Цена твоей любви (СИ) - Дашкова Ольга

– А Матвей, что было с ним не так? – Кусаю губы, потому что в голосе слишком чувствуется моя заинтересованность, но Сергей вроде не замечает этого.

– У него хуже: его мать просто сдала в детдом шестилетним пацаном. Отказалась, замуж собралась за мужика, а он ему был не нужен. Сам рассказал мне как-то, выпили лишнего.

Прижимаю пальцы к дрожащим губам, смотрю на дорогу и свет фар, что режет темноту. Разве так можно? За что? В чем он был так виноват, что родился не вовремя?

Мне совсем не жалко Сергея, не пойму почему. Возможно, потому, что у него был дом отца, достаток, внимание, когда у Матвея не было ничего.

Не представляю, ведь ему тогда было шесть лет, как сейчас Костику, он, наверное, был таким же забавным, трогательным, но уже никому не нужным.

– Милая?

– Да.

Начинаю доставать из сумочки телефон, пряча нахлынувшие слезы, смотрю на экран и ничего не вижу, все размыто.

– Едем ко мне?

– Сергей, знаешь, я хотела поговорить насчет предложения, мне очень приятно, что такой замечательный мужчина, как ты, выбрал, ну, скажем, не идеальную девушку, но сейчас действительно совсем не время.

Говорю как можно тактичней, чтобы не задеть чувства мужчины.

– Я понимаю и никуда тебя не тороплю. К тому же это неполноценная помолвка, настоящая будет, когда я попрошу руки у твоего отца. Но лишь одна просьба, не снимай мое кольцо.

– Хорошо, но за сговор с мамой вы еще получите.

– Не обижайся на Эльвиру, она лишь желает счастья своей дочери. Так поедем ко мне, соскучился, сил моих нет. Не представляешь, как я возбужден. Ты в этом платье чертовски соблазнительная.

Только секса через не хочу мне сейчас не хватало до полного нервного срыва. Выходки Матвея, эмоциональный разговор, поцелуй, а потом такая страшная правда о его детстве.

– Извини, не сегодня, к тому же женские дни.

– Понимаю и, конечно, подожду.

Мой жених признается в любви, зовет заняться сексом, целует пальцы, а я не чувствую совсем ничего. Лишь где-то внутри еще тлеет уголек после поцелуя Жарова, из которого, наверное, никто кроме него сможет разжечь костер.

Зашла в темную прихожую, закрыла дверь на замок, сбросила туфли, на кухне снова горел свет, отец не спал.

– Пап, как ты себя чувствуешь?

– Я нормально, а вот ты, я смотрю, большая, а все еще делаешь глупости.

Отец смотрит строго, даже немного теряюсь. Откладывает бумаги, разворачиваясь ко мне.

– О чем ты?

– О том, что у тебя на безымянном пальце.

– Мама сказала?

– Конечно, ее было не остановить, словно это предложение – дар богов.

– Не преувеличивай.

– А ты не совершай ошибки.

– Ты думаешь, это будет именно так?

– Чтоб идти замуж, нужно любить.

– Разве это обязательно? Любви одного не хватит на двоих? Главное – уважение и доверие.

– Это все чушь. Не будет любви – не будет ничего. Уважение заменяется требовательностью, понимание – упреками, просьбы станут претензиями.

Долго думаю, смотря в родные глаза. Подхожу, сажусь на корточки, беру папу за руки.

– И где же мне найти такого же идеального, как ты?

– Не ищи, самый дерзкий и наглый сам тебя найдет и станет идеальным ради своей женщины.

17

– Регина, дай посмотреть еще.

Бабуля тянет за руку, в сотый раз рассматривает кольцо, надев очки. В них отражается блеск бриллианта, а меня оно начинает раздражать.

– Ты уже смотришь на него пятый день. Хочешь, я дам тебе его поносить?

– Ой, что ты, это плохая примета – давать мерить кольца. Иначе свадьбе не бывать.

– Вот ты взрослая образованная женщина, а веришь в какие-то странные приметы.

– До чего красивое кольцо, боже мой, наверное, стоит бешеных денег. Сразу видно, Сергей очень тебя любит.

– На несколько тысяч долларов, и не могу сказать, сколько карат бриллианта. Ты не хуже мамы, та измеряет чужую любовь именно так.

– Что в этом плохого? Это прекрасно, когда мужчина делает своей женщине дорогие подарки, а уж тем более по такому случаю. Я почти ослепла от этого блестка.

– Мама?

– Да, милый.

Костик ковыряет в манной каше ложкой, в глазах грусть.

– Когда мы поедем домой? Я не хочу больше быть в этой стране.

– А что случилось?

В груди начинает щемить от тоски, не могу видеть своего мальчика таким. Поправляю его челку, стирая со щек кашу.

– Я не хочу никакого папу. У меня есть папа, хоть он и погиб, делая восхождение на Эверест, как ты рассказывала.

Бабуля поджимает губы, но молчит, отворачивается, начинает переставлять на столе тарелки. Наверняка она что-то наговорила Костику, поэтому он со вчерашнего вечера такой грустный.

Надо потом провести с ней беседу о том, чтобы не забивать ребенку голову мифическими отцами. За эти пять дней я думала о многом, а о предложении Сергея особенно. Решила точно, что не хочу замуж, меня устраивают наши отношения, нечастые встречи, его внимание, но не более.

Теперь осталось тактично сказать ему об этом и вернуть кольцо, которое действительно чувствуется удавкой на шее.

Я не готова дать ему полноценную семью, потому что, папа прав, не люблю его. А выходить замуж ради того, чтобы у сына был мужской пример, глупо.

– Костик, послушай, никто не собирается делать так, чтоб дядя Серёжа стал твоим папой. Никто не станет заставлять принять его как папу.

– Но, если ты выйдешь за него замуж, он ведь станет им?

– Если я выйду, он станет моим мужем, но станет ли он тебе отцом, решать тебе.

– А можно тогда моим папой будет Миша?

– Какой Миша?

– Мой друг, дядя Миша.

– О господи, только Мишки Быкова нам не хватало, – бабуля роняет из рук солонку, та падает на стол, ее содержимое рассыпается. – Какая я неловкая, это точно к ссоре, надо срочно посыпать сахаром. Региночка, где сахарница? И почему у нас в доме один рафинад?

– Дядя Миша не может быть папой, он наш сосед и мой бывший одноклассник. К тому же не совсем хороший пример для подражания. Как только со здоровьем дедушки будет все ясно, мы обязательно поедем домой.

– Это скоро? Я скучаю по друзьям, – Костик заговорил на итальянском, я улыбнулась, пересадила сына к себе на колени, поцеловала в макушку.

– Я тоже скучаю по нашим друзьям, но мы ведь не можем бросить сейчас наших родных. Посмотри на бабулю, разве она справится без тебя?

Ответила сыну тоже на итальянском, он улыбнулся, покачал головой, глядя на то, как Алевтина Германовна пытается расколоть кусок рафинада и его крошками посыпать соль.

– Что она делает?

– Считается плохой приметой, если просыпать соль, в доме будет ссора. Если сверху засыпать сахаром, то можно ее избежать. Такие странные приметы. Помнишь, как Маттео боится черных кошек?

– Да, он так смешно начинает визжать и обходить их стороной. А можно мне покататься на велосипеде во дворе?

– Можно, только я буду с тобой. Давай я съезжу к дедушке в больницу, узнаю, как он, а потом возьмем велосипед и пойдем в парк. А ты пока присмотришь за бабулей, договорились?

– Хорошо.

– Доедай кашу.

– Ну… мама.

Пересадила сына с колен на стул, взяла чашку с недопитым кофе, отошла к окну. Там, как и вчера, начинался солнечный жаркий день, тополиный пух падал крупными хлопьями, раздражая всех вокруг, но это было красиво.

Пожалела, что не взяла с собой камеру, но брать с собой в поездку дорогое рабочее оборудование слишком опасно. Как бы за эти дни меня ни потеряли клиенты и не разбежались по другим фотографам.

Ровно пять дней я не видела Матвея и ничего не слышала о нем, это к лучшему, сердце снова медленно, но успокаивается. Слышу, как Костик учит бабулю итальянским словам, как она им восхищается. Да, он на самом деле умный и смышленый мальчик.

Интересно, как бы Матвей отреагировал, узнай о том, что у него есть сын? Страшно и волнительно даже об этом думать. Слишком больно далась любовь к нему и его нелюбовь ко мне семь лет назад. А вот сейчас он произносит громкие фразы, что не позволит стать женой Сергея.