Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы
Амур задумчиво молчал. Улыбки на его лице по-прежнему не было.
– Амурчик! – взмолилась девушка, прижав ладошки к груди, – ты все можешь! Сделай так, чтобы мы встретились хоть когда-нибудь. Пожалуйста! Нет мне без него счастья, а так хочется! Ну, подай мне знак: жив ли Вадим, свидимся ли?
И вдруг ей почудилось, что Амур улыбнулся. Она впилась взглядом в его личико, – да, улыбка вновь появилась. Может, ей показалось? Но нет, вот она, улыбка, у него на губках. А ведь только что ее как будто не было.
Наверно, у меня едет крыша, – мелькнула мысль. Ну и пусть. Настя закрыла глаза и, как и в прежние посещения, стала представлять себе, что вот сейчас Вадим подойдет к ней, она откроет глаза и увидит его. Она открыла глаза, – рядом никого не было. Оглянулась – тоже никого. Пора уходить, подумала девушка, еще немного постою и пойду. Эх, Амурчик, обманщик ты маленький.
Народу в зале прибавилось. Попробую вообразить напоследок, будто один из этих мужчин Вадим, решила Настя. Кого бы выбрать? Толстяк с дамой в шляпе не годится, тощий бомжеватый дядька в мешковатом костюме тоже. Вон тот высокий парень с черной шевелюрой – пусть будет как будто это Вадим. Жаль только, что он сильно кудрявый, а у Вадима волосы прямые. Но больше подходящего нет.
Тем временем бомжеватый дядька направился прямиком к статуе. Тоже заинтересовался Амуром, уныло подумала девушка, еще один любитель нашелся. А худой какой, щеки ввалились, будто месяц не ел. Костюм, наверно, с чужого плеча.
Чего он на меня уставился? А глаза… какие пронзительные!.. и как похожи на глаза Вадима! Если бы не седина… Глаза Вадима… Нет, не может быть! Это не он! Или он? Он… это, это Вадим! Вади-и-им!!!
Мир покрылся мраком, на мгновение исчез, потом прояснился. Сильно болел затылок. Настя открыла глаза. Она увидела высоко-высоко над собой узорчатый потолок и на его фоне близкое лицо Вадима. Она все смотрела и смотрела, боясь отвести взгляд: вдруг оно исчезнет. Шум голосов мешал ей сосредоточиться. Кто-то тормошил ее, а она все ловила его взгляд. Вдруг она взлетела, его лицо приблизилось, потом Настя осознала, что стоит на ногах в объятиях его рук, крепко прижимающих ее к нему.
– Вадим! – только и смогла промолвить она. – Вадим, Вадим!
И мучительно разрыдалась. Вадим гладил ее по голове, целовал мокрые щеки и пальцы, а она все никак не могла остановиться. Вокруг собралась целая толпа сочувствующих. Пожилая смотрительница зала подала ей стакан, наполовину заполненный пахучей жидкостью. Стуча зубами о его край, она проглотила жидкость, судорожно вздохнула и, наконец, затихла.
– Ничего, ничего, – говорил Вадим окружившим их людям, – это она от радости. Сейчас пройдет. Как, Снегирек, не надо доктора? Сама сможешь идти?
– Нет, нет, не надо, – затрясла головой Настя. – Могу, конечно, могу. Амурчик, спасибо, спасибо! Вадим, это он, он мне дал знак, что я увижу тебя. И сбылось. Теперь век буду на него молиться.
Народ стал расходиться. Смотрительница тоже отошла и села на скамеечку у входа в зал.
– Конечно, он, – улыбнулся Вадим и повел ее из зала, обнимая за плечи. – Он же бог любви, значит, обязан помогать всем любящим. Вот и помог нам найти друг друга. Давай зайдем в нашу кафешку и перекусим? Заодно и поговорим.
Они сели в полупустом кафе и заказали по шашлыку с соком. Цены были немыслимые, но это их не остановило: ведь счастье и должно стоить дорого.
– Как ты нашел меня? – Настя все не сводила с него сияющих глаз. – Ведь только конец июня. И где ты пропадал все эти годы?
– Узнал про тебя у тети. Я пришел домой, там никого нет. Соседка сказала, что мама в больнице, все в той же, что и раньше. Я и понесся туда. Шуму было! Весь персонал сбежался. Маме пришлось внеочередной укол делать. Она, вроде тебя, вместо того чтобы радоваться, рыдать принялась. И все причитала, что мне надо спрятаться, а то меня снова поймают и убьют. Я же из плена сбежал. Два дня назад. Меня отцовские ребята самолетом в Питер переправили.
– А мне сегодня Белоконев сказал, что ты погиб. Что тебя расстреляли при попытке к бегству. Но я ему не поверила.
– И правильно сделала. Вот подонок! Я ж ему первому позвонил, когда освободился. А мне он наврал, что не знает, где ты. Хотя погибнуть я вполне мог. Меня зеленка спасла. Когда наши окружили банду, боевики снялись с базы и пошли в горы. И меня с собой потащили. Тогда я и решил сбежать. Я же три года у них сидел. Сначала меня в яме держали с другими пленными, а потом, когда узнали, что я дока в компьютерах, стали доверять оргтехнику. Среди них мало кто в ней разбирался. Я у них вроде раба был. И полы мыл, и посуду, и стирал. Заставили принять ислам, иначе обещали голову отрезать.
– И ты принял?
– Пришлось. Только для меня это не имеет значения. А для тебя что – имеет?
– Для меня имеет значение только одно: что ты живой!
– Знаешь, что меня там держало? Ты. Там весной много фиалок, у них цвет твоих глаз. Я смотрел на них и видел тебя. Столько раз просил у тебя прощения. Скажи, ты простила меня?
– За что? Это ты должен меня простить, что я такая дура была! Сбежала, как ненормальная. Знаешь, у меня потом все полетело под откос. Отец нас бросил, а мама чуть не сошла с ума. Она теперь в монастыре живет. А бабушка с дедушкой умерли.
– Олег Владимирович вас бросил? Невероятно! Почему?
– Он ушел к Соловьевой. У них теперь сын, очень на него похожий. А я осталась совсем одна. Мне было так плохо!
– Больше ты никогда не будешь одна. Я тебя ни на шаг не отпущу.
Он накрыл свой широкой ладонью ее ладошку. Она засопела от удовольствия и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на ощущении тепла его ладони. Неужели это правда, думала Настя, замирая от счастья. Да, правда, все сбылось. Все, о чем я мечтала. Я теперь навсегда счастлива, на всю жизнь! Засыпать и просыпаться с мыслью, что он рядом, – что может быть прекраснее? Все, что будет между нами, каждое его прикосновение – все есть счастье.
– Поцелуй меня, – попросила она, не открывая глаз. – Я так мечтала о твоих поцелуях.
– Зачем же здесь? – засмеялся он. – Люди смотрят. Поехали домой – там можно будет все.
– Но там же Анна Ивановна.
– Она к дочке пошла с детьми посидеть. Мы будем одни. Настя представила, как они входят в его подъезд, поднимаются по лестнице, запирают за собой дверь и она кидается в его объятья. Его ответный взгляд сказал ей, что он думает о том же.
– Да, Вадим, – спохватилась Настя. – У меня же билет в Муром на одиннадцать вечера. А твоя тетя предложила мне у вас жить. Но я хотела поработать в лесу. И Наташа с мужем туда приедут. Слушай, а поехали туда вместе. Там так здорово! Лес, грибы, ягоды. Сметана – ложка стоит. А каймак – нет ничего вкуснее. Ты отдохнешь, отъешься, поправишься. Поживем там месяца полтора, а потом вернемся. Давай? Твоя мама не будет возражать?
