Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни
— А не пошел бы ты со всей этой хренотенью! — рыкнул Вячеслав, сжимая кулаки до хруста.
Слышать это было не просто неприятно. Сама мысль о том, что все это: не только физические страдания, а и все моральное самоуничижение Агнии — на его совести…
Вячеслав думал об этом и раньше. В глубине души знал это, даже. Сам считал именно так. Но… Он был готов что угодно сделать, лишь бы она не проходила через это. Лишь бы избавить ее. Не видеть свою девочку на полу, сжавшейся и унижающей самое себя.
Почему она?! Если это он был во всем виновен!
— Она этого не заслуживает! — Ухватив Игоря за грудки, прохрипел Вячеслав, ощущая внутри бессилие, сродни тому, что терзало его все последние месяцы. — Не она! — оттолкнув священника с дороги, он стремительно зашел в зал.
Но через два шага почему-то замедлился. А потом и совсем замер. Не ясно отчего. Может потому, что Агния даже не вздрогнула, будто и не услышала его приближения. А может потому, что вспомнил, как она смотрела на него утром, когда просила привезти ее в церковь. Так он и застыл, в четырех шагах от жены, наблюдая, как шевелятся ее губы в молитве, пока сама Агния, то и дело выпрямляясь, чтобы перекреститься, вновь склонялась едва не до пола. И все то время, что Вячеслав там стоял, у него настолько стучало в висках от гнева, вины и боли, настолько сжимало голову, что было даже странно, что эхо этого грохота не разносится по залу.
Она молчала уже в течение двух часов. Вячеслав скосил глаза на жену, сидящую на соседнем сидении, и не заметил никаких изменений за это время. Бусинка смотрела в окно. Тихо и молча. Не интересуясь ничем. Ни о чем не спрашивая: ни куда они едут, ни с какой целью?
Ладно. Он старался себя держать в узде и очень надеялся, что все-таки сумеет встряхнуть свою малышку. Хотя его самого еще капитально трясло после этой долбанной церкви, вон, два часа по городу катаются, а толку? Затылок сводит все так же.
В этот момент, словно по сговору, на его телефон одно за другим пришло два сообщения: одно простое и лаконичное, указывающее лишь адрес. И второе, с другого номера, еще более краткое с простым «ок». Это пришло от журналиста местной «желтой» газетенки, активно муссирующей всевозможные слухи. Вячеслав начнет отсюда, с местных. Этих Шамалко будет достать сложнее. А шумок пойдет, и его тут же подхватят издания крупнее — слишком интересная тема: махинации кандидата. Одно дело, если бы у Виктора осталась поддержка, тогда Шамалко смог бы это замять. Но как раз поддержки у Шамалко и не осталось, хоть он сам об этом еще пока не знал. А когда слухи перейдут в разряд доказанных фактов и все президентские амбиции Виктора будут уничтожены, Вячеслав лично придет за платой по своим счетам.
Но это позже. Вячеслав планировал встретиться с писакой позже, ночью. Сейчас у него в планах первым пунктом значилось другое. Адрес, который скинули ему на телефон, был не очень знаком, но сам поселок Боруцкий знал: где-то здесь обитал Соболь. Ирония, однако. Но посмотреть дом стоит, может это как раз то, что надо.
Он немного поблуждал по переулкам, разыскивая нужный адрес, при этом то и дело поглядывал на жену: Агния пребывала все в том же ступоре. Он надеялся, что сумеет ее встряхнуть в ближайшее время. Наконец, свернув в последний раз, он остановился у открытых ворот, секунду посомневался, но все-таки въехал во двор и припарковался так, чтоб нормально заехала и машина с охранниками.
На встречу из дома тут же выскочил риэлтор. Но Вячеслав остановил его взмахом руки, дав понять взглядом, что они сначала сами осмотрятся.
— Пошли, Бусинка. Погуляем, поглядим, — он распахнул дверь и протянул ей руку.
Малышка пару мгновений просто не реагировала. Но потом все-таки встрепенулась, моргнула. Оперлась на его ладонь и вышла на улицу.
— Что это? — тихо спросила она, как-то неуверенно осматриваясь.
Вячеслав притянул ее ближе к себе и криво усмехнулся:
— Пока — вариант, дальше — видно будет.
— В смысле? — Агния все больше «включалась» и это ему нравилось, немного сгоняя тот горький привкус с языка, который он ощущал последние часы.
— Я тебе еще подарок на день рождения должен, малышка. Двадцать пять, все-таки. О таком забывать нельзя. Вот и посмотрим, а вдруг тебе понравится, не век же нам в той старой квартире торчать? — Вячеслав подмигнул Бусинке, ненавязчиво ведя жену в дом, провел по холлу, отвлекая разговором. Зашел в кухню.
А она вдруг остановилась, заставив его обернуться и так улыбнулась… Так, что Вячеслав замер, боясь упустить и секунду этого времени, и вроде весь «на стреме», и в то же время дико кайфуя.
— Вячек, — Агния подошла к нему близко-близко, чуть привстала и повернула голову, так, что прижалась лицом к его шее, глубоко вдохнула. — У меня ты — подарок на все нынешние и будущие праздники. Живой, здоровый. Зачем мне еще что-то?
Он обнял ее так, что как косточки только не затрещали. И откашлялся, потому что горло реально сдавило.
— Ну, какой из меня подарок, Бусинка? — попытался он как-то снять то звенящее напряжение, которое натянулось, придавило обоих из-за слишком глубоких чувств. — Потертый, потасканный и весь покоцанный, — Вячеслав обрадовался, когда ее губы дрогнули в улыбке. — Давай, лучше, мы тебе нормальное что-то подарим. Вот, хоть дом посмотрим, лады?
Бусинка опустила голову, уперев лоб в его плечо.
— А что с нашим домом случилось? — спросила она тихо-тихо.
Боруцкий хрустнул суставами рук, не желая это вспоминать и думать о том, что и так железобетонно впечаталось в память. Но и промолчать на вопрос малышки не мог:
— Его нет. Сгорел.
— Сгорел? — Агния удивленно нахмурилась. — Но все фото, и вещи мои…
— Ты же не собиралась туда возвращаться? — чуть жестче, чем хотел, оборвал ее Вячеслав, едва справляясь с контролем над воспоминаниями, которые его уничтожали. Он не хотел вслух проговаривать, что сам сжег все.
Агния повернула голову и глянула на него с такой болью, что он против воли зажмурился. Качели ее настроения кого угодно могли сделать невротиком. Саму Бусинку в первую очередь. Особенно, если она будет снова и снова думать о том, что тогда случилось.
Бусинка успела отвернуться, пока он раскрыл глаза. Теперь Вячеслав мог только на ее затылок пялиться. И ощущать, как она вся сжалась, ссутулилась в его руках:
— Вячек, зачем я тебе такая нуж…
— Замолчи! — Он не собирался, но не просто проорал, рявкнул это.
Его так долбануло от ее вопроса, ее тона, того, что она в это вкладывала. Просто переклинило. Все ограничители сорвало напрочь. Так, что Вячеслав встряхнул Агнию, заставляя прекратить о таком даже думать:
