Лаура Леоне - Ровно в полночь
– Здесь тебе вряд ли удастся заснуть, пока не разойдется народ, – объяснила она свое приглашение.
Шагая за ней по сумеречной дубовой роще, он восхищенно следил за покачиванием ее стройных бедер, обтянутых выцветшими джинсами. Он целый день ловил себя на том, что, как журавль, вытягивает шею, когда она проходит мимо.
Эли не мог оторвать глаз от ее крепких круглых ягодиц. Они лишь наполовину выглядывали из-под длинного свободного свитера, но он решил, что более сексапильного зрелища не видел никогда в жизни. А ее тонкие, хрупкие запястья вызывали у него желание прижаться к ним губами в том месте, где билась теплая пульсирующая жилка, и ощутить мягкость и аромат ее кожи.
Он сглотнул. Коттедж был уже совсем рядом. Фиона оглянулась, и в слабом лунном свете он заметил ее улыбку. Несколько часов они пробудут наедине, совсем одни в теплом, сухом, тихом доме, и ничто не сможет им помешать…
– Тидбит! – воскликнула Фиона. – Что ты тут делал?
– Что? – хриплым голосом спросил Эли, очнувшись от сладких грез.
Фиона наклонилась и взяла на руки собачку размером с кролика.
Услышав голос хозяйки, собаки отозвались счастливым заливистым лаем. От неожиданности Эли часто заморгал, но тут же отругал себя за такое проявление слабости и утешился мыслью, что любой другой на его месте завопил бы от ужаса.
Собаки и кошки сбежались со всех концов дома и приветствовали Фиону и Эли своими грязными лапами, высоким визгом, низким мужественным лаем и женственным мяуканьем.
Наконец они вошли в дом.
– Садись, я сейчас соберу какой-нибудь еды, – сказала ему Фиона и пошла умываться. Глядя, как девушка быстро передвигается по кухне, Эли в который раз задался вопросом, как ей удается оставаться такой очаровательной и грациозной после тяжелого рабочего дня. Мысли Эли снова приняли мечтательное направление, но он тут же вспомнил, что собаки не оставят их в покое и не дадут насладиться уединением. Молодой человек тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладонях.
Фиона улыбнулась его трагической позе. Сейчас он наполнил Брайана, и ей вдруг подумалось, что пятнадцать лет назад он был таким же шалопаем.
– Сегодня у тебя был тяжелый день? – посочувствовала она.
Не поднимая головы, Эли издал протяжный стон.
– Наверное, ты иначе представлял свою деятельность, когда шел работать к мистеру Моргану.
– Такое и в кошмарном сне не приснится.
Она рассмеялась и положила несколько гамбургеров в гриль. Эли наверняка голоден как волк.
– Что ты будешь: кукурузу или зеленую фасоль?
– И то и другое. Я так признателен тебе, Фиона. Ведь ты не обязана готовить мне ужин.
Она пожала плечами:
– Сегодня ты тоже выручил меня. Начало нашего сотрудничества было не очень удачным, и сейчас я пытаюсь наладить нормальные отношения.
– Я тоже.
– Я заметила, – сухо бросила она.
– Просто у меня не всегда получается, – начал оправдываться Эли. – Терпение не входит в число моих добродетелей.
Она улыбнулась:
– Работа в нашем пансионе требует большого терпения.
Он с любопытством взглянул на нее:
– Неужели тебе правда нравится эта работа?
– Разве это так удивительно?
– Но ведь это грязная, тяжелая работа. И к тому же огромная ответственность. Я сам видел, как утром одна клиентка умоляла Джинни получше заботиться о ее собачке, потому что она любит ее больше, чем детей и мужа. – Он недоуменно покачал головой. – Кроме того, вы зависите от капризов погоды. У вас большие проблемы с кадрами. Клиенты – все до одного сумасшедшие, даже те, кто не бросается на вас с угрозами. Учитывая все эти обстоятельства, мне трудно понять, почему ты любишь эту работу.
– Я чувствую себя здесь как дома. Постоянные сотрудники – моя семья, все клиенты знают меня в лицо, и у меня есть место, где я могу держать своих животных.
– Да, это важный момент, – кивнул он, с опаской покосившись на собак, которые незаметно просочились в гостиную.
Фиона разложила на коленях салфетку.
– Можешь приступать к еде.
Фиона потыкала вилкой в тарелку. Потом попыталась нарушить повисшую тишину, сказав:
– Я еще не спрашивала тебя, любишь ли ты собак.
– Очень люблю. В настоящий момент я даже немного без ума от них. Тебе, наверное, приходится вкалывать, как… то есть я хочу сказать, что, наверное, трудно содержать дом в чистоте, имея тринадцать животных.
– Четырнадцать. Ты забыл о моей птичке, Миссис Периуинкл.
– Птичку тоже бросили?
Фиона кивнула:
– Это самая нелюбимая птичка в мире. Когда ее владельцы развелись, ни один из них не захотел взять се к себе. Она осталась жить в пансионе, пока сотрудники не взбунтовались.
– За что же все так невзлюбили бедную птичку?
Фиона слегка поморщилась:
– Ты не стал бы спрашивать, если бы хоть раз почистил ее клетку.
– Зачем же ты взяла ее?
– Ну кто-то же должен был это сделать.
– Судя по укомплектованности твоего зверинца, этим «кто-то» всегда оказываешься ты. У Вики только одна собака. У тебя – шесть.
Девушка пожала плечами:
– Знаешь, мне всегда ужасно жаль брошенных животных. Конечно, если бы другие люди тоже иногда брали их к себе, это бремя не ложилось бы каждый раз на мои плечи.
– Я чувствую, ты говоришь это неспроста, – заметил он.
– Да. Не забывай про еду.
– Слушаюсь, мэм.
– В пансионе сейчас живет один золотистый ретривер. Ему всего полгода, но он уже не тот прелестный щенок, каким хозяйка купила его; поэтому он ей больше не нужен. Мы пытались уговорить ее, но она не приходит за ним. Недавно она позвонила мне и попросила пристроить его в хорошие руки, потому что иначе он попадет в приют для бездомных собак. – Фиона вопросительно взглянула на него. Он вздохнул.
– Фиона, я уже забыл, когда последний раз спал. У меня болит каждый дюйм тела, а мне еще предстоит ночное бдение в пансионе. Кроме того, мне нужно пересмотреть данные на всех клиентов, которые вам когда-либо угрожали. Короче, мне сейчас просто не до этого. – Увидев се разочарованное лицо, он почувствовал себя последним негодяем.
– А я думала… а впрочем, какое это имеет значение, – устало сказала она. – Хочешь еще чего-нибудь?
– Спасибо, я уже сыт. – Он подумал, как бы смягчить свой отказ, и тут же разозлился оттого, что ему приходится изобретать оправдания: он, видите ли, не предложил забрать к себе собаку, которую никогда в глаза не видел и о которой ему некогда заботиться! Совершенно невозможная женщина! Он, правда, тоже хорош: ведет с клиенткой задушевные беседы. Да еще и мечтает о ней, со злостью подумал Эли. Нет, надо скорее заканчивать с этим делом и лететь в Висконсин.
Он вспомнил, что не звонил родителям с тех пор, как два дня назад сообщил им о непредвиденной задержке. Нужно предупредить их, что задание потребовало больше времени, чем он предполагал.
