Джин Флей - Чумазая принцесса
Я еще раз уставилась на заметку, осторожно разглаживая ее пальцами, которыми потом потерла переносицу, но между строк по-Минниному у меня совсем ничего не хотелось читаться.
Минни поняла это без лишних слов. Лицо ее страдальчески сморщилось, приблизилось к моему растерянному, поцеловало в лоб и поплыло к дверям, где качнулось в последнем сострадательном недоумении из стороны в сторону и пропало.
Но что же делать? А может быть ему сейчас очень плохо? Он же любит ее! Та-ак, когда я его видела в последний раз? Сегодня его не было, это точно, вчера тоже; позавчера у меня был отгул, который он мне дал накануне, заскочив в большой спешке в контору; и вид у него в тот момент был необычный, как сейчас стало ясно, чрезвычайно взволнованный, судя по галстуку, съехавшему набок. Я собиралась сказать ему об этом, но не успела, он уже уехал. А если хорошенько вспомнить поглубже тому назад, то, безусловно, с ним и тогда было не все благополучно.
Взять хотя бы тот дикий случай с Линдой.
Делать мне было нечего, зубрить тоже надоело. Я вышла к Линде спросить ее про кофе и пирожные. С минуту поколебавшись, она согласилась. Мы выпили и поболтали, потом она с беспокойством взглянула на пухлую папку. Я предложила поделить ее на двоих. Она обрадованно кивнула. Работа закипела. Я отстучала последнюю строку.
Пробежав напечатанное взглядом, Линда рассказала, куда это надо отнести.
Джим Робинс из финансового отдела забрал свои бумаги и вызвался проводить меня в оставшиеся отделы, ему было по пути.
Мы вошли в лифт, чтобы спуститься на первый этаж, но где-то между третьим и вторым внезапно прочно застряли. Когда лифт наконец поехал, остановился и открылся, мы этого уже не ожидали и не заметили, хотя прошло немало времени с начала нашего заточения. Нам было не до этого. Джим продолжал травить анекдоты, а я, уцепившись одной рукой за него, чтобы не сползти, второй придерживала колики в животе, чтобы не разорваться от смеха.
Видя такое дело, Фрэнк как всегда, не мешкая, пришел на помощь. Он оторвал меня от Джима и хорошенько встряхнул в воздухе.
Мне сделалось значительно легче, я уже почти могла контролировать себя, правда, то, что Джим куда-то исчез, я обнаружила в отделе поставок. А окончательно от подхихикивания освободилась через пятнадцать минут, увидав Линду.
Она размазывала по щекам стекающую тушь и отказывалась говорить, но мне удалось немного вытянуть из нее:
оказывается, она не должна была безответственно перекладывать свою работу на других; если такое повторится, ее уволят.
Фрэнк сидел за столом с таким угрожающе-злым выражением на лице, что, оробев, я застыла возле закрытой двери, вдруг вспомнив, что почти такое же свирепое выражение было у него, когда он с Патриком расправлялся.
– Фрэнк, – неуверенно начала я. – Линда не перекладывала. Это я напросилась.
Фрэнк метнул злобный взгляд в мою сторону.
– Она плачет, – еще неувереннее произнесла я.
– Ей с Робинсоном это пойдет на пользу! – прогремел Фрэнк.
– А разве и он? – я растерялась.
– Надеюсь, ему больше не придет охота развлекаться с тобой!
– Но мы же в лифте застряли.
– Засранец не должен был там находиться! Это касается и тебя! Если ты забыла, я тебе напомню, черт побери, где твое место! Твое место рядом со мной – за той дверью!
– Но тебя же не было.
– Это ничего не меняет!
– Знаешь, ты кто? Ты грубиян, Фрэнк Ловайс!
Я удалилась, громко хлопнув указанной дверью, за которой с полчаса раздумывала: за какие грехи я вынуждена это терпеть. Выходило, что виной всему непривычно толстый конверт в конце недели, который в другом месте мне бы не достался. Если бы я была одна, то ни секунды бы не раздумывала, но на моем попечении был Денни, поэтому я не могла решиться и дотянула до появления Фрэнка. Но когда он вошел, я утвердилась в принятом решении: если он сейчас же не извинится, то чихать мне на его конверты.
Не знаю: почувствовал ли он эту критическую минуту, или так случайно сошлось? Но он кашлянул и сказал:
– Похоже, я был недостаточно сдержан.
Я оскорбление помалкиваю.
– Это из-за черной полосы. Я продолжаю оскорбленно помалкивать.
– Прости, Рыжая. Я сожалею. Я медленно поворачиваю к нему голову и нахожу, что он как будто бы в самом деле раскаялся, по крайней мере выглядит он необычайно расстроенным, я его никогда таким не видела. И когда он с надеждой спросил:
– Мир?
Я безотчетно поспешно киваю. Мы оба с нескрываемым облегчением вздыхаем и отправляемся обедать, время уже подошло.
А между тем вот когда надо было призадуматься! Он же мне ясно намекал на черную полосу! Но я пропустила это мимо тщеславных ушей, теша свою гордыню! А человек-то уже начал страдать и нуждался в дружеском совете и участии. И не получил их! В результате – все потерял и пропал. Ну, где он сейчас? Пьет или спит? Из-за чего они развелись? Теперь и спросить неудобно! Вот, говорил я тебе, а ты ноль внимания, а сейчас, чего же, лезешь, когда все кончено до обоюдного несогласия сторон? И нечем оправдаться! Но сидеть сложа руки тоже нельзя. Может, Денни порасспросить?
На мое счастье он был в гараже, где что-то старательно откручивал от старенького «харлея-дэвидсона».
– Что-то Фрэнка давно не видно, – сказала я, издалека приступая к делу.
–Угу.
– Может, он заболел?
– Не-а.
– Каждый может заболеть.
– Он не каждый.
– Почему ты уверен?
– Ему не до того сейчас.
– А до чего?
– Стариков поехал умасливать. Они, должно быть, его уже выпороли.
– За что?
– Много будешь знать – скоро состаришься.
– А все-таки?
– Отцепись.
– Денни, ты мне брат?
– Брат, но все равно отцепись. Я корешей по четным числам не закладываю, приходите завтра, мэм.
– Он развелся.
– Ну вот, сама знаешь, зачем спрашиваешь?
– Страдает наверное! – вздохнула я.
– Кто?
– Фрэнк.
– Эк сказанула! Ну зачем бы это ему понадобилось, когда кругом полным-полно разных милашек, от которых он должен был добровольно отказываться. Один раз всего не удержали, к счастью, жена подоспела. Однако битья посуды не последовало. Он, ясное дело, одурел от такого подарка и кинулся за ней оправдываться, вертать привычное рабство назад. А она ни в какую, велела адвокатам подать на развод. Но теперь-то он, должно быть, вошел в разум и радуется, как оголтелый, нежданному освобождению.
– Ты уверен?
– А то нет? Всякий бы на его месте радовался бы. Я так думаю: с этих пор он поостережется и не будет горячиться одевать новые тесные оковы, пока не помрет.
Вот, что в действительности оказалось с Фрэнком! Обычная история! А я же его предупреждала, что ни одна женщина этого долго не вынесет, так и случилось. И беспокоиться о нем незачем! Такие не пропадают.
