Арина Ларина - Муж для девочки-ромашки
– Вика, – испугалась сбываемая с рук Надюша. – Я хочу с вами. Я его не помню. Я его вообще не знаю.
– Ну ты, мать, даешь! – хохотнул Андрей. – Пить меньше надо. Ты ж с ним чуть не переспала тогда. Мы вас разнимали.
– Я домой хочу, – взвыла Надя.
– Подумаешь, зато есть что вспомнить. Не чужие, чай, – резонно заметила Вика и ободряюще улыбнулась. – Он, кстати, тоже тогда почти до кондиции дошел, его в машину заносили, так что всем все понравилось. Не переживай.
Не переживать получалось плохо. Надя столько времени пыталась забыть это гнусное пятно на своей чистой биографии, и вот оно снова проступило, да еще во всей красе.
Внедорожник мягко притормозил на асфальтовом пятачке рядом с красивой спортивной машинкой. Машинка была легкомысленного лимонного цвета.
– Игоряныч, принимай даму, – крикнул Андрей, приоткрыв окно.
Из лимонного авто пружинисто выскочил высокий брюнет, и Наде стало плохо. Зачем в природе рождаются такие красавцы? Как рядом с ним может чувствовать себя нормальная женщина? Пожухлой ромашкой? Серой мышью? Тенью? Никак. Потому что рядом с таким ей не место. Спутницей Гарика должна была стать фотомодель с мировым именем, и то она должна была бы комплексовать.
– Я ослеплен, – пробасил Гарик и щелкнул каблуками. – Ребята, в какой сказке вы нашли эту фею?
– Она свалилась на наш хребет, как индейский томагавк, и отбивалась от свидания, как степная кобылица от шакала, – радостно проорал Андрей и захлопнул дверь, едва не прищемив Наде подол платья. – Надеюсь, сегодня вы нас не опозорите, голубки!
Надюша поперхнулась приветственными словами и с ненавистью глянула на отбывающее семейство. Вика беззвучно хохотала за тонированным стеклом.
– Как кобылица? – игриво подмигнул ей Гарик. – Это интересно. Это волнительно. Прошу в экипаж, а то вы превратитесь в Снегурочку. Или мы на «ты»? Я, увы, плохо помню наше знакомство, ибо был нетрезв. Но это единичный случай. Вообще-то я вполне благонадежен и спиртоустойчив. Так что не бойтесь, нимфа.
«Нимфа» боялась. Поскольку ее куртка и сапоги уехали с Красовскими, спиртоустойчивость кавалера была для нее принципиальна. Кроме того, она так волновалась, что начала сомневаться в себе. Очень не хотелось повторить свой звездный бенефис в приличном обществе. Пить Надежда не умела, а отказываться стеснялась. Окончание вечера было непредсказуемо и зависело от них обоих.
Несмотря на высокие должности и запредельное материальное положение собравшихся, вечер оказался натуральным междусобойчиком. Было весело, душевно и разгульно.
Гарик тут же начал спаивать Надю, а она, помня про отстегивающиеся части тела и осознавая, что утром от былой красоты не останется даже воспоминания, так как кавалер просто не опознает ее в новом облике, строила из себя институтку. Ближе к ночи позвонила мама и ехидно поинтересовалась, клюнул ли олигарх и если клюнул, то на какую наживку. Вопросы были риторическими: по-видимому, Татьяна Павловна заскучала в одиночестве и решила напомнить о себе. В заключение своего телефонного выступления мама посоветовала не напиться «как обычно». После этого Надя из принципа, выбросив соломинку, залпом осушила бокал горьковатого пойла. На этом вечер для нее закончился, все накрыл жизнерадостный пестренький туман, рассеявшийся утром.
Голова болела так, словно по ушам проехался асфальтовый каток. Глаза не открывались, мозг ныл где-то снаружи. Медленно и робко возвращались воспоминания: Гарик, обнимающий тощую рыжую девицу с гигантской грудью, Вика, почемуто плачущая, странный толстый дед с многослойными щеками и подбородками, что-то вещающий голосом доброго сказочника…
Рядом кто-то застонал. Тактильное мировосприятие, разбуженное чужим хриплым вздохом, нахлынуло на Надежду, окончательно смыв туман и обнажив реальность: она в постели, под одеялом, трусы на месте, рядом кто-то шевелится и хрипит.
– Кто здесь? – дрожащим голосом воззвала Надюша, тут же сообразив, что этот вопрос порочит ее честь и достоинство. Порядочная девушка должна помнить, где и с кем ложится спать. Надежда считала себя порядочной, но тут прокололась. И на старуху бывает проруха.
– Кто, кто? Конь в пальто! – простонал сосед по кровати. – Ты ходить можешь? Дай мне что-нибудь из бара горло промочить.
– Сейчас, – попыталась пропеть ангельским голоском Надя, но получилось из рук вон плохо. Романтического утра не получалось.
«Я переспала с олигархом!» – с гордостью подумала она и осторожно села. Внутри черепной коробки с навязчивым гулом катался тяжелый шар. Он таранил то одно, то другое ухо и утюжил мысли, превращая их в безжизненные лепешки. Аккуратно повернув голову, Надя обнаружила части собственного гардеробчика, видимо, в порыве страсти раскиданные по комнате.
«Во я даю!» – с гордостью констатировала она, мимолетно пожалев, что ничего из произошедшего ночью не помнит, хотя, судя по величине периметра раскиданных вещей, страсти тут бушевали нешуточные.
И тут Надин взгляд сфокусировался на вкладышах, имитировавших четвертый номер бюста. Они были распластаны на прикроватном столике, словно две медузы, вышвырнутые на берег штормом.
Катастрофа. Если Гарик видел… А как он мог не видеть? Может, это он сам и… Кошмар!
– Надька, у меня сейчас черепушка лопнет. Или токсикоз начнется! – Из-под одеяла вылезло волосатое колено и подпихнуло ее в бок. – Налей чего-нибудь! Все равно уже сидишь!
– Токсикоз? – дрожащим голосом переспросила Надя, судорожно соображая, как бы спрятать «медуз». Сожрать их, что ли? Или, наоборот, срочно прилепить на место? А где то место, на которое их лепить?
Она тоскливо взглянула на лифчик, нелепо раскорячившийся на ажурном светильнике.
– Конечно, токсикоз, – хрюкнуло за спиной. – Мы же ночь вместе провели. Теперь все! Как честный человек ты должна на мне жениться. Ну, дай минералки, не сиди памятником, наяда моя!
«Это что, он делает мне предложение?» – испугалась Надежда. Гарик ей не то чтобы не понравился, но он был чужим. Совершенно и бесповоротно. Это был не ее мужчина. В воспаленном мозгу даже мелькнуло юркой ящеркой самодовольство: «Я откажу олигарху. Вот все за ним бегают, мечтают, а я откажу».
Жаль, что перед мамой похвастаться не получится. Татьяна Павловна не только не поймет ее высокие духовные мотивы, но и обязательно будет поминать этот эпизод до самой старости как самую страшную ошибку. Если только Надя не найдет вариант получше. Что вряд ли, учитывая ее невезение и сомнительные активы.
Но красиво отказывать было еще рановато, поскольку предложение было невнятным, если вообще это было предложение, а не демонстрация похмельного остроумия.
