Андрей Анисимов - Краски любви
– Вот! Дедушка!
Дупен подъехал к мальчику.
– Тебе уже немало лет, ты почти мужчина. А выбрал самого маленького. Он не сможет совершать с тобой верховые прогулки.
– На друзьях не катаются! – ответил Мартин.
На террасе это заявление восприняли с восторгом. Мадам Дупен, обращаясь к гостям и стараясь быть услышанной, заявила, что по правилам продажа пони проходит путем аукциона, но, если публика не возражает, для Мартина будет сделано исключение.
– Мальчик с таким добрым сердцем должен быть вознагражден, – закончила хозяйка свою речь.
Собравшиеся проявили свое отношение новым взрывом радости. Довольный и счастливый Беринни-младший под овации вывел своего нового друга из табуна и, лаская его и поглаживая, повел к деду. Альберт Беринни попрощался с хозяйкой и, попросив прислать ему счет, пошел навстречу внуку. Мадам Дупен, махнув вслед Беринни рукой, сказала своей соседке по поместью, седовласой мадам де Руа:
– Удивительный ребенок. На друзьях не катаются! Надо же так ответить?! У него и впрямь доброе сердце.
Седовласая графиня поддержала мадам Дупен и с улыбкой добавила:
– Неудивительно, дорогая, мальчику есть от кого такое сердце унаследовать: Альберт Беринни – добрейшей души человек.
– Не могу с вами не согласиться, – улыбнулась в ответ мадам Дупен.
А Беринни шел с внуком к машине и думал, что маленького и очень дорогого пони он сегодня получил бесплатно. Подарок внуку оплатил русский торговец картинами. Жаль, что он не узнает, как удачно вложены его деньги.
Глава 19
Ночное происшествие в Малаховке
Катя чувствовала, что встреча с ночными гуляками к добру не приведет. Парней оказалось двое. Причем, судя по голосам, не юных. Они уже почти прошли мимо, но вдруг один остановился и сказал:
– Какая картинка! Влюбленные. Посмотрим, кто это тут засел. – В руке того, кто говорил, вспыхнул фонарик.
Луч забегал по траве, затем осветил кроссовки Златы, медленно пополз вверх по ее ногам и задержался на коленках.
– Ножки… вполне, – прокомментировал один из подошедших. – Давай личико посмотрим.
Луч быстро подскочил к лицу девушки.
– Нормальная телка, не наша. А парень? – спросил второй.
Свет фонарика быстро пробежался по Кате.
– Тоже чужой, да еще сопливый. Мальчик, отдай нам телочку. Тебе с ней играть рановато, – предложил светивший фонариком и, не опуская луч с лица Кати, быстро пошел на нее.
Другой оставался на месте, со стороны наблюдая за действиями товарища. Катя ребром ладони выбила фонарь из рук нахала, а левой ладонью ударила его по шее. Но удар не получился. Свет фонарика ослепил Катю, и она не рассчитала направление движения руки. Парень замахнулся. Но Катя успела отскочить. Второй стал медленно подходить.
– Беги домой, – тихо приказала Катя Злате, но та не пошевелилась.
Катя приготовилась к удару и, пока другой не вступил в драку, достала пяткой голову хулигана. Тот шлепнулся на траву, но тут же попытался встать. Его товарищ бросился на Катю, пытаясь ухватить ее за шею. Вывернувшись из захвата, Катя ткнула его сжатыми пальцами под ребра. Тот скрючился, но успел поднять с земли доску. Он встал и двинулся к Кате со спины.
– Костя, он сзади! – истошно крикнула Злата.
Катя обернулась и лбом нанесла одному парню сильный удар в висок. Тот отрубился, а тем временем второй нападавший шмякнул Катю доской по плечу. Жуткая боль пронзила тело девочки. Она сжала зубы и в прыжке двумя ногами ударила обидчика в пах. Он выронил доску и, взвыв от боли, покатился по траве.
– Быстро пошли отсюда, – приказала Катя дрожащей от ужаса Злате.
Но та и не думала уходить. Она подскочила к воющему хулигану и стала дубасить его кулаками, приговаривая:
– Получи, пся крев!
Катя с трудом оттащила полячку. Они пошли по берегу. Катю шатало. Она потрогала плечо и поняла – рубашка мокрая. На доске, которую поднял драчун, оказался гвоздь. Рука Кати стала кроваво-красная. Злата, увидев кровь, с трудом сдержала истерику. Но, взяв себя в руки и подхватив Катю, помогала ей идти. Злата была здесь днем, но ночью все выглядело иначе. Сказалось и потрясение от случившейся драки. Короче говоря, они заблудились.
Катя от боли стала плохо соображать, да и вообще этот район для нее был абсолютно чужим. Злата пыталась ее успокоить и от волнения перешла на польский. Обещала найти дом. Просила потерпеть. Но улица, на которую они вышли, оказалась незнакомой. Ночью все дачные заборы смахивают один на другой. Редкие фонари не всегда справлялись со своими обязанностями, а чаще вообще не соответствовали своему прямому назначению.
Девчонки прошли до перекрестка и свернули направо. Злата видела, что Кате становится все хуже, она уже даже не стеснялась опираться на ее плечо. На одном участке, в глубине сада, в окне горел свет. Злата попробовала открыть калитку. Та оказалась заперта на щеколду. Злата просунула узкую ладонь и отомкнула засов. Песчаная дорожка вела к крыльцу. Сильно пахли белые нарциссы. Они сделали несколько шагов и остановились. Огромная овчарка преградила им путь. Собака не лаяла, не скалила зубы, а просто стояла на дорожке. Злата решила сделать шаг вперед. Собака приоткрыла пасть и показала два желтых клыка. Тогда Злата закричала:
– Панове! Помогите! Человик з раной…
На даче зажглось еще несколько окон.
Дверь открылась, и на крыльцо, пристально вглядываясь в темноту, вышла пожилая седовласая дама.
– Кто вы и что вам нужно? – строго, но спокойно спросила она.
– Мой друже ранен и истекает кровью. Мы тут в гостях и не можем отыскать свой дом. Ему нужна помощь! – все это Злата выкрикнула с сильным польским акцентом. Она при обычных обстоятельствах хорошо говорила по-русски, ведь в ее доме родители почти всегда общались на русском языке. Но от волнения акцент у девушки усилился.
– Федя! – позвала седовласая дама. – Это по твоей части.
Пожилой и совершенно лысый Федя тихо возник в дверном проеме. Он отозвал пса и увидев окровавленного подростка и девушку, помог им дойти до террасы. На террасе зажгли яркую лампу. При свете стало видно, что вся верхняя часть Катиной рубашки залита кровью. Федя шмыгнул в дверь и вернулся с сумкой. Из сумки он извлек бинты и бутылку водки. Ловко оторвав рукав от окровавленной рубашки, он промыл водкой небольшую, но глубокую рану и забинтовал ее.
– Вот и все. Теперь надо спать. Где ваша дача? – спросил Федя, ополаскивая руки в бочке с дождевой водой.
Злата назвала адрес. Их дом оказался в ста метрах от жилища отзывчивых людей. Федя и овчарка, которую, как выяснилось, зовут Гранд, проводили пострадавших до их ворот.
– Больше одни по ночам не шляйтесь. Девицы нынче пошли больно смелые. Хорошо, что еще легко отделались. Могли изнасиловать, покалечить, да и убийства у нас тут не редкость. Хоть бы парней с собой брали, – сказал Федя на прощание.
