Татьяна Тронина - Милая, хорошая
Алена попыталась вспомнить, было ли на руке Селетина кольцо. Кажется, было… Или нет? Да было, было! – сурово одернула она себя.
Алена медленно принялась рвать визитку – на мелкие-мелкие кусочки, очень тщательно. Рвала и чувствовала, как по щекам бегут крупные жгучие слезы.
«Ничего, зато потом плакать не придется!..»
* * *Тридцать первого декабря Алена проснулась рано – в прекрасном настроении, гордая своим вчерашним поступком. Сбегала к Семену Владимировичу, отдала ему подзорную трубу – несмотря на то, что старик заартачился и не хотел брать свою оптику обратно.
Потом Алена позвонила Симе – и очень душевно побеседовала с ней о том, где можно купить приличные зимние сапоги и насколько глубока разница между духами и туалетной водой. О визите Романа Селетина, того самого незнакомца из парка, она сознательно не стала упоминать, как будто ничего и не было.
– Я, Аленушка, наверное, не смогу к тебе сегодня зайти, – под конец спохватилась Сима. – У меня срочный заказ – придется все праздники над ним сидеть…
– Ничего-ничего! – бодро воскликнула Алена. – У меня, знаешь ли, тоже куча дел. Костя вот обещал заглянуть…
Про Костю она соврала, конечно. Просто не хотела, чтобы Сима стала ее жалеть. Можно было поехать к родителям (всего-то четыре часа на электричке!), но стоило Алене вспомнить толпу дядюшек, тетушек, кузенов и кузин, неизменно собирающихся в их семейном гнезде под Новый год, их вечные расспросы и неизменный салат «оливье» под самогон, который гнала бездетная тетя Анфиса, – как она тут же передумала.
Алена оделась и отправилась в ближайший супермаркет, который, надо сказать, был совсем не близко (три остановки на автобусе). Купила бутылку шампанского, килограмм мандаринов и кусок севрюги в вакуумной упаковке – таким она видела свой нынешний новогодний стол.
Обратно Алена пошла пешком.
Хоть солнце надежно затянуло плотной пеленой, но было как-то нестерпимо светло, от снега на обочинах даже резало глаза. Алена старательно сохраняла в себе бодрость духа и даже принялась напевать что-то под нос, скользя по заледеневшему тротуару и щурясь.
– Алена!
Она вздрогнула и чуть не упала. Этот голос забыть невозможно, хотя Алена была уверена, что давным-давно сумела его забыть…
У подъезда ее дома стоял Борис.
Борис Бугров, ее первая любовь!
– Боря! – удивленно воскликнула Алена. – Как ты меня нашел?
– Элементарно, – ответил Борис. – Серафима дала твой адрес. Она, слава богу, никуда не переезжала.
– Боря…
«Сколько же мы не виделись? – мелькнула мысль. – Лет пятнадцать? Нет, тринадцать, двенадцать – не меньше… Господи, как быстро время летит!»
Алена подошла к нему, с неуверенной улыбкой вгляделась в его лицо. Борис Бугров, кажется, был все такой же – плакатный красавец с синими ясными глазами и набегавшей на высокий лоб прядью волос. В дубленке, имитирующей полушубок советских времен, зимней кепке… Борис притоптывал ногами – значит, довольно долго ждал Алену.
– А Серафима сказала, что ты дома!
– Я дома, просто в магазин пришлось заглянуть. Холодно, идем ко мне, Боря…
Когда Бугров разделся у нее в квартире, Алена с сожалением заметила лысину, которая до того была спрятана кепкой.
– Что, я постарел?
– Ни капельки! – милосердно ответила она, вдруг, ко всему прочему, обнаружив, что Борис из атлетического красавца превратился в просто «мужчину плотного телосложения». По крайней мере, этого пивного брюшка у него раньше не было.
– Ты тоже, – вздохнул он. – Хотя вру – ты стала еще лучше. Серафима сказала, что ты больше не концертируешь?
– Да, бросила… – легко согласилась она. – Надоело. А ты что делаешь?
– Я в одной фирме работаю, спец по рекламе… – рассеянно ответил он. – Ты одна?
– Да.
– Развелась, значит… – глубокомысленно констатировал он.
– Ну, официально еще нет. Надо как-нибудь заняться этим в свободное время. Чай будешь?
– Кофе, если можно.
– У меня только растворимый.
– Ничего, пусть будет растворимый…
Он прошел за ней на кухню, огляделся.
– Ничего так квартирка… Съемная? Сколько за нее платишь?
– Секрет фирмы… – отмахнулась Алена, расставляя чашки. – Как там Калерия Львовна? Работает? Сколько ей сейчас, я забыла?..
– У мамы все в порядке, до сих пор работает, хотя могла бы уйти на пенсию. Ей пятьдесят семь. Ты бы зашла к нам, что ли…
От неожиданности Алена едва не выронила банку с кофе.
– Что?
– Я говорю – зашла бы к нам, что ли. Мама о тебе вспоминала…
Алена села напротив Бориса, посмотрела в его ясные синие глаза.
– Калерия Львовна обо мне вспоминала? – медленно повторила она. – Господи, Боря, не смеши меня!
– Я серьезно! – Борис даже как будто немного обиделся. – Она, знаешь ли, тут недавно заявила, что ты была единственной женщиной, которую она хотела бы видеть своей невесткой.
Алена сначала онемела на некоторое время, а потом принялась безудержно хохотать. Калерия Львовна хотела видеть ее своей невесткой!..
– Алена… – Борис взял ее за руку. – Алена, перестань. Все в этом мире меняется… Мама тоже изменилась.
– А ты? – неожиданно спросила Алена, с трудом успокоившись.
– Я тоже изменился, – тихо произнес Борис, не выпуская ее руки. – Правда – так и не смог забыть тебя. Знаешь, я тоже думаю, что ты – это самое лучшее, что было в моей жизни.
– Потому и пришел? – тоже тихо спросила она.
– Ага. Такой день… – Он поднес ее ладонь к губам, нежно поцеловал. Борис Бугров всегда отличался исключительной нежностью. Когда-то Алена плавилась в его объятиях, точно воск. Или как масло на раскаленной сковородке…
– Боря… – с тоской пробормотала она, не понимая, заплакать ей или снова начать смеяться.
– Молчи, пожалуйста, ничего не говори пока! Я… Господи, если бы ты знала, как я бездарно прожил эти годы, бездарно и глупо… Два раза был женат. Одна – стерва, дрянь, ни стыда, ни совести – ушла к моему другу, Вовке Козлову… Ты ведь помнишь его?
– Немного, – выдавила из себя Алена.
– А вторая, Олеся, поначалу казалась таким ангелом – сама невинность! Мама была от нее в восторге: «Олесенька, профессорская дочка, московская принцесса, ангел, святая, иже херувимы…» – передразнил он с горечью. – Дочку мне родила, тоже Олесей назвали.
– И что?..
– Ангел переродился в демона. Женщина сухая, жесткая, жестокая, властная, не терпящая никаких возражений, иначе – смерть! Вот какой оказалась моя Олеся… С дочерью не дает встречаться – ни мне, ни маме, квартиру пыталась отсудить, но тут уж мама прибегла к своим связям, ничего у женушки не получилось. Теперь мы с ней судимся, чтобы хоть иногда была возможность видеть малышку!
