Елена Гайворонская - Евгения
Максим шёл домой после трудного пятничного дня. Утром четыре пары в универе, после – работа. Всё как всегда. Обыденно до отвращения.
На бульваре миловались парочки. Максим старательно отводил глаза. Прежде чужая влюблённость возбуждал в нём сладостное томление, предвкушение собственного наслаждения. Теперь всё изменилось. Вид счастливых любовников вызывал раздражение, граничащее с глухой злобой. Слушая оды приятелей своим подругам, Максим цинично усмехался: день прозрения недалёк. День превращения прекрасной принцессы в омерзительную жабу… Приятели не спорили, лишь многозначительно переглядывались за его спиной. Максим отлично понимал смысл этих сочувствующих взглядов, и от этого становилось ещё противнее. Жалость, даже дружеская, была унизительна. Постепенно Максим отдалился от друзей, замкнулся в себе и стал поддерживать сугубо деловые отношения. Вскоре он понял, что новый уровень общения его устраивает гораздо больше. Он больше никому не обязан изливать душу, выслушивать советы, объяснять, помогать, сопереживать. Оказалось, что в одиночестве есть своя сила. Рассчитывая лишь на себя, ты никому ничем не обязан. С делового партнёра спросить и потребовать проще, нежели с друга-приятеля, с которым вчера откровенничал за кружечкой пивка. Отрешившись от мыслей о Евгении, Максим направил энергию в деловую сферу. Он преуспел. Вот только пустота в душе разрасталась с каждым днём, принимая угрожающие размеры. И заполнить её не удавалось ни модными вечеринками, ни скоропалительным сексом. Помогали лишь пешие прогулки по Питеру, по любимым, полным векового очарования переулкам и мостикам, где, казалось, время остановило ход, где затёртые биллионами подошв ступени, добродушные окаменелые львы с потрепанными мордами, облупившиеся от груза столетий стены говорили, незримо вздыхая: «И это пройдёт».
Он видел столько страстей и разочарований, крушений иллюзий и возрождений из пепла, этот величественный и по-домашнему уютный город, что хватило бы на сотни жизней. Он утешал и обнадёживал, был лучшим безмолвным другом, который никому не выдаст ни чужих слёз, ни секретов.
– Извините, Вы не подскажете, как пройти… – Приятный женский голос с волнующими грудными нотками вырвал Максима из раздумий. Он поднял голову от шуршащего под ногами листопада и на мгновенье замер, ощутив, как что-то ёкнуло в груди и на миг стало трудно дышать.
Перед ним стояла девушка в джинсовой курточке, короткой светлой юбке и высоких сапожках из денима, кокетливо обнимавших загорелые стройные ноги. Ветер трепал янтарные локоны, видимо, перепутав их с рыжей листвой. Девушка забавно морщила курносый веснушчатый носик и улыбалась светло и солнечно… Она была неуловимо похожа на Евгению, только повыше ростом, пополнее в груди, а волосы вились не пружинными спиральками, а крупными волнами, да глаза не раскосые, цвета спелой зелени, а спокойные серо-голубые, как утренние воды Невы.
Неожиданно Максим понял, что не хочет терять эту девушку из вида. Тем более что улица, о которой она спрашивала, была недалеко от его дома.
– Я могу Вас проводить. – Сказал он, не отводя заворожённого взгляда от рыжих волос, – нам по пути.
– Это было бы здорово! – Мило улыбнулась девушка, и на у неё щеках заиграли трогательные ямочки.
Девушку звали Ирина. По пути она рассказала, что приехала в Питер из маленького провинциального городка поступать на юридический, но провалилась. Вернуться домой с поражением не позволила гордость, Ирина устроилась на работу и теперь готовится повторить попытку следующим летом.
– Кем работаешь? – Поинтересовался Максим, чтобы поддержать разговор.
– Я танцую в варьете в ночном клубе, – чуть потупившись, призналась Ирина. – Ничего непристойного – только танец. У нас приличное заведение, может, знаешь…
Разумеется, Максим знал новый пафосный клуб, в который давно собирался зайти.
– Теперь непременно приду. – Пообещал он. – Кстати, а вот и твоя улица.
– Девчонки сказали, что здесь открылся классный магазин белья. – Озаботилась Ирина. – Но я что-то не вижу.
Они прошли всю улицу до конца, но ничего похожего не обнаружили.
– Как же так? – Огорчённо вздохнула Ирина. – Наверное, я неправильно записала адрес. Вечно со мной такое случается. То номера домов перепутаю, то даты… Однажды забыла поздравить лучшую подругу с днём рожденья – почему-то пришло в голову, что у неё через месяц. И она обиделась… Представляешь? – И снова улыбнулась, поиграв милыми ямочками.
– Не беда. – Ободрил Максим. – Творческим натурам свойственна рассеянность. Ведь танец – это настоящее творчество.
– Ты прав. Спасибо за поддержку. И за то, что потратил на меня столько времени.
– Мне это доставило удовольствие. – Заверил Максим. – Кстати, я живу неподалёку. Может, выпьем по чашечке кофе? Или, если ты боишься идти домой к незнакомцу, можем посидеть в кафе на углу.
– Для начала я бы выбрала кафе. – Сказала Ирина. – А дальше посмотрим. – Её улыбка вместе с долгим взглядом была чарующей, многообещающей.
В тот вечер Ирина всё-таки зашла к Максу и осталась на ночь, а потом на все оставшиеся ночи.
Конечно, она не была Евгенией. Но стала лучшей из всех возможных замен. В Ирине не было неуёмной энергии, юного упрямства, прямолинейности, жажды познаний и перемен. Но имелась бездна спокойного обаяния, умения сглаживать острые углы и находить компромиссы. Ирина не обладала острым умом Евгении, но располагала талантами иного рода – мягкостью, уступчивостью, умением выслушать, где надо – смолчать, подчиниться. Евгения была непокорённой скалой, Ирина – тихой гаванью для утомлённого путника. К тому же она потрясающе готовила. Максим, привыкший перекусывать в кафе и изголодавшийся по домашнему уюту, с удовольствием допустил Ирину до кухни, которую она тотчас отдраила до зеркального блеска, а вскоре и всю холостяцкую берлогу привела в божеский вид.
Ирина была хороша в постели. Здесь она могла бы поспорить с Ритой, равной которой в этом деле у Максима не было. Ирина с энтузиазмом откликалась на разные игры и эксперименты, и ей это нравилось. Максим уже имел довольно богатый опыт и чувствовал, когда женщина действительно испытывала наслаждение от интимных изысков, а когда соглашалась только ради того, чтобы потешить партнёра, и выбор делал не в пользу последних. К чему разводить театр, если можно просто наслаждаться? С Ириной они проводили безумные фейерические ночи, после которых Максим выходил на работу опустошённый, расслабленный. Какие уж тут мысли о другой? Впрочем, раз, в состоянии лёгкого подпития, во время любовных утех случайно назвал Ирину Евгенией, но она ничего не сказала, и Максим решил, что не расслышала.
