Нина Ламберт - Место под солнцем
Ответом был лишь блудливый смешок, а всякая возможность крика была предотвращена очередным удушающим, неистовым поцелуем. Сомнений в непристойности его замыслов не оставалось. Карла изо всех сил колотила Макинтайра по спине, по бокам. Все напрасно. Она уже ощущала физически его возбуждение — ей в живот вдавливался налитый звериной силой жесткий пенис.
Страх, отвращение, гнев резко повысили адреналин в крови. Голова уже не кружилась, мысли стали ясными. В отчаянии Карла пошла на хитрость: она вдруг прекратила сопротивление, расслабилась. Восприняв это как капитуляцию, Йен самодовольно ухмыльнулся и отпустил ее ненадолго, чтобы сорвать с себя одежду. Карла незамедлительно воспользовалась этим, вывернулась и схватила с журнального столика тяжелую стеклянную пепельницу.
— Иди отсюда! — крикнула она и угрожающе подняла орудие защиты. — Мерзавец!
Макинтайр встал.
— Да что ты ломаешься, — пробормотал он, надвигаясь на девушку. — Я же вижу, как тебя разохотило. Давай развлечемся…
Он схватил ее руки.
— Я не хочу! А уж с тобой и подавно! — взорвалась Карла. Она задыхалась от ужаса. Макинтайр здоровый мужик, самый настоящий бык, с таким справиться ей не по силам. А похоть вкупе с алкоголем сделали его разум невосприимчивым ко всем мольбам и аргументам.
— Не изображай из себя недотрогу, — с грязной усмешкой произнес Йен. — Или ты любишь поиграть в изнасилование, а, Карла? Это тебя распаляет? Что ж, я непрочь. Будет очень мило. Давай подеремся, крошка, а затем…
Полный слепого вожделения взгляд этого самца заставил девушку содрогнуться. А он уже расстегивал брюки… Карла метнулась к двери. Макинтайр рванулся, облапил ее, и вне себя от страха и отчаяния она влепила ему по голове стеклянной пепельницей, вложив в этот удар все силы, всю ненависть, все отвращение.
На мгновение тот будто окаменел, а потом грузно повалился на пол и затих.
Пришла очередь оцепенеть Карле. Но когда она поняла, что по лбу Макинтайра течет струйка крови, сердце у нее екнуло, руки сами начали натягивать платье. Надо бежать за помощью, вертелось в голове, надо что-то делать! Господи, неужели она убила его?
Кое-как одевшись, Карла вылетела на улицу и, не разбирая дороги, помчалась в ресторан, где горели яркие огни, звучала музыка, смеялись люди. Карла бежала к Бену. Она решила признаться ему во всем. Будь что будет. Перед глазами роились впечатляющие картины: полиция, «скорая», похороны Макинтайра, прокурор, мама и девочки среди зевак в зале суда…
Девушку трясло от рыданий, как в кошмарном сне мелькали рядом темные клумбы, причудливо подстриженные кусты. Вдруг она налетела на какую-то преграду. Человек! Да, это же Джек Фитцджеральд! Он вышел в парк подышать свежим воздухом. Удерживая Карлу за руки, чтобы она не упала, Фитцджеральд недоуменно спросил:
— Что происходит?
Было чему удивляться, учитывая ее перекошенное от ужаса лицо и взъерошенный, вид.
Карла, хватая ртом воздух, выпалила:
— Я к Бену. Там Йен… С ним… несчастный случай…
— Идем, — приказал Джек.
Со всех ног Карла кинулась обратно, мечтая только о том, чтобы все это оказалось тяжелым, диким сном.
Фитцджеральд не растерялся и принялся действовать. Высказываться по поводу полуодетого, неподвижно лежавшего тела он не стал, зато проверил у него пульс, приподнял веки. После этого, придав Йену сидячее положение, Джек резко похлопал его по щекам.
— А ему хуже не будет? — дрожащим голосом спросила Карла, усомнившись в эффективности такого грубого и примитивного лечения черепно-мозговой травмы.
— Мадемуазель, я два года провел на флоте и научился отличать мертвого от мертвецки пьяного. Он здорово перебрал, иначе не свалился бы, а влепил бы вам сдачи.
Фитцджеральд увидел пепельницу, валявшуюся рядом, поднял ее и внимательно осмотрел.
— Да и вы, судя по всему, сегодня не в лучшей форме, — заметил он, — потому что такой штукой убить очень просто. Похоже, он еще легко отделался. Что же этот бедолага сделал вам, а?
Йен вдруг зашевелился, застонал, захлопал глазами. Джек протянул Карле ключ.
— Бегите в мой номер, 314, быстро принесите бренди из бара на кухне.
Триста четырнадцатый был через четыре двери по коридору. Все еще дрожа, Карла незамедлительно выполнила приказ и почти сразу вернулась с традиционной для всех гостиниц казенной бутылкой.
Макинтайр сидел уже гораздо увереннее и театрально стонал:
— Это не девка, это дикая кошка. Я и пальцем до нее не дотронулся.
Джек бросил на Карлу многозначительный взгляд.
— Выпей-ка это, парень, — спокойно сказал он, — а потом иди к себе. Тебе надо выспаться.
Йен с благодарностью осушил стакан, с трудом поднялся на ноги и позволил Джеку и протрезвевшей Карле проводить его в номер, где они положили несчастного на кровать, стащили с него ботинки и получше укрыли. Шотландец тут же отключился и громко захрапел.
— Теперь ваша очередь, мадемуазель, — решительно заявил Фитцджеральд, привел девушку обратно в ее номер и крепко закрыл двери.
— Сначала в ванную, а потом сразу в постель, — распоряжался он. — Примите Алка-Зельтцер[3]. Утром вас ждет неважное самочувствие, приготовьтесь.
Но пережитый шок оказал более быстрое действие. Последние пятнадцать минут Карлу поддерживали силы, вызванные страхом и необходимостью действовать. Теперь они иссякли. Ее отчаянно затрясло, ноги стали ватными и, самое страшное, предательски закружилась голова.
До ванной Карла дойти не успела. Джек обхватил ее за плечи, чтобы она не упала, но в этот момент девушку мучительно и бурно вывернуло. Ослепительно-голубая шикарная рубашка Фитцджеральда приняла на себя всю мощь этого удара.
Джек даже не вздрогнул, просто поволок ее к раковине и пустил воду. Карлу рвало страшно, безудержно, смертельными судорогами, казалось, скручивало желудок. Болезненные спазмы, наверное, свалили бы ее с ног, если бы не крепкие руки, надежно державшие девушку. Опустошенная физически, лишенная душевных сил, она едва ли чувствовала эту поддержку. Наконец, приступ прекратился. Карла обмякла в объятиях Джека и покорно позволила, чтобы он промокнул ей влажным прохладным полотенцем лицо. Головокружение прошло, правда, в висках начала пульсировать боль. Карла усилием воли открыла глаза и тут увидела, во что ее стараниями превратилась рубашка Фитцджеральда. Да, грустная была картина. Заметив смущение и огорчение Карлы, Джек быстро расстегнул пуговицы и бросил испорченную сорочку и «скончавшийся» галстук в таз.
— Ну что, полегчало? — добродушно спросил он.
