Филис Хаусман - Роман с натурщиком
Но полностью оценить безмерную интеллигентность матери Сирил смогла лишь после смерти отца. Пэгги Адамс, словно стряхнув с себя оцепенение, экстерном закончила среднюю школу, затем начала посещать курсы университета, а итогом этого чудесного преображения явилась встреча с замечательным человеком, ставшим вскоре ее вторым мужем.
Чего Сирил не понимала, так это почему рецидив высокомерия посетил ее именно сейчас. Единственная правдоподобная версия — она пытается отомстить Полу Джордану, вставляя шпильки Шону… Нет, это было бы слишком нечестно с ее стороны, что бы ни говорили по этому поводу Фрейд и его психоанализ!
Сирил знала одно: после всего, что произошло между ней и Шоном этим вечером, нельзя позволять, чтобы дурные замашки из прошлой жизни отравляли их доверительные, выходящие за рамки дружбы отношения. У Шона было много куда более ценных качеств, чем рафинированное краснобайство и охота к отвлеченным беседам на литературно-исторические темы. Он, если уж на то пошло, был самым ласковым из всех, с кем ей приходилось сталкиваться, и даже в минуты безумной страсти оставался предан заботе о ней, ее чувствах, ее благополучии.
Его исключительная физическая сила смягчалась нежностью, а жизненный — и интимный — опыт компенсировал Сирил недостаток своего. Те жаркие, дерзкие, откровенные признания, которые он шептал ей на ухо в моменты апогея страсти, помогали ей увериться, что и она способна дарить ему такое же наслаждение…
Но самое главное — Шон помог ей преодолеть внутреннее ожесточение на жизнь и прежде всего на мужчин, помог избавиться от наваждения, превратившего ее личную жизнь за эти четыре года в непрерывный кошмар. Как бы ни сложились потом их отношения, за одно это она была бесконечно благодарна ему!
— Эй, кьерида, даю сентаво за то, чтобы знать все твои мысли!
Сирил вздрогнула — и от внезапного вопроса, и от безупречного испанского произношения, которым сейчас щегольнул Шон.
— А Стивенс — это разве ирландское имя? — спросила она, чтобы хоть что-то сказать в ответ.
Шон пристально поглядел на нее.
— Будем считать, что ирландское. В первом поколении. Папаша мой сошел с корабля на берег в сорок шесть, и с каждым годом его ирландский акцент лишь прогрессировал. Сын, как видишь, пошел в этом дальше родителя, — сказал Шон, усмехнувшись.
— Так ты, если быть точным, не Стивенс, а Сиэн? — блеснула знанием ирландских имен Сирил.
— Совершенно верно. Именно так пишется моя фамилия в свидетельстве о рождении. Но мне надоело с детских лет объяснять окружающим, что меня зовут не Стивенс, а Сиэн, и я пошел по легкой дорожке — стал англосаксом.
— Кстати, если речь зашла о произношении, то твой испанский просто блестящ. Ты можешь бегло говорить на нем?
— Ну… можно сказать да, а можно — и нет, — откликнулся Шон. — От матросов, с которыми мне приходилось плавать, я нахватался самых разных словечек и выражений на всех языках мира, но не уверен, что они подходят нежному женскому уху.
— Ты был матросом?! ВМС?! — Сирил даже привстала от удивления: Шон О'Кейси Стивенс вырастал в куда более многогранную личность, чем она предполагала.
— Нет, ВМС тут ни при чем. Когда мне исполнилось шестнадцать, мы с отцом круто повздорили: скажем так, не сошлись во взглядах на мою дальнейшую жизнь! — беспечно рассмеялся Шон. — Я отчалил из дома и нанялся матросом на первую попавшуюся шхуну, наврав про свой возраст: я тогда казался взрослее своих лет.
— Да и сейчас кажешься, — с тонкой иронией вставила Сирил.
— Ага… Так вот, я за два года, перед тем как вернуться, успел облазить весь наш земной шарик, — покачиваясь на стуле, продолжил Шон.
— Погоди, — перебила Сирил, — а родители? Они же, наверное, были вне себя от твоего исчезновения!
— Ну, я им позвонил с Гавайев — с оплатой на тот конец номера, — Шон издал смешок. — Я до того не понимал, какая это тяжелая работа — быть матросом, и в момент звонка готов был рвануть домой — если бы отец прислал денег на билет. Но отец не предложил, а я из гордости не попросил. Выяснив, что я в целости и сохранности, он ограничился лишь фразой: «Счастливо покататься, когда вернешься — встретимся». Старик любил поговорки и любил поговаривать, что длинная дорога домой всегда короче. И конечно же, он был прав, этот изворотливый и упрямый старик ирландец! Когда я вернулся, то готов был ухватиться за любой совет, который мне дадут бывалые люди. Жизнь матроса сурова, и чтобы выжить, пришлось повзрослеть. В итоге я получил очень свободное воспитание, нахватавшись всего понемножку: языков, сувенирчиков, экзотических лихорадок… К счастью, ни одна из них не оказалась смертельной, так что и здесь я вывернулся… Вот и все, что я хотел выложить вам, леди, о своей жизни. Теперь твой черед, Сирил. Ты по-прежнему остаешься для меня полной загадкой, и я хочу хоть немного знать о тебе.
Шон улыбнулся, увидев, как несогласно наклонилась голова Сирил.
— По крайней мере, я хотел бы знать кое-что из твоего прошлого. В частности, о том сукином сыне из университета, чтобы при случае разбить ему морду.
Быстрым движением подхватив Сирил на руки, он прошел с нею в гостиную и уложил ее на один из диванов.
— Может, зажечь огонь в камине? — спросил он, подходя к очагу.
Сирил молча кивнула в надежде, что он в конце концов сменит тему: она вдруг почувствовала, что не в состоянии говорить с ним о Поле.
Когда пламя охватило дрова, Шон вернулся к ней и, положив голову ей на колени, сказал:
— Итак, я слушаю.
В ту же секунду его рот был пленен жадными и настойчивыми губами Сирил. Победа на сей раз оказалась за ней, и через минуту тела их уже сплелись, по молчаливому уговору отказавшись от беседы на заданную тему.
Никто из них не слышал звонка в дверь, но когда по ней заколотила пара кулаков, Сирил стремительно выпрямилась, отбрасывая с лица волосы.
— Кто там? — пробормотал Шон, не желая отпускать ее.
— О Боже! Я совсем забыла про Мартина! — закусила губу Сирил, бросая взгляд на каминные часы: они показывали половину одиннадцатого. — Паразит! Не мог потерпеть до одиннадцати.
Впрочем, высвободившись из рук Шона, Сирил сообразила, что в одиннадцать Мартин оказался бы еще менее желанным гостем.
Кое-как оправившись, Сирил открыла дверь раньше, чем разъяренный Мартин сорвал ее с петель.
— Ради всего святого, Сирил, только не говори, что ты провела выходные в постели! — сходу начал он, бросив свирепый взгляд на босые ноги и растрепанную прическу хозяйки дома. — Мне не нужно тебе напоминать, что случится, если ты не приготовила эти треклятые…
