Ирина Лазарева - Фасад страстей
— Так и знала, что ты водишь сюда шлюх в мое отсутствие! Превратил квартиру в бардак. Я вкалываю день и ночь, чтобы ты учился, теперь вижу, какое тут образование…Вы где живете, девушка? У вас родители есть?.. Яну куда сплавил, охломон?! Сестру на улицу выставил ради какой-то потаскухи! А ну марш отсюда, бесстыжая, и чтоб духу твоего здесь больше не было! Ишь повадилась, соседи меня давно предупреждали. В следующий раз сразу милицию вызову.
Я вынеслась на лестницу с пылающими щеками, не слушая оправданий Стаса. Такого позора мне не приходилось переживать. Мать его орала мне в спину на весь подъезд. Несколько дверей открылось, пока я бежала вниз по ступенькам на трясущихся ногах, и во дворе мне казалось, что во всем здании распахнулись окна, а в них одинаково тупые ухмыляющиеся рожи. У меня было ощущение, будто с меня содрали одежду и выставили на посмешище. Я стремглав юркнула в арку, там уже нагнал меня Стас. Он что-то говорил, пытался выгородить мать, просил, чтобы я была к ней снисходительна: у нее трудная жизнь, она устает, раздражительна и несдержанна, но я не хотела его слушать.
— Уйди! — отбивалась я. — Видеть тебя больше не хочу! Ты мне противен, и вся твоя нищая быдловская семейка отвратительна! Черепковы! Ха-ха! Оно и видно! Плебей! Надо было раньше посмотреть на твою мамашу. Не смей больше ко мне приближаться, никогда!
Я, видно, сильно его обидела. Он повернулся и пошел обратно в подъезд.
— Вот и катись, — приговаривала я, удаляясь от его дома. — Что, правда глаза колет? Мерзость какая! — я содрогалась при воспоминании о тех словах, которые его мать выплевывала мне вслед.
Эта сцена долго мучила меня, всплывала поминутно, меня бросало в жар, и было нестерпимо противно. Еще меня страшно бесило, что он пытался оправдать мать, что не воспринял ее бредни как чудовищное оскорбление. Стало быть, я для них недостаточно хороша. Как она там говорила? «Шлюха, потаскуха, бесстыдница». А он все это проглотил. Ничтожество!
Мне действительно не хотелось видеть Стаса, поэтому, когда снова возник Альберт, я воспользовалась возможностью отвлечься, кроме того какой-то бес противоречия толкал меня в его объятия.
Он повез меня к себе домой. Что тут объяснять — цветы, шампанское, ужин при свечах, музыка, шикарная обстановка, танец вдвоем с прочувственными взглядами и избитыми обещаниями — все банально до коликов, причем я, несмотря на отсутствие опыта, отлично понимала развитие ситуации. Мужчины ловят девиц на одни и те же приманки, мне уже пришлось выслушать с десяток подобных историй от своих подруг. Да, я все сознавала, но мысль об измене Стасу доставляла мне мстительное удовольствие.
Кончился вечер так, как и должен был кончиться — постелью, и наши отношения с Альбертом тогда же должны были завершиться по всем канонам быстротечных мужских развлечений. Но все пошло по-другому…
Влада увидела словно наяву: Альберт на сбитом постельном белье, глаза закрыты, похоже, что спит. Она откидывает одеяло, некоторое время с недоумением смотрит на спящего без малейшего воспоминания о недавней близости, на незнакомую обнаженность мужского тела, ощущает чуждый запах, передергивается от желания немедленно уйти. Она начинает торопливо одеваться, ей неуютно, на душе гадко, хочется бежать из роскошного дома как можно скорее…
Альберт открыл глаза и схватил ее за руку:
— Куда собралась? А ну стой! — он вскочил и повалил девушку на кровать. — Ночь ведь, ты в своем уме? Хочешь, чтобы тебя поймали и изнасиловали?
— Пусти, — прошептала Влада.
Он поразился, с какой ненавистью она на него смотрела.
— Да что с тобой? Надо домой, так и скажи. Я тебя отвезу. Что стряслось-то? Вроде все было отлично. С чего ты меня опять невзлюбила?
— Слушай, ты получил свое — ну и отвали, понял? — последовал враждебный ответ.
Он выпустил ее, сел на край кровати и начал одеваться:
— Хорошо, сейчас поедем. Глупенькая, бежать вздумала. Разве я тебя к чему-то принуждаю? Постой, на улице прохладно — на вот надень. — Альберт бросил ей на руки женский жакет.
— Чей это? — Влада разглядывала элегантный жемчужно-серый шерстяной жакет с золотой брошью на воротнике в виде двух изогнутых листочков с бриллиантовыми росинками.
— Твой, забыл отдать дурья башка. Это тебе подарок.
— Что, трахнул и заплатил? — ядовито поинтересовалась Влада. — Забирай свое барахло, мужлан! — она с бешенством швырнула в него жакетом. Мягкая ткань накрыла его с головой. — Не лезь ко мне со своими примитивными понятиями и подарками. Меня от тебя тошнит! Развлеклись на пару — и все, гуляй, ты мне больше не нужен, и не показывайся мне снова на глаза! А сейчас вези меня домой!
Альберт встал перед ней — уже полностью одетый, даже кожаную куртку застегнул, — и минуты две вдумчиво изучал Владу.
— Ты из-за своего пацана переживаешь? — спросил он.
— Все, сейчас взорвусь! — выкрикнула она и ринулась к двери. — Не хватало еще душещипательных разговоров, исповедник чертов! Ты вообще кто? Натуральный бандюга! Да-да, я все знаю! Нашлись добрые люди, просветили, видели тебя и твоих братков у моего института. Ты у нас, оказывается, знаменитость, «тот самый Альберт» — имя произнесли шепотом. Мне что, полагается броситься тебе в ножки и молить о пощаде?
— Зачем же ты с бандитом связалась? — спокойно спросил он, открывая перед ней дверцу автомобиля.
Она истерически расхохоталась:
— Соблазнял, вот и связалась, как обычная пустоголовая телка! А что тебе не нравится? За что боролся, то и получил.
— На пустоголовую телку ты не похожа. Успокойся, детка, ты разнервничалась, выспишься, отдохнешь, завтра поговорим…
— Не будет никакого завтра, — упрямо огрызнулась Влада. — Не доходит до тебя? Больше ни на что не рассчитывай.
Черроки тронулся и покатился, как черный дух ночи, а сзади неслышно прилепилась свита из двух вишневых девяток, они тоже казались черными с кровавыми проблесками под светом уличных фонарей.
Влада посмотрела на часы. Было больше двенадцати.
Джип с эскортом зарулил во двор дома и остановился у подъезда. Со скамейки у входа поднялись две фигуры, освещенные светом фар. Влада вскрикнула: одним из полуночников был Николай, другим Стас.
Глава 8
Солнечный луч перебрался с уголка подушки Николаю прямо на левый глаз. Он задергал короткими ресницами, сморщился и перевернулся на правый бок. Разлепил веки, бездумно уставился на гнутую ножку стола и фрагмент коврового орнамента под ней.
В желудке у него было муторно, голова болела. Он сел на диване, с удивлением оглядывая гостиную.
