Эллина Наумова - Игра в игру
– Так он на ключ закрылся, не пускает, – плаксиво отбивалась жертва атак.
– Скребись, стучись, кайся, отвирайся, но загримируй за пятнадцать минут, – грозно требовали люди.
Игнат остановился возле «хлопушки» – славной девчонки, гордой своей миссией до приступов заносчивости, и поинтересовался:
– Что опять случилось ни свет ни заря?
И неожиданно почувствовал, как в ровно гудевшей от недосыпа голове редкими цветными пузырьками вскипело веселье. По сравнению с пережитым вчера на четвереньках в анатомичке здешние страсти показались ему такой ерундой.
Отвлекшись от охоты на гримершу, несколько человек наперебой объяснили, что, если эта дурында не вымолит прощения у исполнителя главной роли, через час группе придется отправляться по домам на метро. А потом неизвестно, всех разгонят и проведут новый кастинг или кого-нибудь оставят. Одно точно – денег не заплатят.
Незадачливая девица слишком громко сказала второй гримерше, что, по всеобщему мнению, сериал обречен на провал. Потому что «главный герой тянет в лучшем случае на роль своего положительного друга, который всех утешает».
– Разве он соблазнитель? Размазня, вот кто, – констатировала специалистка.
Если честно, она действительно повторила слова большинства, за что теперь это большинство ее и шпыняло.
Услышав про себя такое, нервный старшекурсник актерского факультета рванулся в гримерку, заперся там и на стук реагировал выкриками, вроде:
– Я ухожу немедленно! Я буду учиться как проклятый! И пока не получу диплом, шагу перед камерой не ступлю! Я честно прошел кастинг! Я не хочу быть виновником провала! Я не позволю себе испортить труд сотни хороших талантливых людей, которые соответствуют своим ролям и должностям! В отличие от меня соответствуют!
– Ну, миленький наш, ну, хорошенький, – отчаянно нудила в замочную скважину гримерша, – вы же тут самый-самый одаренный. На вас все держится. Все вас любят. Я про другого артиста говорила.
– Про кого?! – возопил затворник. – С кем ты теперь намерена меня лбами столкнуть?
Рыжая беспомощно оглянулась на группу поддержки, дескать, кандидатуру, быстро. Но тут дверь распахнулась, и все бросились врассыпную. Жалкая заплаканная толстушка обреченно пошла «врать дальше».
Тем временем в декорациях разворачивалась своя трагикомедия. Явно перебравший с вечера режиссер швырнул себя на стул полупустым мешком, нашел точку равновесия и, сжав виски тяжелыми волосатыми кулаками, тупо смотрел на одетую, загримированную исполнительницу главной роли. Актриса изображала одинокие любовные муки, камера работала. Вдруг режиссер поднялся и нетвердо куда-то побрел. Через несколько минут он приплелся назад, вперил в происходившее перед ним яростно-безумный взгляд и рявкнул:
– Отставить крупный план! Девушка у нас лицом не богата. Снимайте его как приложение к бюсту. Вырез ей поглубже сделайте.
Актриса вмиг заголосила и убежала. Режиссер торжествующе захохотал. Народ принялся откачивать ее и нашептывать: «Да он пьян в стельку, ничего не всасывает, он тебя вообще за Янку принял». Яна, игравшая ее сестру, кружила рядом и чутко прислушивалась. Назревал очередной скандал.
– Игнат, я смотрю, у тебя тоже кураж, – тихо обратилась к партнеру по второплановости невысокая тоненькая актриса средних лет.
– Есть немного, завелся от смеха, – признался тот.
– А ведь нам с тобой выпал шанс. Давай не вытаскивать главных в главные, как обычно. Они сегодня трупы. Дернем одеяло на себя вместе. Зритель не поймет, так хоть профессионалы оценят.
И они блеснули.
– Спасибо всем, – прорычал очухавшийся немного режиссер. – Вечером переснимем. Черт с ним, с графиком и бюджетом. Хотят искусства – раскошелятся.
На выходе из павильона партнерша возмущенно бубнила на ухо Игнату:
– Гад. Получается, мы с тобой зря кувыркались. Они к вечеру взбодрятся и будут доказывать, что на них, гениальных, напрасно бочку катили. А мы уже не успеем восстановиться.
– Не успеем, – согласился Игнат. – Был такой фильм – «Федора». Видела? Нет? Не важно, он старый. Там в Голливуде режиссер снимал сцену бала с двумя звездами. И орал на массовку в том духе, что они с трудом заполучили два очень дорогих им лица. Поэтому если хоть одна рожа хоть на миг осмелится их заслонить… Я, когда смотрел, думал: «В каком смысле «дорогих»?»
– Да, мы такие наивные были. Устала я, Игнаша. Мне сейчас в театр на репетицию, вечером спектакль, ночью съемка. Пересъемка из-за всех этих козлов. А дома ребенок сутками один – соседка кормит. Не подбадривай, это я так.
Игнат ласково погладил ее по руке. И снова вспомнил извращенца со спущенными штанами над трупом любимой старухи. Ему вдруг стало любопытно: а Елена позволила бы студенту получить удовольствие и узнать свое нездоровое естество? Или, подобно Маше, натравила бы охранников в самом начале? И понял, что про Елену ему ничего точно не известно. А Маша права – останавливать надо резко, сразу. Иначе потом вообще не догонишь.
Тут ноги сами понесли Игната Смирнова к оправданной им Маше Шелковниковой. Пока несли до выхода, все актрисы с их одинаковыми проблемами казались в сравнении с жесткой решительной девушкой пресными. Даже отношения с Еленой Калистратовой представились вдруг какими-то затхлыми.
– На воздух хочу, – четко сказал актер.
– Все хотят вон из преисподней, – согласился кто-то, обгоняя.
«Да тут Небо, – мысленно возразил парень, – тут отвлечение от разрывающей на куски тоски по Елене. От новых обязательств перед Машей. Единственное место, где я лично свободен».
Тогда дисплей его мобильника и высветил имя богини. Она засмеяла бы Игната, навсегда покинула, увидев рядом с собственным номером – «Ленок». Но ее никогда не занимал его сотовый. Раздался неповторимый, кажется, уже забытый голос:
– Привет. Я не сомневаюсь в своем выборе. Но, женская слабость, мне интересно, кем оказалась избранница. Увидимся сегодня?
У Игната сдавило горло. Он словно рефлекторно пытался удержать в себе буквы, но против его желания, против всего на этом и на том свете из гортани выдавилось:
– Нет.
– Аврал на съемках, ясно. Нет так нет.
О, она умела с ним обращаться. «Нет так нет», и сердце начинает протискиваться в горло, и пот едко орошает виски. Но Игнат еще стоял возле студии, на границе воли. Он еще был актером Смирновым. И все ненужное сериалам вдохновение ударило в молодую влюбленную башку. Она сама позвонила (будто не существовало ее запрета на его звонки ей). Но поздно, он уже должен жениться на девушке, лишенной им чести. Знакомый сценарий. В каком они веке? Где камера, как встать?
– Так когда, мальчик? – В тоне повелительницы заскрежетал металл.
