Колин Маккалоу - Тим
— Откуда мне знать? — Она зевнула и прислушалась. — Ага, вот и Тим!
Через несколько секунд он вошел в гостиную, усталый и счастливый.
— Привет, дружок! — весело воскликнул отец. — Хорошо провел выходные?
— Отлично, па. Мы разбиваем клумбы вокруг дома и строим кирпичную барбекюшницу на берегу.
— Похоже, ты сделаешь из участка просто картинку, правда, Эс?
Но Эс не ответила. Она вдруг резко выпрямилась и схватила Рона за руку.
— Послушай, Рон, как это мисс Хортон могла разговаривать с тобой по телефону, а уже через минуту высадить Тима возле дома?
— Разрази меня гром! Тим, мисс Хортон звонила нам несколько минут назад?
— Да, пап. У нее телефон в машине.
— Иди ты! Сдается мне, ты заливаешь, дружок.
— Мэри просто необходим телефон в машине! — возмущенно ответил Тим. — Она сказала, что иногда ее начальнику, мистеру Джонсону, требуется срочно переговорить с ней.
— А почему она не зашла на минутку поговорить с нами собственной персоной, коли была рядом с домом? — насмешливо поинтересовалась Дони.
Тим нахмурил брови.
— Не знаю. Наверное, она немного стеснительная, прямо как я, по твоим словам.
Рон недоуменно уставился на него, но ничего не сказал, пока Тим не ушел спать. Потом он спустил ноги с дивана и сел так, чтобы видеть жену и дочь.
— Мне это кажется, девочки, или Тим действительно стал малость умнее? Я на днях обратил внимание, что он употребляет более сложные слова, чем раньше… не такие примитивные, что ли.
Эс кивнула.
— Да, я тоже заметила.
— И я тоже, пап. Очевидно, мисс Хортон занимается с Тимом.
— Ура и удачи ей! — воскликнула Эс. — У меня никогда не хватало терпения, да и у школьных учителей тоже, но я всегда считала, что у Тима есть способности к учебе.
— Да хватит тебе, мама! — раздраженно бросила Дони. — Скоро ты потребуешь, чтобы мы называли ее святой Марией! — Она резко встала. — Ну ладно, поскольку вы не в состоянии найти тему поинтереснее, чем благотворное влияние этой женщины на Тима, я пошла спать!
Рон и Эс, удивленные и расстроенные, проводили дочь взглядом.
— Знаешь, Рон, мне кажется, Дони немножко ревнует Тима к мисс Хортон, — наконец сказала Эс.
— Да с какой стати ей ревновать-то?
— Ох, не знаю, дорогой. Женщины порой бывают ужасными собственницами. Думается мне, Дони злится, что в последнее время Тим не ходит за ней по пятам, как раньше.
— Но она должна радоваться! Она всегда ныла, что Тим постоянно путается у нее под ногами, и вдобавок с возрастом она уделяет все больше времени своей личной жизни.
— Но у нее есть обычные человеческие слабости, голубчик, и она смотрит на дело иначе. Собака на сене, знаешь ли.
— Ну, ей придется малость посторониться, вот и все. Я очень рад, что Тим проводит время с мисс Хортон, а не слоняется по дому в ожидании, когда сестра вернется.
На следующий день Рон, по обыкновению, встретил сына в «Сисайде» и отправился с ним домой в сгущающихся сумерках, ибо дни становились короче.
Когда они вошли в заднюю дверь, к ним навстречу выбежала Эс со странным выражением лица и восторженно горящими глазами. В руке она держала тонкую разноцветную книжечку, которой возбужденно потрясла у Тима под носом.
— Тим, солнышко, это твое? — подвизгивая, прокричала она.
Тим взглянул на книжку и улыбнулся, словно вспомнив что-то приятное.
— Да, мама. Это мне Мэри подарила.
Рон взял книжку, перевернул и посмотрел на название.
— «Котенок, который думал, что он мышка», — медленно прочитал он.
— Мэри учит меня читать, — объяснил Тим, не понимая, с чего поднялся такой шум.
— И ты уже можешь что-нибудь прочитать?
— Немножко. Это ужасно трудно, но не так трудно, как писать. Но Мэри не сердится, когда я забываю буквы.
— Она учит тебя писать, дружок? — спросил Рон, не веря своим ушам.
— Да, она пишет мне слово, и я переписываю, чтобы получилось в точности как у нее. Сам я еще не могу написать ни слова. — Он вздохнул. — Писать гораздо труднее, чем читать.
Тут вернулась домой Дони, задыхающаяся от возбуждения и изнемогающая от желания поделиться новостями, но впервые в жизни ей пришлось уступить пальму интеллектуального первенства брату. Родители даже не поинтересовались, почему она так взволнована, но зашикали на нее и подтащили к Тиму.
Он читал вслух страницу в середине книжки, не особо путаясь в словах и буквах, и, когда он закончил, они радостно закричали и зааплодировали, похлопывая его по спине и ласково ероша ему волосы. Выгнув грудь колесом, точно зобастый голубь, Тим прошествовал в свою комнату, благоговейно держа в руках книжицу и счастливо улыбаясь. Это был величайший момент его жизни. Он порадовал, по-настоящему порадовал маму с папой, заставил гордиться собой, как они гордились Дони.
Когда Тим лег спать, Эс подняла глаза от своего бесконечного вязанья.
— Как насчет чашечки чая, голубчик? — спросила она Рона.
— Отличная мысль, мать. Пойдем с нами на кухню, Дони, будь умницей. Ты нынче какая-то тихая.
— Могу предложить чудный фруктовый кекс с апельсиновой глазурью или сливочно-бисквитный торт, сегодня купила в магазине Джанго, — объявила Эс, ставя на стол чашки и блюдца.
— Сливочно-бисквитный торт, — хором сказали Рон и Дони.
Воздух приятно пах морозцем, поскольку близился май и самые жаркие дни миновали. Рон встал и закрыл заднюю дверь, а потом принялся гоняться со свернутой в трубку газетой за огромной ночной бабочкой и наконец прихлопнул ее, когда она начала биться о плафон. Бабочка упала на пол в золотистом облачке осыпавшейся с крылышек пыльцы. Рон поднял ее, все еще неистово трепещущую, отнес в ванную комнату и спустил в унитаз.
— Спасибо, папа, — облегченно вздохнула Дони. — Господи, терпеть не могу этих чертовых насекомых, так и лезущих в лицо. Все время боюсь, что заберутся мне в волосы или еще куда.
Рон ухмыльнулся.
— Ох уж эти женщины! Боятся всего, что летает, порхает и ползает. — Он взял большой кусок торта и почти целиком затолкал в рот. — В чем дело, Дони, милая? — невнятно проговорил он, слизывая крем с верхней губы.
— Ни в чем, ни в чем! — весело пропела она, насаживая на зубцы крохотной вилки кусочек торта и изящным движением отправляя в рот.
— Да брось, детка, ты не проведешь своего старика! — более отчетливо произнес Рон. — Ну-ка давай выкладывай! Чего такая смурная?
Дони положила вилку на стол, нахмурилась, а потом подняла на Рона большие сияющие глаза, выражение которых сразу смягчилось, ибо она искренне любила отца.
— Коли тебя интересуют душераздирающие подробности, пожалуйста: мне стыдно за себя. Я хотела сообщить вам новость, как только приду домой, но, когда увидела, что все ваше внимание сосредоточено на Тиме, немножко разозлилась. Вы сами знаете: это отвратительно. Бедняжка! Он всю жизнь идет вторым номером после меня, а сегодня, когда он наконец продемонстрировал нам умение, исполнившее нас гордости за него, я надулась, поскольку он отодвинул меня на задний план.
