Дж. Р. Уорд - Игрок
— Это очень великодушно с вашей стороны.
— Буду рада. Увидимся завтра!
Джой закончила разговор и уставилась на трубку.
Теперь оставалось только позвонить Грею.
Грей наклонился вперед в кожаном кресле, поставив на стол локти.
— Нет, вот что вы скажете своему клиенту. Если он не отступится, я его уничтожу. Понятно? Либо этот конгрессмен прекратит свою клеветническую кампанию против моего парня, либо я опущу десять центов в телефон-автомат, и весь штат узнает, сколько он пытается украсть с помощью этих строительных контрактов. Да, о тех, которые он отдал теневым компаниям своих родственников.
Юрист на другом конце линии запаниковал и стал отступать. Когда в целях устрашения в ход пошла тяжелая артиллерия, бедный парень совсем потерялся. Грей слишком хорошо умел вести эту игру, чтобы с ним могло справиться это ничтожество, ничего собой не представлявшее, кроме амбиций и подписи «эсквайр» после фамилии.
К несчастью, близился ноябрь, и скандальная закулисная возня становилась все активней. Грей вовсе не собирался выполнять все свои угрозы. Но его не пугало, что придется сделать то, что он обещал, если конгрессмен немедленно не прекратит свою атаку в СМИ.
Звонок последовал бы в секунду.
Грей потянулся за бурбоном.
— Слушайте, мне пора. Вы меня утомили.
Мистер Фэнси Пентс, городской адвокат, пытавшийся повлиять на ситуацию, все еще продолжал истерить, когда Грей положил трубку.
Он покачал головой. Этот любитель хотел выдать за чистую монету всю ту ерунду, которую произносили вслух. Конечно, существовала Первая поправка. И слава богу, что она была. Но конституцию нельзя использовать для защиты лжецов. По мнению Грея — никогда.
Зазвонил телефон.
Отлично. Наверное, снова этот юрист. Будет угрожать судом за незаконное вторжение по телефону.
Грей поднял трубку и выпалил:
— Какую часть слова «утомили» вы не расслышали?
Последовала длинная пауза.
— Грей?
Он поставил стакан с бурбоном на стол.
— Привет…
— Это Джой Мурхаус.
— Да, я понял.
— Я… только что звонила Кассандре. Я так поняла, что ты завтра едешь в Нью-Йорк. Не мог бы ты меня подвезти?
Грей сделал глубокий вдох. Он не припоминал, чтобы в последнее время обращался с просьбами к Господу Богу. Однако большой парень, очевидно, и без этого был в курсе.
— Конечно. Я могу забрать тебя. Только я выезжаю рано. В семь.
— Меня вполне устроит.
— Ты собираешься делать для нее платье?
— Да.
— Тебе это пойдет на пользу. И Касс тоже.
— Значит, увидимся завтра утром?
— Да.
Грей повесил трубку. Напряжение, которое во время разговора с адвокатом поднималось у него по спине и добралось до плеч, постепенно ушло.
Отлично, но оно сменилось напряжением в другом месте. И все же предвкушение, даже производившее эффект не там, где надо, направленное не туда и такое жалкое в своем упорстве, было лучше, чем каждодневные агрессивные наскоки юристов.
Грей расплылся в улыбке.
Он попытался избавиться от этой дурацкой улыбки, отодвинув бурбон и вернувшись к работе.
Но проклятая улыбка так никуда и не делась.
Глава 6
Стоя утром с маленьким чемоданчиком и папкой с эскизами на холодном осеннем ветру, Джой чувствовала себя совершенно растерянной. Конечно же она не может ехать в Нью-Йорк. И тем более в машине Грея, где ей придется говорить с ним о том, что она будет делать платье для его суперэлегантной любовницы.
Эти мрачноватые звоночки зазвучали сильнее, когда из-за угла выехал БМВ. Грей вышел из машины и с улыбкой поздоровался с ней.
— Ты готова?
Она быстро оглядела его. Темный костюм. Яркий галстук. Свежая белая рубашка. Слегка влажные волосы зачесаны назад. От него пахло кедровым мылом и тем изысканным сандаловым лосьоном после бритья, которым он всегда пользовался.
Джой протянула руку за своим багажом, но Грей первым схватился за ручки и уложил чемодан и папку в багажник. Проскользнув на кожаное сиденье, она осмотрелась и увидела две кружки из нержавейки, наполненные кофе.
— Я взял тебе тоже, — сказал он, усаживаясь за руль. — Не знаю, как ты любишь, но в бардачке с твоей стороны есть сахар и сливки.
Спустя четыре часа Джой решила, что Эйнштейн был прав. Время относительно.
К тому времени, когда впереди показался огромный город и они въехали на Риверсайд-Драйв, она могла поклясться, что пробыла в машине минут десять. Всю дорогу они разговаривали. Грей по-настоящему интересовался ее дизайнерской работой. И книгами, которые она читала. И музыкой, которую слушала. И тем, что она думает по поводу тысячи самых разных вещей, больших и малых. Трудно было не влюбиться в него еще сильнее. Каким-то странным образом его интерес к ней делал Грея еще более привлекательным, чем даже самые привлекательные черты его внешности.
А их у этого высокого смуглого красавца было хоть отбавляй.
— Касс живет в районе семидесятых улиц, — сказал Грей, как будто ей это о чем-нибудь говорило.
— Я никогда здесь не бывала.
— Правда? Я скажу ей, чтобы она показала тебе все. Нью-Йорк один из лучших городов в мире. Я люблю его.
Джой посмотрела в окно:
— Он… огромный.
День выдался яркий и солнечный. Здания взмывали в ослепительно-голубое осеннее небо. Все казалось предельно четким, особенно тени, отбрасываемые острыми углами небоскребов. От головокружения Джой почувствовала неприятное ощущение в желудке и решила смотреть перед собой. Это не принесло облегчения. Мелькание пешеходов, такси, грузовиков и мотоциклов сливалось в нескончаемую карнавальную процессию.
Боже! У всех был такой вид, как будто им куда-то надо. Срочно. И этот темп придавал людям солидности.
Собственный внутренний темп Джой не успевал за всем этим, и ей захотелось снова очутиться дома в «Уайт-Кэпс». Сейчас половина двенадцатого. Она бы готовила ланч для Большой Эм на знакомой уютной кухне. Раскладывала блюда по тарелкам, которыми пользовалась ежедневно в течение всей жизни.
Что, черт возьми, она делает в Нью-Йорке?
Тяжело вздохнув, Джой уставилась себе на колени, стараясь избежать внешних раздражителей. То, что она увидела, заставило ее почувствовать себя еще хуже. На ней были черные брюки, стиранные так много раз, что казались темно-серыми. В чемодане были вещи того же сорта. Из-за отсутствия действительно хорошей одежды Джой набила чемодан темными вещами в надежде на то, что в них будет чуть меньше похожа на провинциалку с севера.
Она решила, что Нью-Йорк не то место, которое можно покорить в светленьком. Розовый был в этом городе практически вне закона. Не говоря о цветочных принтах.
