Рождественский замес (ЛП) - Франциско Фабиола

Мы обедаем и прогуливаемся по городу как настоящая пара. Хочется верить, что это правда возможно, однако — независимо от того, продам я ему кондитерскую или нет — через три дня Габриэль уезжает в Денвер и возвращается к своей привычной жизни.

А я тем временем останусь здесь, гадая, является ли наша встреча частью рождественского желания или это Призрак будущего Рождества демонстрирует мне, какой прекрасной может быть моя жизнь (прим. перев.: Призрак будущего Рождества — персонаж новеллы «Рождественская песнь» Чарльза Диккенса, символизирующий воплощение судьбы и показывающий, что у каждого выбора есть последствия).

— Собираешься пялиться в окно весь день или займёмся какой-нибудь работой? Знаешь, если бы я был твоим начальником, мне пришлось бы прочитать тебе лекцию о продуктивности и сосредоточенности.

Я с улыбкой поворачиваюсь и скрещиваю руки на груди:

— Если бы ты был моим начальником, мы бы не занимались тем, что делали сегодня утром, — приподнимаю брови и встаю.

— Значит, тебе не нравятся ролевые игры между начальником и подчинённым? Принято! — говорит он, подмигивая. — А что насчёт Гринча и Рудольфа?

Я прыскаю от смеха и качаю головой:

— Пожалуйста, не порти рождественских персонажей своими извращениями.

Габриэль смеётся и, заключив меня в объятия, целует в кончик носа.

— Это просто потому, что ты мне очень нравишься, — его губы касаются моих, и я расслабляюсь, прижимаясь к нему. — Я даже не хочу уезжать в пятницу.

Прикусываю губу, потому что чувствую то же самое, но озвучивать это эгоистично, ведь у него есть жизнь за пределами этого снежного шара, который мы создали.

— Я знаю, — мой голос дрожит.

— Мы найдём выход, — он целует меня в лоб и похлопывает по попе. — А теперь давай приступим к работе.

— Ты всё ещё собираешься купить мою кондитерскую? В последние несколько дней мне казалось, что мы скорее партнёры, чем конкуренты, — я должна знать ответ на этот вопрос.

Габриэль оказал мне огромную помощь, но совсем не так, как предлагал изначально. Вместо того, чтобы доказать, что сможет улучшить мой бизнес, приобретя его, он просто находился рядом со мной и давал честные советы по привлечению покупателей.

— Я хочу поселиться в Изумрудной бухте. Мечтал об этом несколько лет…

Мои плечи напрягаются. Мы возвращаемся к началу?

— …но это твоё детище, и я не могу забрать его, уже нет. Даже, если поступлю честно, даже, если ты согласишься продать, я просто не могу. — Он проводит рукой по волосам.

Я тянусь к его руке, взъерошивающей волосы, переплетаю свои пальцы с его, смотрю ему в глаза и мягко улыбаюсь:

— Спасибо тебе за искренность с самого начала. После того, что случилось с Мэтью, когда я была уверена в прочности наших отношений, а он огорошил меня своим желанием развестись, я боялась подпускать кого-либо. Боялась, что снова окажусь слепа к правде в отношениях.

Его улыбка успокаивает меня.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом. У нас были свои сложности, но я всегда открыто высказывал свои намерения и желания. Теперь, могу поклясться, мои цели изменились. Ты — всё, чего я хочу.

Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его.

— Пора на работу, — говорит Габриэль и, прежде чем отстраниться, на мгновение задерживает взгляд на моём лице.

Интересно, могу ли я оставить кондитерскую закрытой на весь день и провести время с ним? Возьму рождественские каникулы.

Утро выдаётся более насыщенным, чем обычно, и я рада, что люди перестают сплетничать и возвращаются сюда за покупками.

В перерывах между покупателями Габриэль находит способы дотронуться до меня, сжать руку или нежно погладить мои пальцы. Эти невинные прикосновения медленно и чувственно разжигают огонь внутри меня.

Иду на кухню за шоколадным тортом, потому что кто-то решил купить целиком весь торт, который я обычно продаю по кусочкам. Проходя за прилавок, я на чём-то поскальзываюсь и врезаюсь в Габриэля, размазывая торт о его фартук.

— Нет! Ядрёны макароны! — убираю от Гейба испорченный торт, мне хочется заплакать.

Нет ничего хуже, чем потраченный впустую торт.

— Всё в порядке, — спешит сказать он, обнимая меня, но его плечи трясутся.

— Это не смешно! — я хлопаю его по руке.

— Знаю, извини. Могу приготовить ещё один, — его голос срывается от смеха.

— Гейб, — поднимаю на него взгляд и вижу, как его глаза искрятся весельем.

Я ставлю торт на прилавок и качаю головой. Сегодня всё шло так хорошо.

— Тебе позволено смеяться над неудачами, Рудольф. — Габриэль хватает меня за руки и встряхивает их, как лапшу. — Сбрось напряжение. Ничего не случится, если кому-то сегодня не достанется шоколадный торт. У тебя всё распродано. Разве это не удивительно? — его улыбка такая широкая, что это заразно.

— Это просто потрясающе, что она захотела купить весь торт целиком. И я хорошо прицелилась в тебя, Гринч.

— Моя девочка!

Габриэль тянет меня к себе, чтобы обнять, но я отталкиваю его:

— Не пачкай мой фартук!

— Этим? — он проводит пальцем по испачканной глазурью ткани и показывает мне каплю глазури.

— Гейб, — я предупреждающе вытягиваю ладонь.

Он облизывает пальцы и стонет:

— Должен признать, что твоя глазурь вкуснее моей.

— Звучит непристойно, — смеюсь я.

— Говоришь, что хочешь испачкаться? — Гейб собирает ещё немного глазури и подходит ко мне.

— Не надо, — умоляю я, отступая назад.

Когда он прыгает, я бросаюсь наутёк, но снова поскальзываюсь и приземляюсь на пол. Габриэль падает на меня сверху, размазывая глазурь по моему лицу и смеясь.

— У тебя неприятности, мистер!

— А я думал, что я — Гринч, — парирует он.

Я просовываю руку между нами, набираю глазурь и размазываю её по его щеке. Смеясь, я пытаюсь выскользнуть из его объятий, но он обхватывает меня сильными руками и удерживает на месте.

— От меня не убежишь, — его голос хриплый.

— Это была месть, — я сопротивляюсь, но от смеха мои движения становятся неуклюжими и слабыми.

— Теперь мы квиты.

— Прошу прощения? — мы оба поднимаем глаза и видим по ту сторону прилавка женщину, на лице которой удивление и шок.

— Ой, здрасьте, — я поднимаюсь на ноги и снова поскальзываюсь. Моё лицо вспыхивает, когда я смотрю на плитку. — Пол здесь грязный, вот мы и упали.

Что, чёрт возьми, на полу? Это, наверное, растительное масло или что-то подобное. А может, сливочное масло.

Покупательница таращится на меня, не мигая, пока моё сердце колотится так, словно я пробежала миллион миль.

— Я вымою пол, — произносит Габриэль и уходит на кухню, захватив испорченный торт.

— У Вас здесь глазурь, — говорит мне женщина, показывая на свою щёку.

— Спасибо, — поспешно хватаю фартук и вытираю лицо. Это самый непрофессиональный случай в моей жизни, но вместо того, чтобы сгорать от стыда, я борюсь со смехом, застрявшим в горле.

Габриэль выходит из кухни со шваброй в руках и в чистом фартуке. Когда я читаю надпись на фартуке, то хохочу, не в силах больше сдерживаться — на нём написано «Королева кухни».

— Это был единственный чистый фартук, который я нашёл, — кажется, его это ни капельки не беспокоит.

— Он Вам очень идёт, — покупательница тихо смеётся и подмигивает мне.

С тех пор, как встретила Габриэля, я поняла одну вещь: не стоит относиться к себе слишком серьёзно. Мир не взорвётся, если всё пойдет не по плану. Я сама была такой, а потом случился развод, и все эти комплексы всплыли на поверхность.

Пришло время вернуть свою истинную сущность, свободную и счастливую.

Глава 16

Габриэль

— Не странно ли жить здесь, где нет снега? — спрашиваю я Эвери, когда мы прогуливаемся по холодному песку на пляже.

Волны разбиваются о берег, создавая музыкальный фон для позднего вечера. Небо окрашивается в оранжевый и красный оттенки.

— В самом начале так и было. Я скучала по белому Рождеству и морозам, но радовалась, что не нужно разгребать снежные сугробы или возиться с мерзкой, грязной кашей, которая лежит на земле несколько дней, — пока она говорит, её лицо озаряется лучами заходящего солнца.