Энн Стюарт - Призрак ночи
— Ты вообще понимаешь, что делаешь? Как рискуешь?
— Да.
— Тогда и говорить не о чем.
— Ты прав, — согласился Этан, глядя на полуоткрытые губы Меган. Они слегка припухли от его поцелуя. Он даже не думал, что целовал ее так крепко.
— Сделай мне одолжение, Сел, — задумчиво сказал он.
— Все, что угодно.
— Купи жевательной резинки.
Мег не знала, сколько часов, дней или недель прошло, когда она, наконец, открыла глаза. Комнату заливал солнечный свет, и она была совершенно одна. Во всяком случае, так ей показалось.
— Ты выглядишь намного лучше, — сказал женский голос, и это было так неожиданно, что Меган от удивления чуть не подпрыгнула на месте. К ее кровати подошла женщина средних лет. Она была пухленькой, очень симпатичной и прямо-таки лучилась добродушием и теплым материнским теплом. — Док Бейли говорил, что ты должна вот-вот прийти в себя, но с тех пор, казалось, прошли века. Как самочувствие?
Меган на минуту задумалась, прислушиваясь к своему организму. Сильное жжение в груди сменилось слабой болью, все косточки ломило, голова гудела.
— Ужасное, — сказала она охрипшим голосом. — Но по сравнению с тем, что было…
Женщина улыбнулась.
— Вот и хорошо. Я позвоню Сальваторе и попрошу принести тебе бульону. Док сказал, что если тебе захочется, ты можешь поесть.
— Кто вы?
— Разве я не представилась? Меня зовут Рут Уилкинс. Меня пригласили ухаживать за тобой, пока ты не выздоровеешь.
— Где он?
— Кто?
— Мужчина, который здесь был?
Рут задумчиво нахмурила брови.
— Док Бейли? Сальваторе?
— Нет, другой.
Мег вдруг показалось, что Рут взглянула на нее с опаской.
— Ты имеешь в виду мистера Уинслоу? — осторожно спросила она. — Он сюда не заходил.
Мег задумчиво покачала головой.
— Я спрашивала не о нем, а о темном мужчине.
Выражение лица Рут стало совершенно непроницаемым.
— Наверное, это тебе привиделось в горячечном бреду, милочка. Здесь были только Сальваторе и Док Бейли, который навещал тебя два раза. Больше здесь никто не живет. Я же прихожу сюда только днем, чтобы заботится о твоих нуждах…
— А что вы знаете о старике?
Судя по всему, этот разговор начал действовать Рут на нервы.
— Здесь нет никаких стариков.
— А садовник?
— Хватит об этом, — решительно сказала Рут и сунула в рот Меган термометр. — Это все привиделось тебе в горячке. Поверь мне, здесь нет никаких темных мужчин и стариков, шатающихся по саду. Только Уинслоу и Сальваторе. Теперь ложись и отдыхай, а я принесу тебе поесть. У тебя пять дней не было крошки во рту.
Термометр выпал у Мег изо рта, скатился с кровати и разбился о каменный пол.
— Пять дней?! Я проболела пять дней? Какое сегодня число?
— Четверг, 28 апреля. А что случилось?
Три дня назад ее самолет вылетел из Нью-Йорка в Париж. Без нее!
— Неважно, — промямлила Мег.
— Вот и хорошо, — энергично сказала Рут. — Все могло обернуться гораздо хуже. Считай, что тебе повезло. Ближайшая больница находится в девяносто милях отсюда, да и обслуживание там никудышнее. А здесь все условия, есть кому за тобой приглянуть, как следует…
— Это вы за мной ухаживали? — спросила Мег, положив голову на подушку. Она уже знала ответ. Эта женщина не вышагивала бы по темной комнате, наполняя ее энергией и остоумной болтовней.
Надо отдать ей должное, Рут не стала лгать.
— Только с недавнего времени, когда ты уже пошла на поправку. Давай примем лекарство, и я принесу тебе перекусить. — Она достала бутылочку ярко-розового лекарства, налила половину в стакан и вручила Мег. — Выпей все до дна, милочка. Может, это зелье и напоминает на вкус леденцы, но оно спасло тебе жизнь.
— Жевательная резинка, — прошептала Мег.
— Что ты сказала?
— У лекарства вкус жевательной резинки.
Теперь она все вспомнила. У его поцелуя был вкус лекарства. Он прижимал ее к себе, чтобы согреть, когда ее морозило. Он обтирал ее прохладной губкой, чтобы унять лихорадочный жар, сжигавший ее тело.
— Когда вы вернетесь, вам придется ответить на несколько вопросов.
Рут задержалась у двери.
— Не думаю.
— Почему?
— Потому что я ничего не знаю. Мне неизвестно, почему ты здесь находишься и сколько еще пробудешь.
— Я спрашиваю не о себе, а о нем.
— Никто не обсуждает Этана Уинслоу.
— Но почему?
Рут замялась.
— Это не принято, вот почему. Многие люди его боятся, поэтому не хотят о нем сплетничать.
— Я думаю, вы не из их числа. Вы его не боитесь, — с внезапной уверенностью сказала Мег.
— Зато я его уважаю. Он и так в жизни натерпелся, хватит с него. Все, что у него осталось, это его личная жизнь, и я не собираюсь совать в нее свой нос.
— Мне бы тоже хотелось не вмешиваться в его личную жизнь. Я хочу отсюда выбраться и вернуться домой.
Слова жалобы сорвались с ее губ автоматически, она сказала их по привычке, не задумываясь. Отчего же она вдруг почувствовала себя предательницей? Почему она засомневалась в своих желаниях?
Но это не имело значения, поскольку Рут Уилкинс не собиралась способствовать ее побегу.
— Извини, но я ничем не могу помочь. Наберись терпения, милая. Он никогда не причинит тебе вреда, поверь мне.
— Вы даже не знаете, почему я здесь нахожусь. Почему он держит меня заложницей.
— Видимо, на то есть причины. Я полностью ему доверяю.
— Вы знаете его настолько хорошо? А я думала, он старается держаться подальше от жителей городка.
Пухлые щеки Рут покрылись нежным румянцем.
— Да, я хорошо его знаю, — коротко сказала она и вышла из комнаты.
Мег сидела в кровати и прислушивалась к шагам Рут, спускавшейся по каменной лестнице. Ее снова бросило в жар, но он не имел ничего общего с болезнью.
Безумие какое-то, сказала она себе. Она представила, как пухлая добродушная Рут занимается любовью… нет, занимается сексом с чудовищем, обитавшем в недрах дома, и ее чуть не стошнило. А ведь Этан Уинслоу дал ей понять, что в его состоянии ему требуется талантливая, умудренная опытом женщина. Почему же думая о его словах, она испытывала не только ужас, но и странное любопытство, а еще, что-то, очень похожее на ревность?
И почему она старалась думать об Этане как о чудовище? Так думали жители городка. Сам Уинслоу отзывался о себе не иначе, как о порождении ночи. А если это была ложь? Меган всегда относилась к окружающим с заботой и вниманием. Она рано лишилась матери, поэтому хорошо понимала человеческую боль и всегда глубоко ей сочувствовала. Если хозяин этого дома имеет отвратительные увечья, разве он в этом виноват? Всю жизнь он сторонился людей, скрывался от общества, что же удивительного в том, что он превратился в опасного нелюдима? Как могла она осудить его так поспешно и бессердечно?
