Раз и навсегда (СИ) - Резник Юлия
Меня подкосило происходящее. Тело налилось тяжестью. Не знаю, удалось ли мне уснуть в ту ночь. Кажется, я вставала в туалет. И снова возвращалась под покров одеяла. Надо было что-то делать, но я не понимала что. Тишина действовала на нервы. Поэтому когда телефон в очередной раз зазвонил, я все-таки взяла трубку.
– Привет. Ты не позвонила…
– Доннел! – выдохнула я.
– Я тебя не разбудил?
– Нет. Я не спала, – выдавила я, выбираясь на подкашивающихся ногах из постели.
– Как ты добралась? Может, это не мое дело, но я волнуюсь.
– Добралась нормально.
– Я могу тебе как-то помочь?
Я горько рассмеялась.
– Ах, если бы.
– Амина, слушай, я не знаю, что случилось, почему ты вот так сорвалась… Просто знай, что за эти недели ты стала для меня особенной. Мне не все равно, что с тобой происходит. Если ты захочешь со мной поделиться…
– Пропал мой…
Я не успела договорить, потому что кто-то тупо выдернул телефон из моих пальцев. Я резко обернулась. Вахид демонстративно отбил вызов и небрежно отбросил трубку в сторону.
– Не стоит об этом рассказывать кому попало.
– Доннел не кто попало, – заметила я, заставляя себя распрямить стыдливо поникшие плечи. В конце концов, я ничего плохого не сделала. Мне не за что было оправдываться. И нечего стыдиться.
– Мы этого не знаем.
– Это мой сосед. Вряд ли твои конкуренты могли задействовать в своих схемах британского подданного. И так виртуозно все спланировать.
– Я ничего не исключаю. И тебе не советую. Уж как-то слишком вовремя он объявился.
– Думаешь, я не могла кому-то просто понравиться? – моментально ощетинилась я, но поймав себя на том, что разговор опять рискует свернуть не туда, запнулась: – Не отвечай. Плевать.
Наверное, в глубине души я уже отчаялась почувствовать на себе его ревность. Так что когда ее не последовало, даже нигде не екнуло.
– Я отъеду.
А вот это было странно – то, что он передо мной отчитывается. Вахид не делал этого никогда. Даже в наши самые лучшие дни. Которые, как ни странно, у нас все же были.
– У тебя есть какие-нибудь зацепки? Хоть что-то? – с надеждой спросила я.
– Мы работаем над этим.
Я с усмешкой кивнула. Собственно, чего я ждала? Внятного ответа?
– Скажи хоть, ради чего это все? – прошептала я, когда Вахид уже взялся за дверную ручку.
– Что это?
– Ради чего ты рискнул нашим сыном? Почему не согласился им уступить?
Я не слишком надеялась, что он объяснится. Но к моему удивлению, этот вопрос Байсаров не стал игнорировать.
– Я не мог допустить, чтобы мой порт стал хабом для контрабанды.
– Аллах… – я уронила лицо в ладони, подумав о том, что лучше бы я не спрашивала! Страх ударил под колени. Выкачал кислород из нашего дома. Я обхватила ладонью шею и рывком втянула в легкие его остатки, по привычке борясь за жизнь.
– Амина! – дернулся ко мне Вахид.
– Все в порядке. Не трогай… Не могу-у-у… – Заплакала. Не став ничего добавлять. – Не могу терпеть твои прикосновения. Ничьи не могу. Я будто без кожи наружу нервами.
– Поешь, пожалуйста. Тебе надо.
– Да…
Он ушел, решив, видно, что уделил мне достаточно времени. Я тенью скользнула в кухню. Села за накрытый стол. Но меня тошнило от одних только запахов. О том, чтобы проглотить хоть кусочек, не шло и речи.
Так ни к чему и не притронувшись, я поднялась наверх. Прошла по коридору к Адамовой спальне. Открыла дверь. В комнате царил беспорядок. Будто мой мальчик вышел пару минут назад и вот-вот вернется. Я зажмурилась, прикрыв за собой дверь. Втянула всеми легкими воздух, пропахший моим сыночком… Не тем малышом, который пах грудным молоком и присыпкой, не излишне ароматным подростком, которым он стал к своим тринадцати, а молодым чистоплотным мужчиной, у которого была впереди вся жизнь. Вся жизнь… Если мы ее сбережем.
Сглотнув клокочущие в горле рыдания, я провела пальцами по клавиатуре брошенного на столе макбука. Коснулась наушников. Открыла шкаф. Достала первую попавшуюся толстовку, поднесла к лицу и с силой втянула в себя знакомый до боли аромат, который на его одежде был гораздо более концентрированным. В глазах жгло. Ноги подкашивались. Я улеглась в разворошенную кровать. И не имея возможности обнять моего мальчика, сжала в руках когда-то близкую к его телу вещь.
Невозможно было выбросить из головы и вновь и вновь не прокручивать в ней страшные сценарии того, что с ним могли делать. Как обходиться. Морить голодом и холодом. Ломать… Это было страшно. И больно. Это было почти смертельно. Оказывается, я до этого ничего не знала о боли. А-а-а!
В какой-то момент я уснула, окончательно выбившись из сил. Проснулась от непонятного шума. Подскочила на кровати. Но испугавшись возможных новостей, трусливо вернулась под одеяло, накрыв голову подушкой.
Дверь распахнулась. Раздались шаги…
– Она здесь. Отбой! – послышался резкий голос Байсарова. Я сжалась в ожидании обвинений. Почему их? Не знаю. Но вместо этого в комнате установилась блаженная тишина. В какой-то момент я решила, что он ушел. И только тогда осторожно выползла из своего кокона. Вытерла плечом влагу со щек. Повернулась и… застыла, утонув в темноте родных глаз.
Слов не было. Да они были и не нужны. Что бы я ему сказала? Опять принялась обвинять во всех грехах? А какой смысл? Что бы это сейчас изменило? Ничего. Время нельзя было повернуть вспять. Все случилось так, как случилось. Возможно, не сбеги я, все бы пошло по другому сценарию. Может быть, злоумышленники похитили бы меня, а не моего мальчика. И если держать в голове эту мысль, моя вина во всем ничуть не меньше вины Байсарова.
– О чем ты размышляешь? – все-таки спросил Вахид.
– О том, что я была бы гораздо более легкой добычей. Правда, не такой ценной, но…
– Думаешь?
– Знаю.
Вахид промолчал. И я, совершенно для себя неожиданно, прониклась к нему благодарностью за то, что хоть тут он не стал мне врать. Как бы горько мне не было. И как бы не хотелось… все еще не хотелось услышать о том, что я для него – не пустое место.
– У тебя есть какие-то подозрения? – сменила тему. – Те люди, что оказывали на тебя давление, может, если ты согласишься…
Да, это было трусливо. Открыть портал в ад, позволив загубить жизни сотен, а может, и тысяч ребят по всей стране в обмен на жизнь своего сына. Но я была просто матерью… Слабой женщиной, которая готова была пойти на любые жертвы, да… Для которой собственный ребенок был наивысшей ценностью.
– Я торгуюсь. Оттягивая время.
– Для чего?
– Есть шанс выяснить, где он. Адам не дурак. Его было не так просто заманить в ловушку. Значит, это сделал кто-то из тех, кому мы доверяли.
– Но если так… У него нет шансов, – осознала я, теряя голос от ужаса.
– Поэтому я и тяну резину.
– Аллах…
Я обхватила колени ладонями, уткнувшись в них лбом, чтобы сохранить остатки тепла. Меня трясло как осиновый лист на промозглом ноябрьском ветру. Зуб на зуб не попадал, меня колотило. Я поскуливала, затыкая рот ходящей ходуном рукой, а слезы лились из глаз, обжигая заиндевевшие щеки.
– С-скажи, что Адиль с Алишером в безопасности, – взмолилась я.
– В абсолютной.
– Просто не верю, что когда происходил весь этот кошмар, ты устраивал личную жизнь. Ладно я… Но о детях… у тебя не болело сердце?
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– Так, может, дело в том, что ты никогда и ничего не объясняешь?
– А ты спрашивала?!
– О чем?! Почему ты таскаешься, как последний кобель?!
– Это дело прошлое!
– Ты прав. Сейчас уже что? Имеем то, что имеем.
– Я хотел вывести тебя из-под удара.
Я оторвалась от колен. Бросила на Байсарова полный смятения взгляд:
– У тебя не вышло.
– Ты жива. И ты здесь.
– А лучше бы оказалась на месте Адама.
Глава 12
– Не говори ерунды! Ты женщина. А он здоровый мужик.
– Ему восемнадцать!
