Брошенная. Развод с предателем (СИ) - Усманова Милана

Антон видел, как зрители в зале – эти богатые, успешные, культурные люди, – слушают его бывшую жену, боясь сделать лишний вздох, чтобы не пропустить ни единой ноты чарующей композиции.

Чувство унижения было невыносимым. Он успешный начальник отдела, а она его бывшая жена-клуша и вдруг стала кем-то. Кем-то без него.

Это было предательством.

Он опрокинул ещё одну стопку. И ещё. Алкоголь смешался с яростью, требуя выхода. Он должен был сказать ей. Сказать, что она – ничто без него. Что всё это фальшивка.

Антон встал, шатаясь, и пошел искать Анну.

***

Я устало опустилась на маленький диван в выделенной для меня гримёрке, всё ещё не в силах отдышаться от эмоций. Дарья была рядом, торжествующая и гордая.

– Ты это видела? Ты видела их лица? Анька, это триумф!

Дверь приоткрылась, и вошел Дмитрий.

– Анна Сергеевна, это было… У меня нет слов. Гениальная музыка. Я хотел бы…

Он не успел договорить.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнатку ввалился… Антон. Пьяный, с безумными, налитыми кровью глазами. Я шокировано замерла, не зная, что делать.

– Ага! Вот ты где! – он обвел помещение мутным взором и остановился на мне, потом перевел взгляд на Диму. – Я так и знал! Нашла себе спонсора! Думаешь, я не понимаю, как попадают в такие места?

– Антон, уходи, – сказала я, вставая. Дарья тут же заслонила меня собой.

– Не указывай мне! – рявкнул он. – Думаешь, нацепила шикарное платье, взяла девичью фамилию и всё? Стёрла меня? Я тебе не позволю! Ты моя жена!

– Бывшая жена, – ледяным тоном поправила его Дарья. – Охрана!

– Я с тобой разговариваю! – прорычал он, вдруг подскочив к нам и с силой отталкивая Дарью в сторону. – Я не позволю тебе родить этого ублюдка и жить припеваючи! Ты не будешь счастлива, с-сука!

Антон злобно орал мне в лицо, брызжа слюной. Я смотрела на него и… почти ничего не чувствовала, даже страха не было. Только брезгливость.

– Уходи, Антон. Ты пьян. Поговорим, когда протрезвеешь.

– Я не собираюсь с тобой разговаривать!

Он замахнулся, будто хотел дать мне пощечину, но в последний момент опустил руку и с силой толкнул меня в плечо.

– Ничтожество! – выплюнул он.

Я не удержалась – беременность сделала меня неуклюжей, – пошатнулась, взмахнула руками, пытаясь обрести равновесие, и полетела вниз, больно ударившись бедром об угол стола.

Все замерло на одну страшную секунду. А потом время взорвалось!

Я не успела даже вскрикнуть, Дашка молнией метнулась ко мне, оказавшись в нужный момент рядом, благодаря ей я избежала жуткого падения! Подруга, моя спасительница, облегчённо выдохнула и крепко меня обняла, прижав к себе. Я же, не сдерживая дрожь облегчения, посмотрела вперёд, на Дмитрия, который с выражением ледяной ярости на лице нанёс Антону один, короткий, страшный удар. Точный и выверенный. Его кулак вошел Антону точно в челюсть. Раздался отвратительный хруст. Бывший муж, некрасиво хрюкнув, покачнулся и, никем не удерживаемый, мешком рухнул на пол у наших ног.

Дарья смотрела на лежащее тело широко распахнутыми изумлёнными глазами, при этом ни на секунду не выпуская меня из кольца своих тонких рук. Я, чувствуя как пульсирует болью бедро, тем не менее так же, как она, не могла отвести глаз, но не от бывшего, а от Дмитрия, который, тяжело дыша, стоял и гипнотизировал свои сжатые в кулаки ладони. Мой тихий, интеллигентный доктор выглядел обескураженным и крайне удивлённым, что смог совершить нечто подобное…

Глава 14

Тишина, повисшая в гримерке после падения тела Антона, по ощущениям длилась целую вечность. Время сжалось в одну точку, и в ней было только три звука: прерывистое дыхание Дмитрия, приглушённые голоса гостей в зале, сдавленные всхлипы Дарьи всё ещё крепко державшей меня, будто боясь, что я растворюсь в воздухе.

Первым в эту застывшую картину ворвался Аркадий Штерн. Дверь распахнулась без стука, и он вошел в сопровождении двух рослых мужчин в строгих костюмах. Его взгляд мгновенно просканировал картину: бледную меня в объятиях подруги; Дмитрия, стоящего над поверженным противником; и самого противника, бесформенной грудой лежащего на ковре. На лице Штерна проступила ледяная, концентрированная ярость.

– Что здесь произошло? – его голос был тихим, но в нём звучала сталь.

– Он напал на Анну, – первой пришла в себя Дарья. Её голос немного дрожал. – Толкнул я едва успела перехватить… Уж простите, я понимаю, что произошедшее может негативно сказаться на репутации вашего заведения, но… В общем, мы немедленно вызовем полицию.

Аркадий перевел свой пронзительный взгляд на меня, на мой живот, на ушибленное бедро, потираемое мной инстинктивно. И принял решение.

– Согласен, – отрывисто кивнул он, повернулся к одному из охранников и добавил: – Звони в полицию. Четко и по делу: нападение на артиста в гримёрной. И в скорую тоже позвоните. Ты, – перевёл он взор на второго, – оцепить коридор. Ни один гость, ни один журналист не должен сюда попасть. Действуйте.

Его люди, коротко кивнув, вышли в коридор. Хаос начал обретать структуру. Дарья мягко усадила меня на диван, Дмитрий тут же присел рядом, его врачебный инстинкт взял верх над шоком.

– Аня, где болит? Голова не кружится? Нужно приложить лед.

Он говорил, а сам все еще не мог отвести взгляда от своих рук: на костяшках его пальцев проступала краснота. Я видела в его глазах смятение – он, человек, чье призвание исцелять, нанес травму. И я понимала, что он сделал это ради меня.

Приезд полиции и медиков превратил закулисье элитного клуба в филиал районного отделения. Гламурный триумф моего дебюта сменился жесткой, протокольной реальностью. Полицейские, поначалу настроенные скептически, изменились в лице, когда к ним вышел сам Аркадий Штерн и изложил свою версию событий. Его имя в этом городе имело вес.

Начался опрос. Это было унизительно и мучительно. Сидя в своей гримерке, пахнущей цветами и успехом, я рассказывала равнодушному, даже уставшему лейтенанту историю своего распадающегося брака. Про уход Антона, про его угрозы, про встречу у юристов. Каждое слово давалось с трудом, но я говорила. Дарья сидела рядом, не отпуская моей руки.

Потом давали показания свидетели: Дарья, Аркадий, последним был Дмитрий.

– Ваши действия? – спросил лейтенант, глядя на Диму.

– Мои действия квалифицируются статьей тридцать седьмой Уголовного кодекса, – ответил Дмитрий ровным голосом врача, ставящего диагноз. – Необходимая оборона. Я применил силу для пресечения противоправного деяния, представлявшего прямую угрозу жизни и здоровью другого лица. В данном случае беременной женщины, моей пациентки.

Тем временем медики из скорой помощи привели в чувство Антона. Он стонал, держась за челюсть. После короткого осмотра врач вынес вердикт: «Подозрение на легкий вывих челюсти. Нужна госпитализация для обследования».

– Прекрасно, – прокомментировал лейтенант. – В больницу поедете в сопровождении наших сотрудников. А оттуда, уважаемый, проследуете в отделение для дальнейшего разбирательства.

Антон посмотрел на меня взглядом, полным такой неприкрытой ненависти, что мне стало холодно. Он ничего не сказал. Когда его уводили, бывший муж выглядел не опасным хищником, а просто жалким, пьяным и растерянным человеком, проигравшим по всем статьям.

Чем я заслужила такое к себе отношение?

– Вопрос поставлен неверно. Правильный: “Что с ним не так?” или же “Почему я так долго позволяла ему обращаться со мной как с вещью?”, – мигом отреагировала Даша, оказывается я высказалась вслух. – Ответы просты и сложны одновременно, – подруга мягко погладила меня по руке, – Антон относится к тебе с такой злобой не потому, что ты сделала что-то плохое, а потому, что ты сделала немыслимое для его эго – ты выжила и стала успешной без него. Его поведение сегодня – это “крик” человека, потерявшего власть над другим человеком, и не способного сей факт пережить. Антон думал, ты будешь умолять, приползёшь к нему, согласишься на все его условия, возможно даже, чтобы он открыто с кем-то встречался… Но ты оказалась выше его низменных мечтаний, ты ушла и ни разу не оглянулась…