Предназначенная невеста (ЛП) - Коул Мэгги

За спиной хлопает дверь, раздаётся щелчок, замок с электроприводом. Я замираю. Очередной раз задаюсь вопросом, во что же я ввязался.

Сейчас или никогда.

Я спускаюсь по лестнице, затем поворачиваюсь и спускаюсь по другой. Четыре этажа вниз, появляется еще одна дверь.

С другой стороны доносятся приглушённые звуки. Я глубоко вдыхаю, толкаю дверь, и в лицо ударяет спертый воздух. Оглушительные крики заполняют пространство.

Я вхожу и замираю в шоке. Комната тускло освещена. С потолка свисают лампочки, пол земляной. Толпа заполняет помещение от стены до стены.

Женщины, мужчины и даже несколько детей. Они выкрикивают оскорбления и ликуют от радости. Людей так много, что я не вижу, на что они смотрят, из-за чего так кричат.

Из тени выходит Джон. Он хлопает меня по спине и говорит с ирландским акцентом:

— Пришёл за десять секунд до дедлайна. Молодец.

Толпа ревёт ещё громче. Всё точно так же, как во время моих боёв, но я не вижу бойцов, слишком много людей.

— Как они сюда попали? Здесь же нет ни одной машины, — спрашиваю я.

Джон постукивает пальцем по виску.

— Это тебе знать не обязательно.

Я перевожу взгляд с него на толпу.

— Что это за место?

Губы Джона кривятся.

— Это то, что тебе понравится.

— Да ну? И почему же? — с сомнением спрашиваю я.

— Потому что твой отец придумал его, спроектировал и обожал, — сообщает он мне.

По телу разливается адреналин. Ненавижу, что так происходит. Я не хочу, чтобы Джон угадывал мои мысли и чувства. Но он прав.

И это одна из причин, почему я его не выношу. Я возненавидел его с той минуты, как увидел, как он разговаривает с Зарой. Бесит его загадочность, то, как он выдаёт мне крупицы информации. Раздражает, что на его руке такая же метка, как у моего отца, хотя я даже не понимаю, что она означает. И я презираю то, что он, похоже, держит ключи от мира, в котором участвовал мой отец, и что остальная часть моей семьи не знает об этом, или знает и хочет держать меня в неведении.

Он встаёт рядом, обхватывает меня за плечи, наклоняется к уху и говорит:

— Пора проверить, суждено ли тебе пойти по стопам отца.

У меня внутри все переворачивается.

— О чем ты говоришь?

Он указывает на комнату.

— Никто не мог его победить.

— Мой отец был потрясающим бойцом. Его ничто не пугало, — выпалил я.

— Да, это так. И ты прав, он был храбрее большинства.

— Почему у тебя сегодня ирландский акцент? Раньше его не было.

Губы Джона дергаются.

— У меня много акцентов, сынок.

— Я тебе не сынок.

— Верно. Но это твоя судьба. Но сначала ты должен доказать, что ты так же достоин, как и твой отец. Кровь сама по себе не даёт тебе автоматического права на трон, — утверждает он.

Мой пульс учащается, а во рту все пересыхает. Я не понимаю, о каком троне идет речь. Но догадываюсь, зачем он меня позвал, но всё равно спрашиваю:

— Доказать чем?

Джон улыбается.

Это жутко, и у меня мурашки по коже.

— Когда тот человек в ринге умрёт, ты выйдешь вперёд. Тот, кто останется в живых к концу ночи, получит право на ставку.

— Ты всё говоришь про эту ставку, но я до сих пор не понимаю, о чём идёт речь, — напоминаю я ему.

— Поймёшь, когда придёт время. Но поверь, тебе нужно её выиграть. Особенно сегодня, потому что, если не выиграешь — умрёшь. — Он ухмыляется еще шире.

Я отрываю от него взгляд, уставившись на толпу, одетую в повседневную одежду. Они выглядят как обычные люди, но я все еще не знаю, как они здесь оказались.

Толпа взрывается ещё более громкими криками, и через несколько секунд я вздрагиваю от пронзительных воплей.

Холодок пробегает по моей спине, когда я замечаю множество мужчин с таким же клеймом, как у моего отца. У одних оно бесцветное, у других слабо-розовое. Есть те, у кого оно переливается всеми цветами радуги, с тенями или без.

— Ага. Твой выход. — Джон кивает и направляется к толпе. Потом останавливается и оборачивается. — Ты идёшь?

Мои ноги двигаются сами по себе, без всяких раздумий, будто что-то овладевает моим телом, и я не в силах этому сопротивляться.

Джон проталкивается сквозь массу людей, пока мы не оказываемся в самом центре. На земле валяется истерзанное тело, лицо не узнать, сплошное месиво. Человек, стоявший над ним, едва держится на ногах, но всё равно поднимает руку в знак победы.

В круг впрыгивает лысый коренастый мужчина с тремя кольцами в носу и татуировками, покрывающими всё лицо. Он скрещивает руки над головой, складывая их в X.

Двое мужчин хватают труп за ноги и руки, поднимают и уносят его прочь. Толпа расступается, давая им дорогу, и вскоре они исчезают.

Выжившего бойца усаживают на металлический стул. Женщина подносит к его губам бутылку с водой, словно это обычный бой в ринге.

Но это не ринг.

В ринге есть правила, есть структура, есть судья, который следит, чтобы в конце схватки боец хотя бы дышал, пусть даже с трудом. Здесь всё иначе.

— Снимай штаны, — приказывает Джон.

— Что?

— Снимай штаны, — повторяет он жёстким голосом.

Я смотрю на сидящего бойца. Он в красных шелковых боксерских шортах. Я делаю, как сказано, и снимаю джинсы.

Ко мне подходит девушка с длинными светлыми волосами. Она хлопает ресницами и протягивает мне пару зелёных шёлковых шорт.

Я беру их и надеваю.

Толпа скандирует:

— Бой! Бой! Бой!

По венам ударяет адреналин, инстинкты бойца включаются мгновенно.

— Снимай рубашку. И ботинки тоже, — командует Джон.

Я подчиняюсь.

Он указывает на стул, который кто-то подтащил ближе к кругу. Я делаю два шага и сажусь.

Передо мной встаёт мужчина с рыжевато-оранжевыми волосами. Он старше, примерно ровесник моего отца. Его взгляд пристально изучает мое лицо, и я замечаю, как его накрывает какая-то волна эмоций:

— Да, ты его точная копия, — говорит он.

И я понимаю — это ностальгия.

Во мне поднимается ком в горле, но у меня нет времени думать о прошлом, о том, что я потерял, когда моего отца убили. Я нахожусь в ситуации, где либо ты, либо тебя. Я не глупый. Я понимаю, какой должна быть эта борьба.

Мужчина заявляет:

— Я Бёрн. — Он подносит к моему рту бутылку с водой. — Выпей. Тебе пригодится.

Я не задаю ему вопросов и осушаю бутылку до дна.

В центре круга визжит женщина в неоново-голубом белье:

— Делайте ставки! Ставки! У вас одна минута!

Толпа становится еще более хаотичной.

Затем звенит гонг.

— Вставай, — командует Бёрн.

Я поднимаюсь.

Он подходит ближе, берёт меня за щеки и наклоняет мою голову, пристально заглядывая в глаза.

— Ступай на линию. И запомни, дружище: забудь про правила. Здесь их нет. Либо ты, либо тебя. Понял? — строго приказывает он.

Я киваю и выхожу на линию.

Человек, только что убивший предыдущего бойца, делает шаг вперёд. Его лицо распухло, залито кровью. Один глаз полностью заплыл. Он тяжело дышит, но его единственный прищуренный глаз говорит мне сразу две вещи.

Он хочет убить меня и сделает для этого всё, что потребуется.

ГЛАВА 8

Зара

Работа занимала меня последние несколько недель. Я сдерживалась, чтобы не написать или позвонить Шону. Я хочу наладить наши отношения, но не знаю как. Он хочет ответов, которых я не могу ему дать, и он не отступит.

Сегодня утром мои родители прислали мне сообщение о том, что они прилетают и хотят встретиться. Это было долгожданное приглашение, и я с нетерпением жду встречи с ними. Они купили квартиру в Чикаго, когда я устроилась здесь на работу, и никогда не уезжают надолго, не навестив меня.

Моя последняя встреча затянулась, поэтому я спешу собраться. Мама готовит телячье оссобуко, мое любимое блюдо. Я беру фен, и в этот момент звонит телефон. Определитель номера показывает, что это стойка регистрации.