Елена Лобанова - Из жизни читательницы
— На выставку кошек?! Класс! — взвизгнула Людасик вполне нормальным голосом и заметалась между гардеробом и трюмо.
Мы с облегчением переглянулись.
— А что это с тобой утром было? Какие-то проблемы с речью? — осторожно полюбопытствовала Римка.
— Да ну, просто спросонья! Дрыхла еще потом до одиннадцати. Каникулы же! — отмахнулась Людмила.
Мы снова переглянулись, сообразив, что рискованный гемодиализ, очевидно, пошел-таки Валерику на пользу, а сам Валерик пошел на поправку. И действительно, взгляд Людасика имел вполне осмысленное выражение, каблучки ее бодро стучали по тротуару, и, как я успела заметить, вся фармакология вкупе с рецептурой и способами лечения внутренних болезней исчезла из ее образцово-показательной библиотеки.
На выставке мы фотографировались с четой дымчатых «персов» и с флегматичным котом Тарзаном, весившим семнадцать килограммов. А назавтра в школе Римус, придирчиво рассмотрев на фотографии восторженную Людкину физиономию рядом с сонной мордой Тарзана, удовлетворенно заключила:
— Все нормально! Жить будет.
И я с радостью согласилась бы с ней… если бы не одна крохотная деталь.
Осталась у Людасика небольшая странность.
Она пристрастилась к женским романам!
Это открытие сразило меня как громом. Оно никак не желало укладываться у меня в голове.
Нет, я не осуждала ее — еще чего не хватало! Святое право каждого читателя на свою порцию детектива, или боевика, или триллера — это как право женщины носить ажурные колготки или трусики-стринги.
Но Людасик! С ее открытыми уроками по Достоевскому! С поэтическими гостиными! Со сценками из «Героя нашего времени»!.. И вдруг — эти пошлые голобюстые красотки на суперобложках!! Эти лакированные страсти-мордасти!! Эти «Медовые месяцы на необитаемых островах» и «Поцелуи пиратов»!!!
Да лучше бы она явилась на работу в чулках сеточкой и крутом мини!
Уж мне ли не знать, кто читает подобные романчики?!
Пополнить собой ряды этих самодовольных лоснящихся самок, у которых полки ломятся от видеокассет из серии «Стань стройной» и «Как достичь совершенства», а золотые кольца в форме змеек, молний и салютов со звездами снимаются с пальцев не иначе как с мылом! Этих горе-читательниц, два месяца подряд одолевающих порцию сладенького чтива в очереди к парикмахерше, или к косметологу, или к личному массажисту! Этих квази-интеллектуалок, бестрепетно втискивающих очередной павлиньей расцветки опус на опустевшее место растрепанного тома Горького, по которому когда-то (неужто были такие времена?!) готовилась к выпускному сочинению по литературе.
Между прочим, я проводила специальное исследование. Я наблюдала, как они читают. Как эти цепкие глазки с неумолимостью асфальтового катка ползут по строчкам. Как медленно, но неуклонно поглощают они описания любовных сцен на фоне морских, степных и пустынных пейзажей, а также частных и общественных интерьеров вперемешку с монологами, диалогами и эпилогами (а додумайся автор вставить в текст пару страниц какого-нибудь статистического отчета с шестизначными цифрами — без особого удивления они переварят и его!). Зато уж потом, одолев с десяток «Любовей среди прерий», «Поцелуев смерти» и «Наложниц-дикарок» и достигнув таким образом пика своего интеллектуального развития, сии дамы принимаются демонстрировать свою образованность направо и налево. Никто не умеет быстрее их разрешить самую сложную политическую, территориальную или экономическую проблему; никто лучше их не способен разложить по полочкам достоинства и, главное, недостатки любого профессионала, будь то врач, учитель, артист или ведущий телепрограммы, не говоря уже о писателях. (Но попробуй-ка заставить их купить школьный учебник взамен размалеванного их любимым чадом!)
А самое убийственное — совершенно серьезно они причисляют себя не только к сведущим читателям, но прямо-таки к знатокам и ценителям литературы! Надо видеть их снисходительно-сожалеющие физиономии, когда они вдруг услышат, что кто-нибудь из окружающих не читал какой-нибудь «Оазис любви»!
Между прочим, когда-то я искренне пыталась читать эти, с позволения сказать, произведения. Полюбуюсь красавцем султаном на обложке, открою пухлый томик где-нибудь ближе к середине и сразу наткнусь на что-нибудь вроде «ее томная лирообразная поза все сказала ему без слов». Ну и что прикажете дальше делать с этой штукой?!
И вот Людасик…
Господи, да ведь это же она первой из учителей заговорила со мной в школе, не поленившись притащить в библиотеку здоровенный том ожеговского словаря — себе она купила новый — и протянув своим уютным мурлыкающим голоском: «И что это мы с вами никак не познакомимся!»
Одним словом, пора было принять крутые меры.
Для начала я подсунула ей пару последних номеров «Знамени». (Что чувствует нормальный человек при виде свежего толстого журнала с ярко-алой надписью по бурому фону — объяснять, думаю, не надо.)
Людка, однако, и не подумала опомниться! Я специально проследила: оба журнала так и лежали нетронутые у нее в столе, в нижнем ящике!
Я извлекла их оттуда и мысленно записала эту гнусность на Людкин счет.
Далее я выставила на самое видное место новехонький томик Цветаевой.
Я ждала три дня.
Она демонстративно игнорировала его!
И уж после этого, выбрав подходящий момент за чашечкой кофе, я решилась на последнее средство.
Я вздохнула и ненавязчиво поделилась с подругами: вот хочу, мол, провести цикл бесед для старших классов! О смысле, мол, и роли литературы. О пафосе, духовности и художественном уровне — начисто забытых ныне категориях. И вообще об отличии ее, литературы , от низкопробного чтива . И о воспитании читательского вкуса . Ну и прочее в том же духе…
И не поможете ли, мол, товарищи?
Людасик, против обыкновения, ни малейшего желания мне помочь не изъявила. Пожала плечами и, слегка зарумянившись, застегнула молнию на сумке. (Как будто я не успела давно уже прочитать лакированный заголовок на корешке! «Подруга фараона»!) И быстренько так смылась проверять дежурство в классе.
А на меня тут же накинулась Римка:
— Чего ты к ней пристала! Пускай что хочет, то и читает! Самая умная, да?! С детьми свои беседы и проводи, а Людку не трогай!
Римус защищала Людасика от меня! ОТ МЕНЯ!
Очень мило.
Две лучшие мои подруги!
Где же ты, Данка? Ведь, в сущности, все это из-за тебя!
На ночь глядя глаза мои объявили забастовку — наотрез отказались закрываться. Проворочавшись с час, я, делать нечего, полезла в детективный ящик и за полночи управилась с «Восточным экспрессом» и «Десятью негритятами».
