Даниэла Стил - Драгоценности
Внезапно ей захотелось сказать «тридцать», но она не могла себе представить, зачем ей лгать ему.
— Мне исполняется двадцать два в следующем месяце.
Это произвело на него меньшее впечатление, чем она ожидала. Он улыбнулся, помогая ей перебраться через каменную ограду, и, пока он держал ее за руку, она почувствовала себя необычайно спокойной.
— Сущее дитя. Мне тридцать пять. Боюсь, что ваши родители будут совершенно подавлены, когда вы заявитесь домой с таким европейским сувениром. — Он подтрунивал над ней, но им обоим было весело, и он нравился ей. Он мог быть для нее хорошим другом, и Сара была в восторге от того, что может шутить с ним.
— Должна заметить, что вы очень милы, потому что не несете чепухи.
— Вы преувеличиваете мои достоинства. Интересно, откуда берутся эти ужасные родственники, которые возят своих детей из дома в дом? Никогда не мог этого понять. Я встречался со многими молодыми женщинами, однако большинство из них теперь невероятно скучны, бедняжки. И я знаю, каждая была убеждена, что я просто мечтаю о встрече с ней. Правда, забавно?
Сара едва могла удержаться от смеха, вспоминая мальчиков, с которыми ее знакомили в Европе. Она описала ему одного из Довиля и двоих из Биаррица… мальчиков в Каннах и Монте-Карло… Когда они пересекли ров и вошли в замок, они уже были друзьями.
— Как вы думаете, они оставили для нас что-нибудь? Я сильно проголодался, — признался он.
— Нам нужно было взять несколько яблок на ферме, мне так хотелось, но фермер не предложил, а я побоялась.
— Вам следовало сказать мне, я украл бы их для вас.
Они кашли стол для ленча, весь заставленный жареным мясом и курицей, овощами и огромным количеством салата. Они наполнили две тарелки, и Вильям отвел ее к маленькому деревцу. Сара ни минуты не колебалась, последовав за ним. Ей казалось совершенно естественным быть с ним вдвоем и слушать его рассказы. В конце концов они заговорили о политике, и Сара была поражена, услышав, что он был в Мюнхене. Он сообщил ей, как обострилась там обстановка, хотя и не настолько, как в Берлине, где он не был с прошлого года. И кажется, по всей Германии нарастает конфронтация.
— Вы думаете, это скоро случится?
— Трудно сказать. Но полагаю, что случится, даже несмотря на то, что ваше правительство, кажется, думает иначе.
— Я не понимаю, как можно избежать этого.
Он был заинтригован тем, как хорошо она осведомлена о событиях в мире, и так интересуется тем, что редко занимает женщин. Он спросил ее об этом, и Сара сказала, что в прошлом году ей много времени пришлось провести одной, и у нее была возможность узнать о том, чем обычно она не интересовалась.
— Почему вам хотелось одиночества? — Вильям посмотрел ей прямо в глаза, но Сара отвернулась от него. Он был заинтригован ее тайной, но понимал, что воспоминания неприятны для нее, она носила их в себе, но не могла скрыть боль.
— Иногда человеку нужно побыть одному. — Она не стала развивать эту мысль, а он не хотел допытываться. Сара рассказала ему о маленьком фермерском домике, который хотела купить на Лонг-Айленде.
— Странная мысль для молодой девушки. Что скажут об этом ваши родители?
— Они упадут в обморок. — Она усмехнулась. — Но я больше не хочу возвращаться в Нью-Йорк. В конце концов они согласятся или я куплю его сама, раз уж я решила.
Она была целеустремленная девушка и, возможно, упрямая. Вильяма поразило выражение ее глаз, когда она делилась своими планами. Ее не так легко будет завоевать.
— Уехать из Нью-Йорка — совсем неплохо, но жить в одиночестве на ферме в вашем возрасте не самый лучший вариант. Что, если вы будете проводить там лето или уик-энд?
Она решительно покачала головой:
— Я хочу жить там постоянно и восстановить ее.
— Вы делали когда-нибудь что-то подобное? — Сара изумляла его. Она была очаровательным созданием, и он поражался тому, как сильно она ему нравится.
— Нет. Но я уверена, что справлюсь. — Это прозвучало так, словно она пыталась убедить своего отца.
— Вы действительно думаете, что родители позволят вам заняться фермой?
— Они должны позволить. — Она решительно приподняла голову, и он нежно потрепал ее за подбородок.
— Могу себе представить, как озабочены ваши родители. Неудивительно, что они привезли вас в Европу, чтобы вы встретили Прекрасного принца. Я не виню их. Возможно, вам на самом деле нужен один из этих милых юношей, несущих чепуху.
Она с притворным возмущением замахнулась на него салфеткой, а Вильям засмеялся и, увернувшись, оказался так близко к ней, что на какое-то сумасшедшее мгновение ему захотелось поцеловать ее. Но когда он взглянул на Сару, то увидел такую грусть в ее глазах, что это остановило его.
— У вас есть какой-то секрет, не так ли? И он не слишком радостный?
Прежде чем ответить ему, Сара долго колебалась. Она вся напряглась.
— Не знаю, можно ли это назвать секретом. — Но глаза выдавали ее.
— Вы ничего не должны рассказывать мне, Сара. Я всего лишь незнакомец. Но вы мне нравитесь. Вы необыкновенная девушка, и если с вами действительно случилось что-то ужасное, то мне в самом деле жаль.
— Благодарю вас. — Она улыбнулась и показалась ему еще более очаровательной.
— Иногда что-то больно ранит нас, но самое плохое мы забываем навсегда. Какое-то время нам нестерпимо больно, а потом раны залечиваются и все проходит.
Но он видел, что ее рана еще не зажила. Вильям представил себе, что кто-то увлек и обманул ее, или, возможно, мальчик, которого она любила, умер, что-то милое, романтичное и невинное, и она скоро оправится от горя. Родители были правы, привезя ее в Европу. Она красивая и умная девушка, и что бы с ней ни случилось, она быстро переживет это, особенно если встретит в Европе подходящего мальчика… Повезет же дьяволу!
Они еще долго болтали под деревом, пока наконец не отважились присоединиться к остальным гостям, и через несколько мгновений налетели на немного эксцентричную хозяйку, кузину Вильяма, Белинду.
— Боже милостивый, вот ты где! Я всем сказала, что ты уехал домой. Боже мой, Вильям, ты невыносим! — Она была поражена и не находила слов, когда увидела радом с ним Сару. — Я как раз собиралась сказать, что Томпсоны убеждены, что их дочь свалилась в ров. Они не видели ее с тех пор, как сюда приехали, куда вы пропали?
— Я ее похитил. Рассказывал ей историю моей жизни. И она была здорово возмущена и попросила немедленно вернуть ее родителям, так что я как раз привел ее обратно с бесконечным раскаянием и извинениями.
Вильям широко улыбался, лицо Сары тоже озарилось улыбкой, им было так легко вместе.
— Ты просто ужасен! И более того, ты никогда в своей жизни не испытывал раскаяния. — Обеспокоенная и удивленная, она повернулась к Саре: — Моя дорогая, он не обидел вас? Мне не следует вызвать констебля?
