Ребекка Уинтерз - Ты не чужая
— Рэнд? — удивилась она. Тот держал кроватку, которую Кэл временно установил у Романа. — Ты тоже здесь?
— Сегодня великий день переезда. Разве мы могли усидеть в офисе? Показывай, дорогуша, куда это тащить.
Диана дала ему те же указания, что и Роману. Глядя в спину удаляющемуся Рэнду, она задыхалась от невысказанных чувств. Какие у них друзья! Добрые, отзывчивые, лучше не бывает!
Они всей толпой переносили из дома Романа продукты, цветы и подарки для Тайлера. Диана продолжала ими восхищаться. Среди этих восторгов, не говоря уж о постоянной заботе об их приемном ребенке, ей некогда было вспомнить о потере памяти.
Она и не хотела. Это ее пугало.
По счастью, никто не заговаривал о том, что с ней произошло. Кэл вообще больше не затрагивал эту тему. Иногда она чувствовала на себе его выжидательный взгляд, когда кормила ребенка. Она понимала, что он ловит признаки того, что она что-нибудь вспомнит. Но ничто не вспоминалось.
Вечерами, закончив молитву, она просила Бога восстановить память. Прошлое оставалось чистым листом. Хотя муж и не признавался, но ее неспособность вспомнить их брак должна была больно ранить его. Иногда она физически чувствовала его боль, даже зажмуривалась, когда возникало что-то такое, что она должна бы помнить, но не помнит.
Только фотографии из альбома говорили ей, какой она была до несчастного случая. Британи сказала, что у них есть много любительских фильмов, но Диана пока не решалась их смотреть. Ей было страшно обнаружить, что то, чем она стала теперь, явилось огромным разочарованием для ее мужа.
Послезавтра должен состояться первый визит к доктору Билу. Он предупреждал, что им придется о многом поговорить. С каждым днем она чувствовала себя все более нелепо. Иногда ей казалось, что она худшая на свете мать. Если Кэл видел, что она взвинчена, он тихо уходил, пока она не успокаивалась. Он никогда не жаловался.
Из-за ее фобии они не могли жить в доме, который он выстроил для них. Он сказал, что это не имеет значения, но Диана понимала, что так не бывает. Любой пришел бы в отчаяние, если бы его мир полетел в тартарары!..
— Мэм, куда ставить инструмент?
Она так глубоко задумалась, что не заметила вошедших в гостиную грузчиков. Она увидела черный инструмент на катках и поняла, что привезли рояль.
«Кэл был пианистом?»
— П-пожалуй, в тот дальний угол. Подальше от окна, — рассеянно сказала она, заинтригованная тем, что у ее мужа есть талант, о котором он ни разу не упомянул. Он вообще редко о себе говорил.
«А разве ты пыталась узнать?»
Ответ был ей известен. Чувство вины все возрастало.
— Диана, я закончила проводку сигнализации. Иди посмотри, как работает главная панель.
Аннабелл взяла на себя установку новейших приспособлений для защиты дома от воров. Роман показал Диане список камер наблюдения и подслушивающих устройств, производимых компанией Юрия Люфки. Чего только люди не придумывают, чтобы защитить свои жилища!
— Теперь твой дом — крепость! — Ее рыжеволосая подруга светилась от удовольствия. — Чистое искусство! Щелкни вот этим — и даже Кэл не войдет в дом, если пришел с работы позже, чем ты ему велела.
Диана расхохоталась.
— А в вашем доме все это тоже есть?
— И даже больше, — присоединился к разговору Рэнд, одарив жену влюбленным взглядом и обхватив ее за талию. — Еще до свадьбы она обеспечила дом защитой от воров, а с тех пор добавила еще кое-что. Просто чудо, как я проникаю в свою постель, Лу.
— Это точно, Рэй.
Они обменялись красноречивыми взглядами, наполненными особым значением, и засмеялись.
Рэнд наклонился и поцеловал жену. Очевидно, это какая-то шутка, понятная только им. Двоим людям, которые любят друг друга.
Острая боль пронзила сердце Дианы. Между нею и Кэлом ничего подобного не было. Чтобы наслаждаться драгоценными моментами общения, у обоих должны быть одни и те же воспоминания.
Не в силах видеть их счастья, она отвернулась, чтобы уйти, и замерла. Муж стоял совсем близко и пожирал ее глазами. Он держал большую коробку, так что ей были видны только глаза, но она поняла, что он здесь достаточно долго, чтобы видеть игру Рэнда и Аннабелл.
Диана хотела бы, чтобы его вообще не было поблизости. Она сознавала, что, куда бы муж ни взглянул, он везде видит мучительные напоминания о любви, которая у них когда—то была. Она не могла вынести подобной муки.
Кэл такой хороший! Он так старается!..
— Т-ты извини, я схожу к Британи, узнаю, как Тайлер.
— Я только что там был, — пробормотал Кэл. — Он спит. Вообще—то я хотел, чтобы ты подумала вот о чем: в нашем старом доме у нас был общий кабинет. Хочешь здесь сделать так же или поставишь свой компьютер в спальне? Там хватит места.
— Я не понимаю. Спальня — это твоя комната.
Он покачал головой.
— Тебе имеет смысл спать там, потому что так ближе к ребенку.
— Не глупи, — вспылила она, чувствуя, как горят щеки. — Другая спальня в нескольких шагах. Я не знаю, как работать на компьютере, и мне не нужна большая комната. Перестань быть таким великодушным! Это меня убивает! — Прежде чем слова слетели с ее губ, она уже о них пожалела. Его лицо окаменело, будто он надел маску, скрывающую всякое выражение. — Извини, — вскрикнула она в ужасе от того, что наговорила. — Я не хотела тебя обидеть. Ты же понимаешь...
Кэл стоял, как будто его окатили холодной водой. Было ясно: сказанное непоправимо. Она сморозила глупость, но слово не воробей...
— Пожалуйста, пойми... Я не могу пережить, что этот несчастный случай перевернул всю твою жизнь. Неужели ты не осознаешь, что мне было бы легче, если бы ты не так много для меня делал? Поставь себя на мое место. Если бы все было наоборот, я чувствую, ты не позволил бы мне ничем пожертвовать. — Ее голос дрожал, и она за это себя ненавидела.
— Ты права. Не позволил бы, — мрачно сказал он неузнаваемым голосом. — Хорошо, что ты высказалась. Теперь все ясно.
— Кэл... — окликнула она его, желая сгладить напряжение, но в этот момент в холл вошли грузчики и отняли у нее возможность исправить положение.
«Которое ты сама создала, Диана. Если бы не муж, у тебя не было бы этого ребенка. Тебе некуда было бы идти. У тебя не было бы друзей. Ты ему всем обязана. Почему же ты так с ним обращаешься? Что ты за человек?»
— Если ты не заметил, уже ночь, приятель. Сверчки заливаются. Ты поработал за десятерых. Почему ты все еще торчишь здесь?
— Вместо того, чтобы лежать в постели с женой, которой я столь же интересен, как это дерево, ты это хочешь сказать? — Кэл устало вынимал вещи из коробки. — Извини, Роман. Я сейчас не...
— И не говори, — оборвал его Роман. — У меня есть глаза, я тут был.
