Джулиана Маклейн - Цвет небес
Мы никогда не задавались вопросом, что значит наше сходство. Оно просто существовало. Нам никогда не приходило в голову, что эта близость и прирожденное знание друг друга могут привести к чему-то большему, когда мы станем старше, потому что в те минуты на скалах мы жили только настоящим.
Глава 27
Весна 1964 года
— Я волнуюсь за Мэтта, — однажды призналась я Питеру, когда мы вышли из школьного автобуса и начали взбираться на холм.
— Мы ничем не можем ему помочь, — ответил он. — Мэтт знает, что ему нужно сделать, чтобы закончить этот год. Ему просто не хочется этим заниматься.
— Но он может не сдать экзамены, а если это случится… Ну, я даже не знаю, что произойдет. Он никогда не пойдет в летнюю школу. Может вообще бросить учебу.
Мы медленно шли по обочине в тишине. Под подошвами ботинок шуршал гравий.
— Мне кажется, ему действительно нравится разочаровывать отца, — сказал Питер. — Это цель его жизни.
Я развернулась лицом к Питеру, прижимая к груди учебники.
— Куда он делся после школы? Его даже в автобусе не было.
— Наверное, прогулял урок, как делает каждый день на этой неделе. Дуг Джонс сегодня приехал на отцовском пикапе, и я слышал, что они собирались напиться в лесу у ручья.
— Невероятно.
В эту секунду из-за угла вынырнул красный пикап и поехал в нашу сторону, поднимая в воздух клубы пыли.
Когда он проезжал мимо, я заметила Мэтта, сидящего впереди между Дугом и ещё одним парнем, которого я не узнала. Мэтт пил пиво и курил сигарету.
— Он даже не помахал нам, — сказала я. — Как будто не знает нас.
— Он и не знает, — ответил Питер. — Теперь уже нет. У него новые друзья, и ничего хорошего из этого не выйдет.
Я посмотрела на свои коричневые ботинки и крепче сжала книги.
— Но мы же были, как три мушкетера. Помнишь, когда мы поехали на велосипедах в горы? А как построили дом на дереве в лесу за домом старого Маккеуна?
— Ага.
— А когда ты сказал его отцу, что Мэтт был с нами у озера, а на самом деле он пил у реки? Не так давно.
— В тот день я спас его от взбучки.
— И он об этом знал. Тогда он ещё считал нас своими лучшими друзьями.
Внезапно моё сердце словно вырвали из груди.
Питер вздохнул.
— Люди меняются, наверное.
— Как? Я такая же, какой была всегда, и ты тоже.
— Но он-то нет. Он попал в плохую компанию.
Я покачала головой.
— Не верю. Он остается прежним, и думаю, нам нужно вмешаться.
— Ты всегда хотела спасти весь мир, — заметил Питер. — Но не все хотят быть спасенными.
— Да не в этом дело. — Ну почему Питер всегда ведет себя как осел? Почему не хочет меня услышать? — Мы просто дадим Мэтту знать, что готовы ему помочь и хотим этого. Он умный. И не хочет провалить математику и биологию. Может быть, мы попробуем позаниматься втроем или что-то вроде того.
Питер обдумал мои слова, а потом перевесил набитый учебниками кожаный портфель на другое плечо.
— Он не хочет пробовать, и у нас не выйдет его заставить. Ты же знаешь, какой он упрямый. Он не так озабочен успеваемостью как мы. Ему вообще на все наплевать. Думаю, его все равно отчислят до выпускного.
Дуг Джонс высадил Мэтта у дверей его дома, развернулся и поехал обратно к подножию холма. Мэтт стоял во дворе и докуривал сигарету. На нем были выцветшие синие джинсы и черная кожаная куртка, и он слегка пошатнулся, когда запрокинул голову, чтобы выпустить в воздух клуб дыма.
Учебников у него при себе не было. Что он будет делать, когда завтра придет на уроки без выполненного домашнего задания? Если вообще придет.
Наконец он отвернулся и поднялся на крыльцо. Москитная дверь захлопнулась за ним. Дальше по улице залаяла собака.
Я почувствовала, что Питер пристально рассматривает моё лицо.
— Хочешь поплавать? — спросила я, стараясь казаться более жизнерадостной.
— С ума сошла? Вода же ледяная. Всего месяц назад она была покрыта коркой льда.
Я закусила губу.
— Да ладно, на улице настолько жарко, что можно пожарить яичницу прямо на твоем крыльце. Давай же, почему нет? Этой весной мы станем первыми. — Я схватила его за рукав и поволокла за собой до конца улицы.
Я знала, что мне нужно забыть о Мэтте.
— Почему я с тобой дружу? — фыркнув, спросил Питер.
— Потому что я твоя соседка. — Он шёл слишком медленно, поэтому я развернулась и зашагала в обратную сторону. Отпустила его рукав и вместо этого взяла друга за руку. — Мне что, всю дорогу тебя тащить? — Я на самом деле хотела поплавать. Хотела, чтобы сердце замерло от погружения в ледяную воду.
— Вероятно.
Я улыбнулась ему. Рука Питера была теплой, и я помню, как тогда подумала о том, что это уже не рука мальчика. За последний год он сильно вырос.
Его ладонь покрывали шершавые мозоли. Я потрогала один из них подушечкой большого пальца и внезапно ощутила странную теплоту в животе.
Я немедленно опустила глаза и отняла руку, а он посмотрел в сторону своего дома. Внезапно застеснявшись, я снова повернулась и зашагала рядом с ним.
Пару минут мы молчали, а затем Питер подтолкнул меня локтем, от чего я дернулась в сторону.
— Давай наперегонки, — воскликнул он, и тепло ушло из живота.
— Я тебя обгоню!
И мы помчались на холм.
Я тяжело дышала, когда мы добежали до ворот моего дома.
— Встретимся через несколько минут?
— Да, на этом самом месте.
Я зашла в дом, чтобы переодеться в купальник.
Чуть позже мы снова встретились и пошли дальше по улице к тропинке, ведущей через лес к озеру.
Мы, смеясь, неслись по лесу, перепрыгивая через оголенные корни деревьев и нагибаясь, чтобы не удариться о низко висящие ветви. В лесу мы словно оказались в другом мире. Казалось, что море где-то далеко и, возможно, не существует. В воздухе висела звенящая тишина.
Вскоре мы вышли из-под прохладной сени сосен на залитый солнечным светом пляж. Я сбросила босоножки, а Питер запрыгал на одной ноге, стягивая ботинок.
— Не могу поверить, что ты меня на это уговорила, — сказал он. Бросил ботинок на песок, стянул другой и снял рубашку.
Внезапно поняв, что при взгляде на его обнаженную спину и плечи мое сердце забилось быстрее, я прекратила расстегивать пуговицы платья. За зиму в нем что-то неуловимо изменилось. Он не только вытянулся, но и стал плотнее и сильнее. Он больше не был мальчиком, которого я знала. Он изменился.
В следующую секунду он уже ринулся в воду с криком:
— Кто последний, тот тухлое яйцо!
Но я колебалась. Не могла продвинуться дальше третьей пуговицы…
