Нина Ламберт - Место под солнцем
— «Каталина», несомненно, выигрывает, — ответила она. — Но, надеюсь, вы не восприняли превратно мое поведение у «Максвелла». Конечно, это шоу с «крепдешиком» отдавало дешевым маскарадом. Уверяю вас, что здесь я не надеваю на работу кружевное трико.
— Пожалуй, это разумно, — заметил Фитцджеральд, — иначе могли бы начаться беспорядки в городе.
Карла вспыхнула, мысленно благодаря полумрак в зале, мечтая, чтобы музыка скорее кончилась и надеясь, что она не кончится никогда.
— Да, вряд ли продажа недвижимости требует от агента экстравагантных нарядов. — Карла изо всех сил старалась держаться профессиональной темы. — Последнее слово всегда остается за женой клиента. И я предпочитаю не затевать сделку с одиноким мужчиной. Мало кто решается принять самостоятельное решение. К вам я сегодня обратилась, только потому, что сразу догадалась, кто вы такой, и решила доказать вам свою квалификацию.
— О да, конечно, — не без лукавства согласился Фитцджеральд. — Я понял, что вы догадались, поэтому и держался придирчиво и стойко. Такое же испытание я устроил Франко. Цель моей поездки сюда — найти слабые звенья в цепи, но боюсь, я напрасно отяготил себя этим. Похоже, работа идет как хорошо отлаженные часы. Бен педант, но мастер высочайшего класса, вот почему он и руководит «Каталиной».
— Бен чрезмерно выкладывается на работе, — прямо сказала Карла. Таких, как Бен, она повидала немало. — Слишком близко все к сердцу принимает. И совсем не отдыхает.
— Он бомбардир. Его цель — гол, — поправил Джек.
— Бомбардир?! Как это по-американски! — воскликнула Карла. Ей всегда претил подобный жаргон. — Его цель — гол? Или самоубийство?
— Как это по-итальянски! — в тон ей ответил Фитцджеральд. — Вам, синьорина, свойственна чисто средиземноморская вспыльчивость. А потом, что вы имеете в виду — по-американски? Во мне смешаны, по крайней мере, четыре крови, если не больше. Я живу везде и нигде. Я как бы гражданин мира и только для удобства называюсь американцем.
Он окинул Карлу неторопливым взглядом, на губах мелькнула загадочная, с ленцой улыбка. К счастью, в этот момент музыка кончилась.
— Возвращаю вас к воздыхателю и оруженосцу, — усмехнулся он, краем глаза заметив помрачневшего Макинтайра.
Жаль, что мне скоро уезжать, подумал Фитцджеральд.
Слава Богу, он ненадолго приехал, подумала Карла.
Остаток вечера она запомнила смутно. С кем-то танцевала, с кем-то говорила, кому-то улыбалась и в рассеянности бокал за бокалом пила шампанское, о чем тщательно заботился Макинтайр. Ледяное игристое вино было таким приятным, таким легким, что Карла слишком поздно заметила, что фигуры людей начали терять четкие очертания, что поплыла комната, что зашумело в голове… Карле стало нехорошо. Она не любила хмелеть. Ей невыносимо было терять контроль над собой. Только однажды, еще в студенческие годы она напилась так, что это отвратило ее от алкоголя на многие годы. Но сегодня легкое, освежающее шампанское из вкусного, хорошо утоляющего жажду бодрящего напитка превратилось в сочетании с волнением и духотой в валящее с ног зелье.
Карла вцепилась Йену в руку. Его физиономия уже приобрела кирпично-красный оттенок, хотя многолетняя практика возлияний позволяла ему держаться на ногах относительно твердо.
— Йен, — выдавила Карла. — Пожалуй, я пойду. Я так устала. А ты оставайся, развлекись. Спокойной ночи.
— Нет, нет и еще раз нет, — горячо возразил он. — Я провожу тебя.
Макинтайр гнусавил и глотал слова, наверное, хмель был виной тому, что внезапно вылез наружу вульгарный шотландский говорок.
Когда они выбрались на свежий воздух, Карла поняла, что не просто превысила свою норму, а сильно напилась. Колени подкашивались, в глазах все плыло, и если бы не обхвативший ее Йен, она бы растянулась на земле самым неподобающим образом. А Макинтайру только того и надо было. Облапив Карлу за плечи, он уверенно тащил ее вперед. Девушка безвольно цеплялась за его одежду.
— О Боже, — вырвался у нее смешок. — Похоже, я немного перебрала…
И тут она громко икнула.
Макинтайр ухмылялся, предвкушая приятное развитие событий. У своей двери Карла заплетающимся языком выговорила:
— Сп-покойной ночи… Спасибо, что дотащил меня до дома…
Он казался девушке трезвым как стеклышко. В сравнении с ней — да, но на самом деле он был здорово пьян.
— Только чашка горячего кофе сейчас поможет тебе, — пропел Макинтайр, — и мне, кстати, она тоже не помешает. — Йен втолкнул Карлу в комнату, довел до дивана. — Устраивайся, отдыхай. Я быстро.
Карла повалилась в подушки. Здесь я и усну, мелькнула как в тумане мысль. Двигаться она не могла, сил ее хватало только на то, чтобы закрыть глаза. Все шло кругом. Диван показался ей шлюпкой, болтающейся на волнах. Накатывала дурнота, как во время приступа морской болезни. Пожалуй, кофе — это неплохая идея.
— Чайничек скоро закипит, — доложил Йен. Похрюкивая от вожделения, он сел рядом и притянул девушку к себе. Она не реагировала.
— Спатки хотим? — игриво пробормотал он.
— Да, ужасно, — с трудом сказала Карла, делая усилие, чтобы не двоилось в глазах. Тщетно. У Макинтайра две головы… Это впечатляет, вяло подумала она и зажмурилась. А Йен тем временем настойчиво поглаживал ее руки.
— А почему ты не ложишься? — продолжал заигрывать он, поднял ее ноги на диван, обложил голову подушками.
Карла затрясла головой. Ей стало совсем нехорошо. Лечь это конец… Надо все-таки добраться до ванной, приказала она себе, попыталась встать, но Макинтайр опрокинул ее обратно.
— А что такое? А что мы заволновались? — приговаривал он хрипло. — А кто же поцелует своего мальчика?
И он потянулся к ее губам жадным, слюнявым ртом. Карла отворачивалась, отпихивала его, повторяя:
— Уйди, Йен. Ты пьян… да и я тоже. Я устала, уйди.
На ее протесты Макинтайр не обращал никакого внимания. Он шарил руками по ее телу, не давал ей вздохнуть, пытаясь разжать ее крепко сжатые губы. Дыхание его было несвежим, движения грубыми и похотливыми.
— Йен! — Карла наконец вырвалась. — Прекрати, хватит!
Но животное начало разыгралось в нем не на шутку. Возражения девушки только подогревали его. Он расстегнул «молнию» на ее платье, быстро стащил его вниз и перекинул Карлу на себя. Она бешено рванулась. Оба скатились на пол. Полуобнаженная Карла оказалась прижатой тяжелым мужским телом. Хмельной дурман уступал место панике.
— Сию секунду отпусти меня! — процедила она, не переставая отбиваться от Макинтайра. — Отпусти! Или я закричу!
Ответом был лишь блудливый смешок, а всякая возможность крика была предотвращена очередным удушающим, неистовым поцелуем. Сомнений в непристойности его замыслов не оставалось. Карла изо всех сил колотила Макинтайра по спине, по бокам. Все напрасно. Она уже ощущала физически его возбуждение — ей в живот вдавливался налитый звериной силой жесткий пенис.
