Галина Куликова - Каникулы для взрослых
Конечно, он ей нравился! Стал нравиться после того, как приступил к осуществлению своего плана. Его обаяние пленяло и казалось опасным. Непонятно, какого рода была эта опасность – торжество физического превосходства или власть характера, – но она привлекала и соблазняла Варю.
Распрощавшись с коллегами и получив кучу добрых пожеланий, Варя свалила подарки на заднее сиденье машины и достала из багажника тряпку, чтобы протереть боковые стекла. Именно в этот момент рядом возник Ружейников. Он был в расстегнутой дубленке, он него валил пар, пропитанный алкоголем. Варя неожиданно испугалась, потому что у Ружейникова были очень злые глаза.
– Когда-нибудь, Тучина, – выдохнул он ей прямо в лицо, – я объясню, за что тебя ненавижу. Но не теперь.
Он сделал шаг назад, покачнулся, но все-таки устоял. И пошел, покачиваясь, к калитке. Снег скрипел у него под ногами. Варя так растерялась и расстроилась, что не нашлась с ответом. Некоторое время она бегала вокруг машины и усиленно терла стекла – до скрипа. Чистила щеткой сухой снег, запорошивший крышу и капот. Лишь немного успокоившись, села за руль. И как только выехала со стоянки, сразу же включила радио – на полную катушку. На ее любимой волне Элтон Джон пел что-то проникновенное, и Варю охватила щемящая грусть.
В прошлом году и в позапрошлом тоже она встречала Новый год с Владиком. Они заказывали места в загородном отеле, который организовывал прекрасные новогодние программы, ужинали в ресторане, наслаждались праздником, общим весельем, музыкой, а потом оставались одни в номере, пили шампанское, дурачились, любили друг друга. Горько Варе бывало потом, к вечеру следующего дня, когда Владик, вравший жене про обязательное присутствие на корпоративе, должен был возвращаться. Они разъезжались по домам, и Варя страдала. У любящих супругов, которые редко видятся, есть общий дом, традиции, а у них не было ничего. Хотя в душе Варя была убеждена, что настоящая любовь, какие бы обстоятельства ни вставали у нее на пути, рано или поздно обязательно должна привести к абсолютной душевной близости. Ей нужен был источник тепла, который согревал бы ее сердце.
Владик ее не понимал. Только теперь стало ясно, что жена оставалась для него тылом, родным гнездышком, из которого он вылетал, чтобы размять крылья. Несмотря на свои громкие заявления, он вряд ли собирался с ней разводиться. Вероятно, он привязан к своей жене, а измены считает чем-то само собой разумеющимся. Мужчины любят рассуждать о том, что самой природой они созданы полигамными и потому имеют право на похождения.
Элтон Джон разбередил Варины сердечные раны. Что бы там ни было, а она осталась одна, снова одна, и грядущий праздник вдруг потерял свое очарование. Представив, как она будет сидеть за столом с критично настроенными папой и мамой, с двумя заезжими тетушками и старшей сестрой, которая имела отвратительную привычку прилюдно миловаться с мужем, Варя совсем пала духом. Кроме того, праздновать собирались в квартире Нателлы, а она жила на другом конце города, и дорога не обещала быть приятной.
* * *– Вот она, наша бледная немочь! – возвестила мама, встретив Варю на пороге. – Саша, иди сюда, погляди, во что она превратилась.
– Одни глаза остались, – согласился появившийся за ее плечом улыбающийся папа.
– Я вас тоже люблю, – сказала Варя, расцеловав родителей. – А бледность – вовсе не порок, а спутница богемного образа жизни! Тусовки до утра, шампанское…
Тут в коридоре появилась Нателла и мгновенно подхватила:
– Корпение над переводами при свете ночника…
– А вы хотите, чтобы я тоже занялась животноводством? – проворчала Варя, снимая шубу.
Два года назад родители переселились в деревню и начали разводить кроликов. Дела у них шли на удивление хорошо, да и выглядели они тоже прекрасно – крепкие, румяные, полные сил. На их фоне Варя и в самом деле чувствовала себя «ненатуральным продуктом».
– Ты чего приехала прокисшая, как сметана? – напустилась на нее Нателла.
– Я не прокисшая!
– А то я не вижу. Глаз родной сестры острее, чем у Чингачгука. Страдаешь по Владику? Кстати, предки, она бросила Владика.
– Я не сомневалась, что этим кончится, – воскликнула мама. – Нельзя связываться с женатыми мужчинами, они разрушают твою карму.
– Один я, как всегда, ничего не знаю! – возмутился папа. – Кто такой Владик?
– Уже никто, – похлопала его по плечу жена. – Люба, Таня, идите скорее сюда! – громко крикнула она, обернувшись.
Тут же появились две сияющие тетушки в блестящих нарядах и с затейливыми прическами. Вот уж кто искренне любил Новый год, невзирая на женское одиночество! Тетя Люба была дважды вдовой, а у тети Тани за плечами маячили три скандальных развода. Обе полагали, что знают о браке все и даже больше, чем все.
Громко топая, прибежал племянник, наряженный в честь праздника в белую рубашку, быстро поцеловал тетку липкими губами и тотчас скрылся.
– Моему внуку подарили приставку, – сообщила мама, – теперь он на всю ночь потерян для семьи.
– Ну, ночью ему играть никто не даст! – заявил появившийся Нателлин муж Денис. Длинный, белобрысый и нескладный на вид, на самом деле он был невероятно домовитым и активным. Вероятно, сегодня он помогал жене на кухне, потому как облачился в фартук с ромашками.
– Привет, Варвара-краса! – поздоровался он. – Как я рад тебя видеть! Теперь ты будешь следить за пирогом, а я немножко отдохну. Нателла и так должна сказать мне спасибо.
– Это ты должен сказать мне спасибо, – возразила его жена, – за то, что еще не пустил корни возле телевизора.
Тетя Таня тут же вмешалась:
– Нателлочка, не стоит ругать мужа, он у тебя такой молодчина! И уж в чем его нельзя обвинить, так это в лености. Он и картины вешает, и мебель починяет, и балкон застеклил…
– Понятно, он опять хвастался, – укоризненно покачала головой Нателла и тут же схватила Варю за руку. – Пойдем на кухню, ты мне все расскажешь про последнюю встречу с Владиком.
Варя послушно пошла за ней. Вымыла руки, надела фартук, который с радостью уступил ей Денис, и принялась активно разворачивать, ополаскивать, резать и строгать на терке. Нателла гремела посудой, суетилась и постоянно что-то доставала из холодильника.
– Ты сильно страдаешь? – спросила она младшую сестру, которая казалась ей отвратительно грустной. – Ненавижу, когда кто-нибудь куксится во время общего веселья. Так и хочется треснуть тебя ложкой по лбу! Нашла из-за кого страдать…
– Я страдаю не потому, что все еще люблю Владика, – возразила Варя, – а из-за того, что разлюбила его!
Нателла замерла с огромной салатницей в руках и расширила глаза:
