Виктория Ли - Дождись полуночи
– И что же вы собираетесь, в таком случае, делать дальше?
– Пока не знаю. – Кейт улыбнулась, глядя на смущенное выражение лица Томаса. – Я работаю с цветами, потому что мне всю жизнь хотелось попробовать этим заняться. А три года назад я была помощником организатора приемов в большом отеле в Денвере, а перед этим некоторое время собирала материал для известного писателя-мистика.
– Для кого?
– Не скажу. Это было частью нашего договора. Этот человек предпочитает, чтобы редактор и читатели думали, будто он делает все сам.
Томас глядел на нее с любопытством.
– Никак не могу понять – вы просто дрейфуете по жизни, или все эти ваши занятия укладываются в какую-то схему.
– Ни то и ни другое. Я просто берусь за работу, которая интересует меня в данный момент. Единственный генеральный план относительно моей жизни – взять от нее как можно больше. И я бы противоречила сама себе, если бы ограничила себя в выборе работ.
Сложив руки на груди, Кейт пожала плечами.
– Я происхожу из семьи ненасытных исследователей. Мы все бываем счастливы только тогда, когда отправляемся в новое путешествие или пакуем вещи, чтобы посетить любимые места прошлого. Единственная разница между мною и моей родней состоит в том, что я все-таки люблю оставаться более или менее на одном месте. Существует миллион приключений, в которых можно поучаствовать, не проехав ради этого половину земного шара.
– Так, значит, вы счастливы, работая здесь, в больнице, не так ли?
– Очень. На сегодняшний день цветочный магазин вполне меня устраивает. Расписание достаточно гибкое, чтобы заниматься, да и сама работа не слишком утомляет.
– Но разве вы не хотели бы учиться на дневном отделении? Получить подобающую степень и начать с этого карьеру?
– О Господи, нет! Я сошла бы с ума от скуки, если бы пришлось ограничить свою деятельность посещением колледжа. – Кейт улыбнулась старику. – К тому же я хожу на достаточное количество лекций, необходимых для получения третьей и четвертой степени, правда, они разбросаны по разным дисциплинам, так что от большинства из них останутся на память только печати на дипломе бакалавра, который я получила много лет назад.
– Так у вас уже есть степень?
– М-м, – Кейт склонила голову набок. – Мне казалось, что я уже говорила вам об этом. Я учусь потому, что мне это интересно, а не потому, что это часть большой схемы.
– Значит, вы не заинтересованы в наличии свободного времени?
– Нет, Томас. Я слишком люблю все время быть при деле, чтобы вести праздную жизнь.
Старик понимающе кивнул.
– Примерно так я и подумал, когда узнал о вашей добровольной деятельности в свободное время. Спасибо, милая девушка, что удовлетворили любопытство старика.
– И всегда готова сделать это снова, Томас.
Улыбнувшись, Кейт вышла из палаты, чтобы Томас мог спокойно вздремнуть.
– Я продолжаю утверждать, что нам надо было остаться в Гринакре, Касс. Ты ведь знаешь, как я ненавижу путешествовать.
Гарольд Кларк выловил из своего мартини маслину и проглотил ее, запив изрядной порцией напитка. Это был его второй коктейль с тех пор, как они сели в самолет, а с тех пор, как они взлетели, прошло не больше пяти минут.
– К тому же, мне кажется, не стоило оставлять старика наедине с собой. Что, если ему снова придет в голову исчезнуть?
– Зачем ему исчезать? – Кассандра Сеймур, похлопывая по ладони лайковыми перчатками, смотрела на брата, всем видом давая понять, что с трудом выносит этот разговор. – Дедушка был немного раздражен, когда увидел нас, но это только потому, что он нас не жалует. Я уже говорила тебе, что именно поэтому он уехал, никому ничего не сказав. Старик ничего не подозревает.
– Это так, он не слишком обеспокоен мерами, которые мы предприняли, чтобы вернуть его домой, – подтвердил Гарольд. – Но я все равно думаю, что надо было остаться и присматривать за ним.
– У меня более важные планы на этот уик-энд. Если бы я знала, что доктор не собирается пока его выписывать, вообще не спешила бы ехать. – Кассандра продела перчатки через кольцо из большого и указательного пальцев. – К тому же отель был совершенно ужасный.
– Ты просто злишься потому, что люкс на верхнем этаже был уже занят, и тебе не удалось воспользоваться самым лучшим номером отеля, – ухмыльнулся Гарольд.
– Если тебя так волнует это все, можешь остаться и стоять на страже у палаты дедушки, хотя сомневаюсь, что это принесет какую-то пользу. Ты не сможешь оставаться трезвым достаточно долго, чтобы от тебя был толк.
– Когда двоится в глазах, в этом есть свои неудобства, – признался Гарольд. – К тому же я думаю, что Оуэнз найдет кого-нибудь, кто будет следить за стариком вместо нас.
– Нанять частного сыщика? – Выщипанные брови Кассандры удивленно поползли вверх.
– Думаю, это было бы мудрое решение. Ведь если даже кто-нибудь из нас будет все время крутиться в больнице, это наведет дедушку на подозрения. – Гарольд поглядел на сестру и улыбнулся. – Мы ведь не можем позволить, чтобы старик вбил себе в голову, будто нас волнует что-то, помимо его жизненных интересов.
– Ты сегодня какой-то слишком веселый, – недовольно отметила Кассандра.
– Когда мы нашли старика, у меня прорезалось чувство юмора. Ты только подумай, Касс: еще неделя – и конец всем нашим волнениям.
– Мне жаль разочаровывать тебя, Гарольд, но не думаю, что старый коршун доставит нам такое удовольствие и сломает шею, свалившись с лестницы. Если только его не подтолкнуть.
– Думаю, это можно будет организовать. Как только мы вернем деда домой, возможностей будет хоть отбавляй.
Кассандра открыла было рот, чтобы прокомментировать слова брата, но воздушная яма, в которую провалился самолет, заставила ее задержать дыхание.
Как только самолет выровнялся, Кассандра продолжала, понизив голос на тот случай, если у единственного, кроме них, пассажира первого класса окажется сверхтонкий слух. Стюарт был занят чем-то в кухне. Впрочем, на него вряд ли стоило обращать внимание, даже если бы он стоял в проходе. Все знают, что прислуга должна быть глуха и нема.
– У нас будет не меньше возможностей попасть за решетку, – сказала наконец Кассандра, не забывая при этом улыбаться на случай, если кто-нибудь на них смотрит. – Слуги обожают старого дурака. Все поместье кишит горничными и дворецкими, которые помнят его еще в подгузниках.
– Ты преувеличиваешь, Касс, – Гарольд поглядел в опустевший бокал и протянул руку, чтобы нажать на кнопку вызова стюарда. – В прошлом году деду исполнилось восемьдесят. Все, кто помнит его в подгузниках, ушли на пенсию еще лет десять назад.
– Восемьдесят два, – рассеянно поправила его Кассандра. – Я не удивлюсь, между тем, если этой старой летучей мыши – кухарке – уже за сто. Единственное блюдо из тех, что она готовит последние десять лет, в которое я рискую погрузить свои зубы, – это ее жуткая каша с комками, которая, вероятно, кажется ей пищей аристократов. Даже дед признает, что она готовит скорее для себя, чем для нас.
