Лесли Пирс - Камелия
Сюзанна рассмеялась.
— Черта с два! Она сказала: «Но ты же хорошо провела время?» Я сказала, что да и что мне на самом деле было стыдно из-за платья. На что она ответила: «Это самое главное. Если бы я веселилась столько же времени, сколько у меня платьев, мне не понадобился бы психоаналитик». — Сьюзанна смущенно замолчала. — Мне не надо было это говорить, милая?
— Ничего страшного, — ответила Мэл. — Хелен рассказывала мне об этом, это не было секретом.
— Ну, ей не следовало держать тебя в секрете, — сказала Сюзанна. — Думаю, именно из-за этого она всегда была такой грустной.
У Руперта Хендерсона, молодого партнера Хелен по фильму «Сожженные мосты», не нашлось смешных историй. Когда он говорил о Хелен, то изо всех сил старался не заплакать. У него было ангельское детское лицо, печальные карие глаза и волны светлых волос. Этого было достаточно, чтобы женщине любого возраста захотелось усыновить его.
— Она была прекрасной актрисой, — сказал он, кусая губу и пытаясь улыбнуться. — Кроме того, она была красивой женщиной, щедрой на похвалу, терпеливой и доброй.
Ник много рассказывал Мэл о Руперте. Они много раз пересекались на прослушиваниях. Ник рассказывал, что Руперт был таким же самодовольным, как когда-то был он сам. Но когда Руперт говорил о Хелен, было вовсе не похоже на то, что он был высокомерным. Он действительно был охвачен горем.
— С ней было так легко, — проговорил Руперт задумчиво. — Она объяснила мне все чувства, которые переживает сорокалетняя женщина, влюбленная в парня намного моложе ее. Она описывала мне тот панический страх, испытываемый женщиной, которая старается не потерять контроль над собой или боится быть обманутой; переживания из-за того, что тело утратило былую красоту, и ревность, когда ее любимый смотрит на своих сверстниц.
Мэл догадалась, что Руперт был немного влюблен в Хелен. Она подумала: был ли рядом с ним человек, с которым он мог бы разделить свое горе?
— Что будет с фильмом? — спросила она.
Руперт пожал плечами.
— Я не знаю, еще ничего не решили. История наших отношений уже на пленке, но все равно еще много работы. Нужно снять эпизод, когда героиня Хелен обнаруживает, что у ее любовника есть молодая подруга, и ее месть. Были разговоры о том, чтобы изменить сюжет, что-то вроде того, что она погибла в автокатастрофе. Мы также смогли бы взять замену, но мне это не нравится. — Он замолчал и покраснел, осознав свою бестактность.
— Я думаю, Хелен не возражала бы против этого, — успокоила его Мэл. — Наверное, она даже нашла бы в этой истории повод для улыбки.
— Ты вылитая Хелен! — Руперт оценивающим взглядом посмотрел на Мэл. — Не внешне, скорее в манере общения. Я очень рад, что познакомился с тобой. Может быть, мы могли бы как-нибудь встретиться и поговорить о ней?
Мэл подумала, что Нику это не понравится, хотя Руперт и не приглашал ее на свидание.
— Может быть, — ответила она. — Я еще не знаю, вернусь ли я в Лондон или останусь здесь. Но, думаю, для тебя это не имеет значения.
День близился к вечеру. Мэл почувствовала, как, разговаривая с людьми, она постепенно выходит из депрессии, в которой находилась целую неделю. Многие из присутствующих работали с Хелен. Некоторые, как Сюзанна, чувствовали себя в долгу перед ней, другие рассказывали смешные истории, в которых характер матери представал в ином свете, чем когда рассказывали Маелз и Магнус.
В комнате воцарилась спокойная расслабленная атмосфера, возможно, благодаря напиткам, которые поставлял Магнус, и теплому огню в камине. Женщины сняли шляпы. Одна дама, сидевшая рядом с Маелзом, подогнула под себя ноги. Конрад раскачивался на стуле рядом с пожилой женщиной, которая, по всей видимости, была ассистенткой фокусника и гастролировала вместе с Хелен и Бонни в 1940 году.
Маелз и Ник помогали Магнусу. Они подавали напитки, приглашали людей к столу и заботились о том, чтобы никто не чувствовал себя одиноким. Они то и дело подходили к Мэл, следя за тем, чтобы она не переутомилась. Но в основном они держались подальше от нее, наверное, догадавшись, что ей самой надо было выслушать все эти истории.
У Хелен был твердый характер. Она могла снять сцену за один дубль, в то время как другим актрисам понадобилось бы девять или десять дублей, чтобы сделать ее правильно. У нее была прекрасная мимика, она всегда поражала актеров своим умением пародировать всех, от старлеток до режиссеров. У нее всегда находилось время для поклонников, она никогда не отказывалась дать автограф. Было много актеров и актрис, которые, если бы не Хелен, давно уже распрощались бы со своей карьерой.
Но все же Мэл снова и снова слышала о том, что Эдвард манипулировал Хелен.
— Мне никогда не нравился этот человек, — резко проговорил Стенли Кубрик, режиссер фильма «Сожженные мосты». — Когда Хелен впервые приехала в Голливуд, я еще не был режиссером. Тогда я был оператором, но меня раздражало то, что Хелен взяла себе в менеджеры какого-то парня из Англии, который ничего не знал о киноиндустрии. С самого начала он подавлял ее, убеждая в том, что ей нельзя никому доверять.
— Но у нее же были друзья? — Мэл слышала, как сегодня упоминали человек десять, с которыми Хелен дружила.
— У нее было много друзей на съемочной площадке, — сказал Стенли с грустью в голосе. — Ей нравилось общаться со съемочной группой, с танцовщицами, ей было легко с ними, но вскоре Эдвард позаботился о том, чтобы она не встречалась с ними вне съемочной площадки. Видите ли, в нас не было «класса». Он полностью организовывал ее личную жизнь, принимал приглашения для нее только тогда, когда был уверен, что это поможет ее карьере. Но тебе надо понять, милая, что в те времена такие парни, как я, боялись и слово сказать из-за страха потерять работу. Эдвард был безжалостен. Понимаешь, что я хочу сказать?
Мэл кивнула. Без сомнения, перед Эдвардом в Голливуде открывались многие двери из-за его изысканных манер английского джентльмена и тайной гомосексуальной жизни. Он наслаждался своей властью.
— Наверное, он думал, что если не будет держать Хелен на коротком поводке, то она его бросит, и тогда он снова станет никем, — вздохнула Мэл. — Но, зная Хелен, я могу с уверенностью сказать, что она не бросила бы его ни при каких обстоятельствах. Почему же он просто не наслаждался ее обществом?
— Ему было незнакомо слово «наслаждаться», — ухмыльнулся Стенли, — по крайней мере, он понимал значение этого слова не так, как мы с тобой. Мы называли его «Батлер».
Мэл улыбнулась.
— Я назвала его «нацист»! Все еще не могу понять, почему Хелен так близко подпустила его к себе, — он был у нее на первом месте.
