Любовь цвета боли (СИ) - Жилинская Полина
— Что ты делаешь? — слегка шокированная открывающимся зрелищем, спрашиваю неожиданно писклявым голосом.
— Пользуюсь моментом, — слитным движением снимает с плеч рубашку и невозмутимо вешает её на сук близ растущего дерева. — Презентую так сказать, товар в лучшем виде, — между тем откупоривает крышку стеклянной бутылки и щедро льет масло на ладонь. — Нравиться?
Решаю благоразумно промолчать, напряженно следя за его приближением.
— Так, так, так, — задумчиво трет рука об руку, распределяя масло по ладоням. — С чего бы начать?
На мужском лице застывает задумчивое выражение, как будто перед ним не паханое поле работы. Только успеваю перевести дух и порадоваться, что мне, наконец, помогут освободиться, как Макар весело подмигивает и опускается, вниз пропадая из поля зрения.
В доли секунды пытаюсь проанализировать озорную улыбку и лукавый взгляд, который у меня в голове вообще не вяжется с мрачным мужским образом.
От касания теплых, скользких ладоней к щиколотке вытягиваюсь струной, цепляясь пальцами в металлические прутья калитки и, перестаю дышать, кажется. А уж когда наглые конечности медленно скользят выше коленей, уверенно сжимая бедра, благодарю всех богов что додумалась сегодня надеть шорты. Остервенело, дергаю ногой, когда мужские пальцы как бы невзначай касаются внутренней стороны бедра.
— Прекрати сейчас же! — трепыхаюсь, в отчаянной попытке выскользнуть из прутьев.
— И не подумаю, — слышу лишь довольный голос снизу.
Неторопливо, тщательно, со знанием дела Макар натирает мои ноги оливковым маслом, словно тушку предновогоднего гуся специями. Сверлю темный затылок убийственным взглядом, крепче сжимая пальцами металл.
— Ммм… — мычит довольно, чуть ли не причмокивая от удовольствия, и поднимает на меня взгляд бессовестных глаз. — Гладкие, шелковистые, как я себе и представлял.
Маньяк. Я знала, что он маньяк… всегда знала… чувствовала.
— Люблю влажных, послушных девочек.
Зажмуриваюсь, до боли прикусывая губу. Я не верю своим ушам. Не верю, что он только что это сказал. Какой же он…
— Но мне досталась очень, очень не послушная девочка…
Тепло чужих ладоней на чувствительной коже, рецепторы напряжены до предела, мысли путаются. Но в следующую секунду всё прекращается.
Ошалело, распахиваю глаза и, глубоко дыша, обескураженно смотрю как Макар, перевернув бутылку горлышком вниз, льет масло мне на грудь. Чувствую как прохладной, вязкой субстанцией оно стекает по животу, насквозь пропитывая майку и бандаж; затекает в трусики и устремляется дальше по бедрам, ногам.
Я точно убью его. И плевать, что мне за это будет.
— Клянусь тебе, это самое эротическое зрелище, которое я, когда либо, видел, — произносит тихо, не отводя глаз от моей груди.
В этот момент меня обуревает непреодолимое желание — впиться ногтями в самодовольную физиономию и выцарапать бесстыжие глаза. Ненавижу! Как я в этот момент его ненавижу!
— Один научный деятель в области психологии, разработал метод воздействия на стресс и фобии, — откровенно любуясь проделанной работой из-под полуопущенных ресниц, говорит Макар серьезным тоном, который ну никак не сочетается с тем пожаром, что горит на дне его глаз. — Он предложил накладывать на один стресс, другой. Тем самым заменяя неприятные воспоминания, на другие. Более будоражащие и приятные. Ведь совсем не страшно было, когда я касался тебя. Правда?
Оторопело моргаю пару раз, переваривая слова мужчины.
Стресс. Метод. Воспоминания.
До меня не сразу доходит смысл его слов. А, вот когда доходит… Мне остается лишь беззвучно открывать и закрывать рот, сгорая в тихом бешенстве, так как к нам приближается группа мужчин с техникой.
Пока вокруг развивается бурная деятельность по спасению меня, опасливо кошусь на здоровенные щипцы, напоминающие клешню краба переростка.
Напрягаюсь и в который раз пробую высвободиться из узкого зазора. Но, увы. Даже насквозь промасленная одежда не улучшает скольжение. В поле зрения попадает отброшенная в сторону Макаром, пустая бутылка из-под злосчастного масла.
Он же знал! Знал, что масло не спасет ситуацию. Поэтому его люди привезли необходимое оборудование! Метод значит! Психолог недоделанный!
— Так, а теперь стой и не двигайся, — подойдя вплотную, опускает ладонь мне на плечо.
В то время, как позади меня становится другой мужчина.
— Сейчас мы разожмем прутья и освободим тебя, — на лице Макара появляется ободряющая улыбка. — Но за проступок придется ответить.
— Ты, по-моему, и так получил что хотел!
— О-о-о… — тянет. — Далеко не всё. Уж поверь, у меня на тебя далеко идущие планы. Поужинаешь, сегодня со мной? — неожиданно резко меняет тему разговора.
— Спасибо, я не голодна.
— Так и до ужина еще не скоро. И это не просьба Оля, а своеобразная плата за твой неудавшийся побег. Второй, между прочим. Просто вкусный ужин, — видя, что я молчу, добавляет миролюбиво.
— Ты меня буквально десять минут назад бессовестно лапал, пользуясь моим уязвимым положением. А теперь «просто» ужин? Нет уж, уволь.
— Я тебя не лапал. Ты пожаловалась на онемение в ногах. А я постарался исправить ситуацию.
— Угу, превратив своеобразную помощь в эротическое шоу с моим участием!
— Каюсь, не сдержался. Зато нам на брудершафт пить не пришлось, а мы уже на «ты» Так, что ужин в восемь. И только попробуй не прийти.
Глава 11
Макар
Домой еду счастливый, как кот, нажравшийся сметаны. Спустя два дня весьма напряженных переговоров контракт с итальянцами, наконец, подписан. Соблюдая все приличия, я покрутился в ресторане пару часов, отсвечивая на камеры вездесущих репортеров, и ретировался, оставив порядком захмелевших итальяшек на попечение помощника — покорять вершины исконно русских бань.
Впервые за долгое время меня непреодолимо тянет домой, к упрямой голубоглазой гостье, которая, сама того не желая, поглощает все мои мысли. Стоит только вспомнить о ней, как в груди тут же разгорается огонь предвкушения, а в брюках становится тесно.
Заезжаю во двор, глушу двигатель, выхожу из машины и направляюсь прямиком в дом. Пересекая широкий холл, улавливаю непонятные звуки из гостиной. В следующее мгновение моим глазам открывается чудное зрелище, и я буквально замираю на месте. На длинной лестнице, практически под потолком, балансируя на одной ноге, стоит Ольга и перебирает книги. Какого черта она туда залезла? У этой женщины вообще инстинкт самосохранения отсутствует?
Тихо, чтобы не напугать своим внезапным появлением, подхожу ближе, откровенно залипнув на стройных ножках.
— Ой… — доносится сверху, и меня затягивает в омут слегка напуганных голубых глаз.
— Ты чего туда взобралась? — опираюсь руками в перекладину лестницы, отрезая пути отступления.
— За книгой, — закатив глаза, отвечает недовольно упрямица.
— На нижних полках их, по-моему, предостаточно. Ты могла упасть, Оля, и расшибиться, а в доме никого нет, — недовольно, смотрю, как она, одной рукой прижимая к груди книгу, а второй держась за перекладины, начинает осторожно спускаться.
Когда ей остается преодолеть две ступеньки, девушка нерешительно замирает, косясь на меня через плечо. Приподнимаю вопросительно бровь, делая вид, что не понимаю причины заминки.
— Ты не мог бы отойти и дать мне спуститься?
Могу, конечно, но не хочу упускать шанс лишний раз коснуться ее маленького, будоражащего мысли тела. Вместо этого поднимаю руки, обвиваю их вокруг ее талии и тяну на себя. Оля в моих руках, кажется, и не дышит, лишь до побелевших костяшек пальцев сжимает книгу. Касаюсь ее волос, отводя прядь в сторону, любуюсь точеным профилем и учащенно бьющейся жилкой на шее. Слегка наклоняюсь и вдыхаю аромат девушки. Оля судорожно втягивает воздух и резко поворачивает голову. Наши глаза встречаются, и могу поклясться, что ее расфокусированный, подернутый дымкой взгляд свидетельствует о том, что и малышку в этот момент коротит не меньше, чем меня.
