Элизабет Обербек - Модельер
Пара остановилась у фахтверкового домика с деревянными перекрытиями: это был украшенный розовой геранью отель «Оберж дю Расин» в комплексе «Отель-де-Вий. Клод попытался скрыться в толпе, а заметив быстрый взгляд Виктора, нырнул в булочную, к счастью, оказавшуюся совсем рядом. Неужели он опустился так низко, чтобы подглядывать за Валентиной, уныло подумал Клод? Неужели он так желал ее любви, что готов пойти на все, как нищий, жаждущий получить кусочек хлеба? Чтобы сказал на это отец? Или Анатоль?
Клод всю жизнь изучал человеческое тело. Рассматривая Валентину, он хотел бы понять, что же у нее на уме. Несмотря на веселый смех и беззаботное помахивание сумочкой, она все-таки казалась погруженной в свои мысли Клод не мог расстаться с мыслью, что Валентина принадлежит ему.
Он посмотрел наверх. Три этажа окон, закрытых бледно-зелеными ставнями, обрамленных вьющейся розовой геранью. Откроются ли ставни? Выглянет ли Валентина и позовет: «Привет, Клод! Не зайдете ли чего-нибудь выпить!» Или пара будет наслаждаться интимным полумраком за закрытыми ставнями, отбросит простыни и?.. Клод закрыл глаза. Ставни по-прежнему оставались закрытыми.
Клод подумал о своей старой яблоне, которую так полюбили дятлы. Уезжая из дома, он заметил, что нижняя ветка сильно наклонилась и почти касается травы. Когда он вернется, она, скорее всего, уже сломается.
Глава 9
Девять часов утра. Кафе «Турандот О'Бор дю Ла». Первой пришла Валентина. Как будто проверяя, Клод, как и при первой встрече, оценил ее одежду: голубая юбка по колено, голубой шерстяной тонкий свитер, шелковый шарф с бежевыми, золотистыми и светло-голубыми полосками, бежевые ботинки, широкие, прямоугольные солнцезащитные очки в тонкой оправе. Как просто и как стильно она одевалась? Он не мог оторвать взгляда.
Когда он подошел, она весело предложила:
— Давайте сядем на улице. — Они нашли свободный столик в углу. Валентина подозвала официанта и быстро сделала заказ: два кофе и два круассана и вдруг абсолютно серьезно сказала: — Вчера вы шли за нами — Виктор сказал мне об этом.
Клод промолчал.
— Вы шли за нами, — повторила она.
Отступать было некуда.
— Клод?
— Вы любите его?
Она пила кофе, нахмурившись. Продолжая держать чашку кофе, она сказала:
— Клод, тот дождливый день в Нотр-Дам… Я знаю, вы можете подумать… Вы просто приводите меня в замешательство… Вы мне очень симпатичны, так отзывчивы, так терпеливы. Кажется, я сейчас расплачусь. С вами так просто, с вами все так понятно.
Она поставила чашку на блюдце. Клод взял ее за руку.
— Как вы можете придавать столько значения, казалось бы, неважным, малозначительным вещам? — спросила она шепотом. — Почему вы заботитесь обо мне?
— Вы не ответили на мой вопрос, — настаивал Клод.
— Да, Клод, да, — сказала она, ее зрачки расширились. — Я не помню такого времени, чтобы я не любила Виктора. Возможно, раньше это была братская любовь, любовь, зародившаяся еще в детстве. Наш роман продолжается на протяжении всей нашей жизни: в школе, после школы, в университетские годы. Пройдя каждый свой путь, мы снова вернулись друг к другу. Виктор и я любим искусство, наше детство, друзей, наши семьи. Я обожала его маму, которая умерла два года назад. Она любила меня как дочь, которой у нее никогда не было. Я помню ее лицо перед смертью, когда она просила родить внуков. Мое сердце разрывается, когда я вспоминаю, что разочаровала ее. Мы по-прежнему близки с его отцом, который мне ближе, чем собственный. Казалось, что все идет своим путем… До недавнего времени, до помолвки, до первой примерки платья у вас, до той поры, пока все не стало реальностью: свадебное платье, вуаль, и вы — такой прекрасный человек. Вы заставили меня начать сомневаться. — Она вздохнула. — Смогу ли я осмелиться все изменить?
Клод положил на стол пять евро за кофе и круассаны и взял ее за руку.
— Пойдемте со мной, — сказал он.
Они оставили недопитый кофе. Он повел ее по тропе в сторону дома Рико.
Войдя в дом, они увидели из огромного окна гостиной Рико роскошный вид на спокойное озеро. И тут, освещенная лучами ласкового утреннего солнца, Валентина бросилась ему на шею. Они начали целоваться, и это был не тот поцелуй, которым обмениваются любовники в первый раз.
Она была как шелк, мягкой и податливой, гладкой. Не существовало ничего, кроме единения двух тел. Невозможно было представить, что существует такое тесное объятие. В его мозгу волнистые луга сменяли друг друга, то появлялись, то исчезали зеленые холмы, пока он не увидел только бескрайнюю зелень, покрытую утренней росой.
Он всматривался в контур ее полных губ; приложил указательный палец к слегка заметной ямочке над верхней губой. Она улыбнулась, и Клод уже ни о чем другом не думал, казалось, что все остальное в мире было неуместно. Ее спокойствие убедило его, что это взаимное ощущение.
Однако постепенно он почувствовал, что она меняется. Ее ноги, рот, плечи приобретали обычные очертания. Он мог рассмотреть, что маленькое пятнышко на лбу розовеет, становится похоже на цвет розы в его саду на закате дня.
— Разве это не безумство? — спросила она. Он коснулся ее губ, как бы умоляя помолчать. — Что я делаю? — Она повернулась и уткнулась головой в подушку. За окном солнце казалось еще более тусклым.
— Отложи свадьбу, — предложил он. Это казалось очевидным решением.
— Но все подготовлено, все запланировано. Мне так легко с тобой, как будто ты самый близкий человек, которого я когда-либо знала. Кажется, что ты знаешь обо мне все и любишь всем сердцем, но ты не знаешь меня. Мы только что встретились. И я не знаю тебя.
Он погладил ее сияющие каштановые волосы.
— Я знаю тебя.
— Как ты можешь знать меня? Например, знаешь ли ты, — она подняла свое лицо с мягкой подушки, — что я больше всего люблю лежать на спине и смотреть на облака? В Нормандии облака совсем особенные, самые белые облака, чем где бы то ни было. Я могу смотреть на них часами. Каждое облако рассказывает свою сказку: о зайцах, о людях в высоких шляпах, о девочках, которые прыгают через скакалку… — Она приподнялась на локтях: — Но это я. Дорогой Клод, а что ты любишь больше всего, кроме как влюбляться в женщин, которые приходят к тебе в мастерскую на примерку?
Гладя кончиками пальцев ее руку, он рассмеялся, закрыл глаза.
— Мое хобби устраивать кукольные представления для племянников. Когда я шью кукольных персонажей из фетра, то представляю реакцию Дидро, который станет кричать от восхищения, будет заворожен до такой степени, что поверит в реальность происходящего. Я могу создать куклу по имени Валентина… Да, какой же она должна быть? Львицей в прыжке, с гладкой спиной и голубыми глазами цвета океана, львицей, которая охотится за своей добычей?
