Светлана Хмельковская - Запах вечера
Что это? Неужели и впрямь у нее выбивают из-под ног табуретку?
Такси остановилось. Двери отеля бесшумно распахнулись перед ней.
Стойка портье. Вежливые пожелания доброй ночи, которой, конечно, не предвидится. Но портье этого не знает. Он не знает, насколько шатко положение этой Fräulein, направляющейся к лифту одного из самых дорогих отелей Дрездена. На ней красивая одежда, в сумочке золотится кредитка Visa — виза в мир роскоши и комфорта. Ее срок истекает четвертого января. За тобой решение, Fräulein! Два мира уже переговариваются друг с другом, посмеиваясь, делают ставки — кто на разум, кто на чувства. Кто из них больше знает тебя?
Вечерне-ночной звонок на Украину. Олечка подняла трубку.
— Лилька, родная, ты откуда?
— Я еще здесь, в Германии.
— Как ты?
Как я? Лиля нашла себя на втором этаже отеля, в баре с видом на Эльбу. Напротив, на другом берегу, угадывались очертания Цвингера, барокко зловеще чернело перед ней. Их разделяла река, ловившая скудный лунный свет. Река текла — и Лиля чувствовала ее движение, за которым никогда не устанешь наблюдать.
Звонки домой привычно отогрели озябшую здесь душу, но Лиля никому не сказала о «грозящих переменах». Еще предстоит разговор с шефом, а потом она уедет в любимый Квидленбург и, бродя по его узким сказочным улочкам, которым более тысячи лет, постарается принять решение. Сейчас в ней слишком много эмоций. Квидленбург для нее — адвокат Германии. Она хочет послушать, что он скажет.
Сейчас она пыталась понять: если бы не ее любовь «там», стоял бы этот вопрос так остро? Не это ли решающей и сокрушающей силой тянет ее туда? Да что ты? Ты говоришь «любовь», ты действительно произнесла это слово?
Любовь — это изорванные бессонницей простыни, пропахшие горем твоих слез. Это одиночество в День святого Валентина, впрочем, как и во все другие дни, — тем острее в этот. Любовь — это молчание твоих телефонов. Любовь — это твой монолог. Любовь — это твой мазохизм без его садизма, потому что садист привязывается к жертве, а он не привязывается ни к чему. Он ловко увиливает от глаголов (от действий?), он — наречия: непредсказуемо, неопределенно, больно, горько, неутоленно, горячо, слезно, недостойно, недоступно...
Любовь — это судороги желания, когда рука тянется вниз, а губы шепчут его имя. Любовь — это оргазм наедине с собой, и это лучшее, что есть в твоем дне. Любовь — это твое творчество, потому что иначе ты не писала бы, ты бы целовалась. Тебе закрывали бы поцелуем рот, и он не говорил бы уже ничего умного. Твои руки тянулись бы к чему-то другому, а не к ручке, сжимали бы что-то другое, а не перо. Так будь благодарна ему? Что его нет.
Где ты? А ты все ползешь по немецкому декабрю, выплевывая шоколадки — дни из рождественского календаря. Сколько там еще адвентов? Когда истекает срок визы? Visa.
А что там, дома? Ты забаррикадировалась от мира, ты добилась желанной свободы, а она взяла и трансформировалась в одиночество. А тебе казалось, что оно совсем неплохое, это словечко. А тебе казалось, что это — завоевание, а не поражение. Но ты совсем по-другому его себе представляла. Ты даже не называла свое гордое завоевание этим словом — «одиночество». Что для тебя было настоящее одиночество? Страх быть ненужной. Так вот и оно — поймала или тебя поймали?
А ты-то думала, что это свобода и независимость, а оказалось — не только. Это только вначале, а потом бешеная машина раскручивается уже без твоего желания и участия. И мир оставляет тебя в покое, но с ним уходят и все. Так что, думай, что там. Что у тебя там осталось? Что представляет собой твоя «любовь», ради которой ты срываешься отсюда? Но это ладно раньше: заканчивался срок визы, и ты летела домой, зная, что через три месяца сможешь вновь работать здесь. И тоскуй себе, если уж по-другому нельзя, не умеешь, тоскуй, но работай, чтобы приезжать туда человеком. Здесь истоки твоего роста, и как результат — независимости.
Мысли стали путаться в голове, они толпились и все чего-то хотели от нее, некоторые из них выкрикивали ненавистное слово «брак», и оно воспринималось во втором значении, как нечто неудавшееся и безнадежно испорченное. Она поняла, что пора отправляться спать.
Лиля сидела в кабинете своего шефа Дирка Эшера. Здесь было уютно. Огромный аквариум с красивыми разноцветными рыбами действовал успокаивающе. Она сидела в удобном кожаном кресле, вертела в руках Parker. Дирк протянул ей стакан воды. Взяв свой, подошел к большому окну, откуда открывался потрясающий вид на Дрезден, и заговорил о красоте вида. «Плохой признак», — подумала Лиля. Хотя новость-то она уже знает, а как ее преподнесут — не так уж важно. Не сомневаюсь, что по-немецки пристойно и достаточно обоснованно.
Дирк продолжал говорить о Дрездене, он был из немногих немцев, переехавших из западной части сюда, на Восток, в Саксонию. Обычно случается наоборот, после падения стены все устремились на Запад в поисках работы. Фирма открыла филиал на Востоке с главным офисом в столице Саксонии Дрездене и направила туда господина Эшера. Он приехал и поначалу дивился разнице менталитетов западных и восточных немцев, но потом границы начали постепенно стираться.
Восточные немцы стали бешено работать и пытаться доказать, что они ничем не хуже. Им, правда, не всегда верили. Но они очень постарались поскорее изжить из себя все человеческое, что воспитал в них социализм, и побыстрее стать безэмоционально-послушным продуктом капиталистической системы. Что поделать, деньги правят этим миром и заказывают судьбы и характеры, а не только музыку.
— Вы должны понять, что мы и так достаточно долго рисковали, позволяя у себя работать человеку без визы, дающей право на работу. У нас могут возникнуть проблемы с иммиграционными властями. Нам бы этого не хотелось. Пора определить ваше положение. Мне известно об отношении господина Циллера к вам, и я не вижу препятствий, из-за которых невозможно найти разумное решение, в результате которого у вас появится вид на жительство, и мы охотно возьмем вас на работу. И совсем в другом качестве. Это, надеюсь, самое приятное, что я могу вам сообщить. Вы возглавите отдел по сбыту продукции в страны Восточного региона. Вы владеете языком и необходимой информацией, мы довольны вашей работой в этом направлении. Через три года вы вправе рассмотреть для себя вопрос о возможности получения немецкого гражданства, это уже ваше личное дело, но подумайте хорошенько, какие перспективы это для вас открывает, и прежде всего — весь мир, который, как я слышал, вы любите. Я имею в виду путешествия. На новой должности ваша зарплата будет составлять примерно четыре тысячи евро, но вы, конечно, знаете нашу налоговую систему, и на руки вы будете получать около двух тысяч. Я думаю, что в стране, где вы живете, для многих людей это было бы мечтой. Ваш отпуск будет составлять пять недель в году, и вы всегда сможете навестить Родину или отправиться в любое другое путешествие. К тому же, я не сомневаюсь в искренности намерений господина Циллера и его готовности сделать вас счастливой. Подумайте, Лилия. Желаю вам скорее принять решение, быстро уладить формальности. И мы ждем вас здесь уже в новом качестве. Да, и счастливого вам брака! Сообщите, когда вас можно будет поздравить.
