Джилли Купер - Октавия
Пребывание на яхте начинало действовать мне на нервы. Я два дня не мыла голову, и волосы мои начали терять свой блеск. Мне страшно хотелось принять ванну и, к тому же, надоело обходиться без большого зеркала, что лишало меня возможности любоваться собой.
Гасси постоянно торчала на кухне — странно, что она еще не поставила там раскладушку — то моя посуду после завтрака, то готовя обед, жуя при этом холодную молодую картошку и занося что-то в свой список свадебных дел.
— Привет, — сказала она, лучезарно улыбаясь, — как спала?
— Отлично, — ответила я. — Что значит свежий воздух!
— Правда колокола красиво звучат? — спросила она. — Обожаю сельские церкви, этот рыхлый кирпич, проповеди об урожаях, вечно торопящихся розовощеких мальчиков из церковного хора.
— Потому что священник щиплет их в ризнице. Пожалуй, стоит сходить в церковь, чтобы охладиться. На яхте, как в сауне.
Гасси слегка растерялась.
— Я не верю в Бога, — спокойно сказала я. — Или вернее, не имела возможности убедиться в том, что он догадывается о моем существовании.
— Я не особенно думала о Нем, — сказала Гасси, — пока не встретила Джереми. С тех пор чувствую, что все время должна благодарить Его за свое счастье.
Она наклонилась, чтобы убрать мусор, продемонстрировав огромный зад, обтянутый голубыми джинсами. Должно быть «Ренглерс» используют вместо ниток тросы, когда шьет свои джинсы, чтобы они могли выдержать такую нагрузку.
— Надеюсь Джереми скоро, наконец, проснется, — продолжала она, — он все еще в отключке. Хотя это хорошо: он ведь так много работает. К тому же, я иногда думаю, что напряжение перед свадьбой мужчины переносят тяжелее.
Она снова заглянула в свой список, рассеянно отщипнув кусочек сельдерея и отправив его в рот.
— Как ты думаешь, мне стоит включить макинтош в список приданого?
— Наверное сойдет и черный клеенчатый плащ. Его можно и в спальне накинуть. Тебе помочь? — предложила я без энтузиазма, беря из вазы апельсин.
— Нет, нет. Я хочу, чтобы ты отдыхала.
— Ну тогда я пойду позагораю.
Я взяла с собой повязку для головы и невыносимо скучную биографию Мэтью Арнольда. На мне было новое черное бикини, представляющее собой четыре треугольника, скрепленных друг с другом шнурками и едва прикрывающих тело.
Солнце уже стало высоко и заливало всю палубу. Сквозь воду просвечивали извивающиеся, как змеи, коричневые корни деревьев. На сочной зелени берегов белели пятна таволги. Звон колоколов все еще заглушал пение птиц. Было очень жарко. Я сняла верх бикини и легла. Минут через двадцать пот ручьями заструился под повязкой. Я уже собиралась пойти за полотенцем и попить воды, как вдруг услышала восхищенный свист. Я приоткрыла глаза и тут же закрыла их. Это был Гарэт, всего за два дня загоревший до черноты, с ворохом воскресных газет, стаканом джина с тоником и приемником, из которого доносилась музыка Моцарта.
— Доброе утро, прелесть, — сказал он. — На тебе слишком много надето. Почему бы тебе не снять и нижнюю часть?
Я не ответила, притворившись, что сплю.
В этот момент подошла Гасси.
— Тави, — вмешалась она, — неужели ты собираешься это сделать? Тебя могут увидеть с берега.
— Не порть удовольствия другим, — сказал Гарэт. — Вот возьми «Новости дня» и замолкни. Тебе я не дам газеты, Октавия, потому что знаю, что ты не расстанешься с биографией Мэтью Арнольда. Чур я читаю за тобой!
Я стиснула зубы. Какое-то время они молча читали. Мне становилось все жарче. Наверное, так чувствует себя цыпленок на вертеле.
— Почему они все время выступают со своими советами следить за собой после того, как человек только что плотно позавтракал? — вздохнула Гасси.
— Очень мило, — сказал Гарэт, протягивая ей «Санди Таймз». — Они рекламируют нас больше, чем «Сифорд-Бреннан». Рекомендуют читателям покупать наши акции.
— Сколько человек работают в «Сифорд-Бреннан», Тави? — спросила Гасси.
— Примерно четвертая часть, — проговорил Гарэт, большими глотками осушая свой стакан с джином и тоником.
Гасси рассмеялась.
— Что ты в этом понимаешь! — вскипела я. — Занимался бы лучше подземными выработками, в которых ты, кажется, прекрасно разбираешься.
— Здесь очень интересная статья, о расколе в католической церкви, — поспешно сказала Гасси. — Как ты считаешь, Гарэт, священники должны жениться?
— Только, если они любят друг друга.
Гасси закатилась от смеха.
Теперь был слышен только один колокол, зазывающий людей в церковь.
— У нас дома, в Уэльсе, колокола всегда бьют невпопад, — произнес Гарэт. — В числе звонарей — одна очень хорошенькая девушка, которая носит мини-юбки. Все мужчины-звонари влюблены в нее, и каждый раз, когда она поднимает свой колокол, они тянут свои вниз, чтобы полюбоваться ею. Господи, как жарко! Наверное, уже за тридцать.
— Пойду попью. Хочешь чего-нибудь, Тави? — спросила Гасси.
— Я хочу, — сказал Гарэт, протягивая ей свой стакан.
— Надеюсь, Джереми скоро проснется. Будет немного прохладней, когда мы начнем двигаться, — заметила Гасси.
Я отвернулась, делая вид, что дремлю.
Сквозь поручни виднелись темные вязы и дрожащее от жары марево над лугами.
Наверное, я действительно задремала, потому что следующее, что я услышала, был голос Джереми.
— Что, черт возьми, что ты мне всучил вчера вечером?
— Могодон, — ответил Гарэт.
— Могодон! — в ужасе воскликнул Джереми. — Три таблетки! Это же огромная доза! Ничего удивительного, что я отключился.
— Для твоей собственной пользы, — заметил Гарэт. — Это удержало тебя от беды и от постели мисс Бреннан.
— Перестань, черт побери, играть роль Анти-Купидона, — резко сказал Джереми.
— Тихо, — ответил Гарэт, — разбудишь Октавию.
Джереми понизил голос.
— Она фантастически красива.
— Как ваза, — заметил Гарэт, — красивая, но пустая. Почему бы тебе не посвятить одну из твоих знаменитых поэм ей? «О, Октавия! Как я желал бы стать твоим рабом!»
— Заткнись! — сердито сказал Джереми.
— Нет ли у вас тут на яхте томика Шекспира? — спросил Гарэт.
— Где-то на книжной полке, в салоне. А что ты хочешь посмотреть?
— «Укрощение строптивой», — ответил Гарэт. — Думаю, что мог бы позаимствовать там пару советов, как справиться с Октавией.
Джереми вышел из себя.
— Ты прекратишь набрасываться на бедную девушку?
— Но ты уже набросился на нее?
— Я-то нет. Какого дьявола ты не идешь и не запустишь двигатель?
— Я? — спросил Гарэт. — Я здесь, чтобы отдохнуть. Впервые за долгие месяцы. И насладиться видом. Никак не могу решить, что больше мне напоминают прелести Октавии, Гималаи или пирамиды?
