Жаклин Филлипс - Нежные сумерки
А сейчас она сидела возле него в кабине трактора, повторяя про себя, что теперь при свете дня все будет по-иному. Невозможно было представить, что не прошло еще и двух недель с тех пор, как она сидела в этой кабине в первый раз, не подозревая, какие чувства разбудит в ней этот человек. Неужели вообще были такие времена, когда она не знала Гатри, не знала, как сильны и нежны его руки, как теплы его губы?..
Как и обещал, Гатри показал ей Биндабурру, которая сильно отличалась от той, которую она видела вчера. Или все показалось ей в ином свете лишь потому, что он был рядом? На целые мили вокруг тянулась та самая каменистая равнина, но если вчера она была унылой и сумрачной, то сейчас глаза Дороти наслаждались захватывающей панорамой бескрайних просторов, залитых солнечным светом. Огромное небо пылало синевой, а солнце отражалось ослепительными бликами на камнях. Островки крошечных диких цветочков пестрели среди голубовато-зеленой травы. Дороти увидела небольшое стадо пятнистых черно-белых коров. Гатри остановил трактор и стал оживленно рассказывать, как содержится скот в Биндабурре. Дороти кивала с умным видом, стараясь не обращать внимания на то, как тень от шляпы падала на его лицо.
Затем они поднялись на одну из дюн. Издали дюны казались небольшими красноватыми холмами, отороченными внизу поясом трав, расцвеченных желтыми маргаритками, и Дороти была удивлена их настоящими размерами. Дюны поднимались высоко в небо, и требовалось немало усилий, чтобы добраться до их вершины. Зато теперь Биндабурра была видна как на ладони. Гатри с гордостью оглядел обширные земли поместья и взволнованно сказал:
— Это и есть Биндабурра!
— Она так много для тебя значит? — Дороти уловила волнение в его голосе.
Гатри, усевшись на песке и подперев голову рукой, устремил глаза вдаль.
— Я вырос на рассказах о Биндабурре, о том, как много приходилось работать ее обитателям, чтобы выжить в этих краях, — произнес он задумчиво. — Биндабурра всегда была для меня чем-то особенным. Мой отец приобрел другое имение, после того как дед продал Биндабурру. Но он не мог примириться с тем, что Биндабуррой владел Стив, а не он. Некогда они были друзьями, но затем поссорились и никогда больше не разговаривали. У них обоих был тяжелый, упрямый характер. — Гатри покачал головой при воспоминании. — Мой отец все время тосковал по Биндабурре и мечтал вернуть ее. Некогда это было одно из самых богатых имений Австралии. Стив любил Биндабурру так же, как и любой из О'Нилов, но у него не хватало денег, чтобы сделать ее вновь процветающей. У меня есть деньги, и я верну Биндабурре ее былую славу.
Дороти сидела возле него на мягком песке и глядела в сторону усадьбы. Конечно, она не испытывала таких чувств, как Гатри, но после его слов она впервые почувствовала, что значит владеть Биндабуррой. Гатри дал ей старую широкополую шляпу ее дяди, чтобы спрятаться от жгучих лучей солнца, правда, легкий ветерок смягчал жару, и погода напоминала один из пригожих летних деньков в Англии. Дороти лениво просеивала сквозь пальцы горстку песка, и странное ощущение тихого приятного покоя разливалось по ее телу. Она сидела, прислушиваясь к звонкому пению птиц высоко в небе, Гатри полулежал рядом, его профиль резко выделялся на фоне бирюзового неба.
Это счастливое ощущение покоя не покидало ее и во второй половине дня, когда они колесили по пыльным проселкам, время от времени поднимая брызги в лужах, оставшихся местами в колеях в память о дождях. Они остановились у небольшого пруда, окруженного величественными эвкалиптами, которые теперь уже казались Дороти такими же привычными, как некогда красные двухэтажные лондонские автобусы и тикающие счетчики такси.
Выбравшись из душной кабины, она почувствовала сильное желание искупаться: вода в пруду манила своей прохладой.
— У вас тут нет крокодилов?
— Крокодилов? — Гатри, возившийся в кузове трактора, поднял голову. — Нет, здесь чисто. А что?
— Я подумала, может, мне искупаться?
— Не советую, — отозвался Гатри. — Вода холодная.
— У нас в Англии, — напомнила Дороти, — купаются только в холодной воде.
— Лучше тебе просто ополоснуться из этого. — Он передал ей красное пластиковое ведро. — Я так обычно делаю. Если ты подождешь, я разведу костер и подогрею для тебя воду в котелке.
— Нет, я искупаюсь, — решила все-таки Дороти.
Гатри усмехнулся с недоверием, как ей показалось.
— Что ж, поступай как знаешь, но если ты передумаешь, то предложение остается в силе.
— Я не передумаю, — ответила она упрямо. — Мы, англичане, крепче, чем ты думаешь.
Она не догадалась захватить с собой купальник, и, хотя ей хотелось сбросить с себя всю одежду, мысль о глазах Гатри, могущих следить за ней, остановила ее: Дороти отправилась купаться в футболке.
У самого берега она обнаружила естественную площадку, образованную искривленными корнями деревьев и набившимися между ними песком и сухими листьями. Спустившись вниз, она заметила Гатри, набиравшего воду. Он был раздет до пояса, и Дороти залюбовалась его гладкой, коричневой от загара спиной, сильными мышцами, напрягшимися, когда он доставал ведро.
При ее приближении он обернулся, и его взгляд, в свою очередь, упал на ее стройные ноги. Дороти с независимым видом подошла к краю берега и попробовала воду. Она была не просто холодной, она была ледяной.
— Ты точно не передумала? — спросил Гатри с иронией, заметив, как она невольно вздрогнула от соприкосновения с водой.
— Передумала? — смело отозвалась девушка. — Конечно нет!
И прежде чем она действительно могла бы передумать, Дороти нырнула в воду. В первую секунду у нее перехватило дыхание. Она могла только лишь беспорядочно бултыхаться, отчаянно хватая ртом воздух.
Гатри обливал себя на берегу из ведра.
— Ну как водичка? — крикнул он, усмехнувшись.
— Прелестно, — сумела выдавить из себя Дороти, не желая уступать ему. — Весьма освежает!
Гордость заставила ее оставаться в воде все время, пока Гатри не закончил свою процедуру и не начал вытираться. Она так замерзла, что, пожалуй, и не смогла бы самостоятельно выбраться на берег, если бы Гатри не протянул ей руку.
— Я сдаюсь, — проговорил он, набрасывая на нее полотенце и энергично растирая. — Забираю обратно все свои слова насчет того, что ты недостаточно крепка. Я думал, что ты не продержишься и десяти секунд!
— Мне показалось, прошло десять часов! — призналась Дороти, стуча зубами. Но интенсивные растирания Гатри постепенно согрели ее.
Она села у костра и принялась расчесывать волосы; Гатри готовил чай. Он снял котелок с огня, бросил туда несколько чайных листов и оставил возле огня завариваться.
