Джулиана Маклейн - Цвет небес
Мама села.
— Твой отец хороший человек, Софи. Я знаю, что между вами есть разногласия, но он любит тебя.
Я усмехнулась:
— Ты правда так думаешь?
А затем я вспомнила наш последний телефонный разговор, когда отец удивил меня, выразив сочувствие. Впервые в жизни он говорил со мной так.
Но после того случая он не звонил. И я не звонила.
— Если он такой хороший, — сказала я, — то почему вы не женаты до сих пор? Почему ты оставила нас и больше не вернулась?
В её голубых глазах промелькнуло участие, и она поколебалась, прежде чем ответить.
— Это было неизбежно. Попробуй понять меня. Очень важно, чтобы ты это сделала.
— Мне жаль, но я не понимаю.
Она побледнела.
— Сейчас налью тебе чашечку чая. — Она встала и подошла к плите. — Потому что разговор нам предстоит долгий.
Я откинулась на спинку стула и морально приготовилась, поскольку прошло уже много времени с тех пор, когда я была точно уверена, откуда взялась. Необходимо узнать правду о моем отце.
И говоря так, я не имею в виду человека, который меня вырастил.
История Коры
Глава 25
— Софи, я помню каждый драгоценный миг, проведенный с твоим отцом, словно это было вчера. Не уверена, с чего стоит начать. Мне столько нужно тебе рассказать. Наверное, я начну с лета 1960 года. Тогда мне едва исполнилось двенадцать, и с тех пор все вокруг стало постепенно меняться…
Глава 26
Шел последний день летних каникул, и именно тогда я впервые поняла, что начала относиться к твоему отцу немного по-другому.
Я закончила ужинать и встала из-за стола.
— Спасибо, мама, — сказала я. — Пойду к соседям.
Не обращая внимания на звон убираемой в раковину посуды, я схватила свитер и ринулась из дома. Солнце садилось, а ветерок приятно холодил щеки.
Я поспешила подняться на крыльцо дома Питера и постучала в дверь. Открыла его мама:
— О, привет, Кора.
— Питер пойдет гулять?
Она повернулась и крикнула, глядя наверх:
— Питер! Кора пришла!
Он сразу же торопливо спустился по лестнице, сорвал куртку с вешалки и распахнул москитную дверь, выходя. Та скрипнула, закрываясь за ним.
— Что у тебя было на ужин? — спросил он, закутываясь в куртку.
— Жаркое из свинины. А у тебя?
— Жареный цыпленок.
— Везет же!
Мы одновременно посмотрели в сторону дома Мэтта. Я подумала, закончил ли Мэтт уже ужинать. Отец всегда заставлял его мыть за собой посуду перед тем, как идти гулять.
— Хочешь гулять? — спросил Питер.
— Конечно!
Мы обежали дом, наперегонки стремясь к качелям из автомобильной покрышки, висевшим на старом дубе.
— Можешь покататься первой, — предложил Питер. — Я тебя подтолкну.
Я залезла в покрышку и крепко обхватила её руками. Старая веревка трещала, как и ветка, к которой были привязаны качели. Питер раскачивал качели, пока у меня не начала кружиться голова.
— Хватит! Перестань! — закричала я, смеясь и дергая ногами, зная, что через минуту после того, как спрыгну с качели, меня затошнит.
Питер ухватил меня за коленки.
— Вот и все. Видишь? Ты не двигаешься. — Он широко улыбнулся мне.
— Очень вовремя.
Я пыталась сосредоточиться на его лице. Голова кружилась, но я все равно видела золотистые искорки в его карих глазах. Он не убирал теплые ладони с моих коленей.
С Питером мне всегда было так хорошо.
В эту минуту я на что-то отвлеклась и посмотрела в сторону дома.
— Это Мэтт, — сказал Питер. В его голосе прозвучали нотки недовольства.
В моем животе, напротив, запорхали бабочки, хотя, возможно, это было лишь последствием катания на качелях. Я не была уверена. Знала лишь, что Мэтт пришёл, и сейчас мы здорово повеселимся.
Он побежал в нашу сторону, рассекая воздух, как самолет, и свистя, как торпеда.
Питер отошёл с дороги.
— Меня подстрелили! Я падаю! — Мэтт прижал ладонь к груди и рухнул на траву. Он несколько раз перекатился и замер, лежа навзничь, раскинув руки в стороны, прямо у моих ног. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами.
Питер тихо хихикнул и покачал головой, пока я смотрела на Мэтта и хохотала как сумасшедшая.
— Ты чокнутый.
Мэтт открыл глаза и улыбнулся мне. Его глаза не были похожи на глаза Питера. Они были глубокого синего цвета, совсем как октябрьское небо.
— Точно сойду с ума к завтрашнему вечеру, — согласился он. — Мистер Хьюберт доведет меня до безумия, я знаю.
Питер протянул ему руку и помог подняться.
— Ну, только не беси его. Просто делай, что он говорит.
— Ты же знаешь, я так не умею. — Мэтт убрал травинки со своей джинсовой куртки.
Ощутив внезапный прилив энергии, я вытянула ноги и отклонилась назад, пытаясь раскачаться. Мэтт слегка подтолкнул меня раз, потом ещё раз и ещё, до тех пор, пока я не начала взлетать очень высоко.
— Выше! — кричала я.
Мэтт начал толкать сильнее. Веревка скрипела по толстой ветке. Листья тряслись и дрожали.
— Спорим, я смогу раскачать тебя так, что ты достанешь до верхушки!
Питер окинул взглядом веревку.
— Лучше притормози, — предупредил он. — Ветка скоро сломается.
— Вовсе нет, — возразил Мэтт.
— Вовсе да.
Мэтт поймал покрышку и остановил меня.
— Тогда пойдем к озеру, — сказал он. Опустил глаза и заметил травяное пятно на колене. — Черт, отец меня убьет.
— Хочешь, принесу тряпку? — предложил Питер.
— Не-а. Всё равно. Как вы? Хотите пойти?
Питер ответил за нас обоих:
— Нам не разрешают ходить к озеру после ужина.
Туда нужно было идти десять минут через лес, и наши родители строго запрещали нам делать это вечером. Только днем.
— Да ладно, пойдем, — уговаривал Мэтт. — Родители Коры и мой папа знают, что мы здесь, а ты можешь сказать маме, что мы пойдем во двор к Коре. Они никогда не узнают, где мы были на самом деле.
Это было так. Наверное, они не узнали бы, и я очень хотела пойти. На улице было безветренно. Вода, должно быть, блестела как зеркало.
— Сегодня последний день каникул, — осторожно напомнила я.
Питер твердо заговорил:
— Нет. Это неправильно. Наживем себе неприятностей.
— Не наживем, если родители ни о чем не узнают, — возразил ему Мэтт.
— Но ведь могут и узнать, — ответил Питер.
Мэтт пожал плечами, а затем забросил ноги на ветку и повис вниз головой. Кончики его волнистых волос касались травы.
— Моему папе в любом случае все равно.
