Лора Флоранд - Француженки не любят сказки
Образ восторженного подростка улетучился из ее сознания, его моментально вытеснила темнота. Джейми вдохнула полной грудью успокоительный аромат шоколада и сосредоточилась на руке Доминика, лежащей на ее талии.
Ее тело слушалось этой сильной руки, словно она вальсировала. Он вел ее и время от времени останавливался, показывая ей то, что, на его взгляд, могло ее заинтересовать.
– Попробуйте. – Он взял с лотка свежий эклер и подал ей.
Она вонзила зубы в пирожное, и темный, интенсивный вкус нежного холодного крема с искоркой чего-то свежего, ни на что не похожего вызвал восторг на ее лице. Глаза его повеселели.
– Фруктовое пирожное. – Он остановился перед лотком с разноцветными сахарными сокровищами. – Вы когда-нибудь ели такое? – Он протянул было ей одну штуку, но понял, что ее руки и рот все еще заняты эклером, и после недолгих колебаний съел сам.
Ее глаза ревниво впились в его рот – какой вкус и аромат там плавятся? Не шоколад. Нечто более яркое и прозрачное, от чего чуточку щиплет язык…
Что-то блеснуло в его глазах, жаркое, искрящееся. Она отвела взгляд, чтобы не покраснеть – ох, черт побери, слишком поздно. Что там было с той красивой брюнеткой? Почему он не стал с ней заниматься, а вместо этого решил показать ей, Джейми, свои кухни? Или он ослеп? Может быть, он просто знает, кто такая Джейми, и нуждается в финансовой поддержке? Ведь он совсем недавно открыл это экстравагантное новое место, а всеобщая экономия, вероятно, не позволяет людям наслаждаться его запредельно дорогим шоколадом. Может быть, он сейчас на мели?
Они повернули к двери, и он пропустил ее вперед. Жар его тела ударил ей в спину и ягодицы, закружился по ее телу; а запах горячего крема струился в лицо, неся с собой аромат какого-то колдовского сада.
– Вот место, где мы делаем всю горячую работу, печем, варим карамель. Видите, Аманд работает сейчас с карамелью? – Она посмотрела на высокого русоволосого парня, помешивавшего ложкой в большой кастрюле; из нее поднимались запахи сливочного масла и сахара. Масса в кастрюле еще не закипела, но он неотрывно смотрел на нее, закусив нижнюю губу. Уголки его губ подрагивали.
– Вы что-нибудь знаете о том, как делается шоколад? – с жадным интересом спросил Доминик. Он стоял всего в нескольких дюймах от нее, и у нее плавились все мышцы в спине и бедрах. Она удерживалась изо всех сил, чтобы не качнуться, не прижаться к нему.
Она так и не решила, какой дать ответ, а он уже взялся за объяснения.
– Глядите, тут мы добавляем вербену. – Он подошел с ней к кастрюле с кремом, где плавала веточка с длинными узкими зелеными листьями.
Лимонный свежий запах вербены повеял ей в лицо, оживляя тяжеловатый запах крема. Его большая ручища, лежавшая на ее пояснице, напомнила ей горячий камень, который используют для массажа многие племена. Жар руки плавил ее.
– Когда крем настоится, мы добавим в него шоколад, и получится ганаш.
Его рука сползла с поясницы на ее бедро и направила Джейми в другое помещение.
– А здесь мы охлаждаем ганаш и храним новые партии шоколада до продажи.
Молодая женщина в черном поварском кителе тянула руки над двумя длинными металлическими рамками, формуя в пласт шоколадный ганаш. Она вся сосредоточилась на этом процессе; ее губы вздрагивали каждую пару секунд, и ей приходилось их крепко сжимать. Вот она стрельнула взглядом в Доминика и Джейми, в ее глазах заплясали смешинки, и она опять поспешно нагнулась над мраморным столом.
Возле стола, на котором она работала, стояли проволочные полки на колесах. На них лежали металлические лотки, наполовину наполненные симпатичными готовыми шоколадками.
– Держите, попробуйте вот эту, мою любимую. – Доминик Ришар протянул ей шоколадку, и его большой палец почти погладил ее нижнюю губу.
Она затаила дыхание и посмотрела ему в глаза.
Что же такое творится? Неужели он отказался от общения с красивой женщиной ради вполне заурядного экземпляра? Или он все-таки знает, кто она? Или…
Она сомкнула губы вокруг шоколада – каковы бы ни были его мотивы, ее мотивы были… Она прикоснулась губами к кончикам его большого и указательного пальцев. Их шершавое тепло проникло сквозь нежную кожу ее губ и разлилось по телу. Его шоколад ударил по всем вкусовым сенсорам ее рта, подарив ей вкусовую гамму от горького до сладкого, с едва уловимым привкусом соли, и начал плавиться у нее на языке.
Ей было плевать на его мотивы. Плевать на то, что его могли привлечь ее деньги. Ее даже не волновало, что он, возможно, любил групповуху. Какими бы ни были его мотивы, наибольшую выгоду получит она. Все его солнце, тепло и силу…
– Дом, – произнес кто-то, и потребовалось несколько мгновений как ему, так и ей, чтобы это слово дошло до сознания. Она смущенно заморгала, когда черные брови сошлись у переносицы, и Доминик повернулся к говорившему.
– Прошу прощения… – сказал с искренним сожалением низкорослый широкоплечий парень. – Дом, кажется, я не очень понял, что ты велел мне сделать. Ты мог бы?..
Доминик сумрачно взглянул на него, но все же извинился перед Джейми и ушел на кухню. Джейми поглядела им вслед, подняв брови. Подчиненные называют его Дом? Они с ним на «ты»? К Сильвану все работники обращаются «шеф» или «месье» и непременно на «вы».
Она оторвала взгляд от широкой спины Доминика и пошла бродить по лаборатории. Ее завораживал поток шоколада, струящегося из глазировочного аппарата. Это был деликатный, интимный каскад, не то что мощные потоки шоколада в гигантских машинах на фабриках, принадлежавших семейному концерну «Кори». И он был гораздо темнее. Под ним исчезали маленькие шоколадные корпуса, которые женщина средних лет ловко и проворно укладывала на проволочную сетку; они появлялись с другой стороны, поблескивая шоколадной глазурью. Женщина помоложе взмахивала тоненьким кончиком ножа, словно волшебной палочкой доброй феи, подправляя глазурь и доводя ее до совершенства.
Джейми захотелось стать таким кусочком ганаша. Скрыться под расплавленным шоколадом, спрятаться от мира в этой теплой тьме. Она невольно посмотрела на Доминика и прикусила губу, увидев, что он стоит вполоборота к ней, словно пытается не упускать ее из виду.
Тут она заметила, что обе работающие тут женщины с любопытством поглядывают на нее. Улыбнулась, смутилась и тихонечко отошла.
Все стены вокруг винтовой лестницы были из чистого, прозрачного стекла. Виден ли отсюда тот красивый зал? Может быть, видна и белая стена с розовыми бутонами? Она подошла к стеклу и посмотрела вниз из узкого стеклянного пенала.
Да, отсюда, с крошечной площадки, видна часть зала. А вон и стол, где она обычно сидит. Официантка как раз убирала там ее несъеденные пирожные.
