Луэлла Стинбоу - Старинная легенда
Джиллиан небрежно зашвырнула рюкзак в открытую дверь пикапа. Рюкзак с глухим стуком приземлился рядом с аккуратно поставленными в ряд ящиками с оборудованием. С кинокамерой Труди она обошлась куда более бережно. И лишь убедившись, что драгоценный футляр стоит надежно и падать не собирается, и на всякий случай подложив сзади подушку от сиденья, Джиллиан обернулась к давней своей Немезиде.
Минуту-другую молодая женщина прикидывала, а не объявить ли Юджину начистоту, что все ее чувства к его драгоценному сынуле развеялись по ветру в ту кошмарную, унизительную ночь, когда Донован-старший рвал и метал, поливая ее грязью, а Чарли просто стоял и смотрел, ни словом не смея возразить отцу. Да она скорее правую руку себе отрубит, чем снова поставит себя в положение столь унизительное, неважно, идет ли речь о Чарли или любом другом мужчине. Однако гордость не позволяла Джиллиан признать, что Юджин сумел-таки задеть ее за живое, да так, что и по сей день вспоминать больно. Еще не хватало: доставлять старику такое удовольствие!
— Не знаю, приходило ли вам в голову, что и я, и Чарли уже вышли из того возраста, когда вы были бы вправе диктовать нам, как поступать и что делать!
Черные глаза недобро вспыхнули.
— Один раз вы уже едва не погубили его брак с Натали. Вторично я такого не допущу.
Судя по тому, что Джиллиан довелось наблюдать на предмет отношений Чарли и Натали давешним вечером, помянутый брак трещал по всем швам без какой бы то ни было помощи с ее стороны.
— Отлично. Предупрежден — значит, вооружен. А теперь, прошу меня простить, мне надо группу собирать.
Юджин подался вперед. Узкое его лицо исказилось ненавистью.
— И только посмей ездить через мои владения к каньону! На случай, ежели ты позабыла: в наших краях нарушителей границ частных владений мы попросту отстреливаем.
Джиллиан отпрянула, — до глубины души потрясенная и, к стыду своему, слегка напуганная этакой исступленной одержимостью. Боже милосердный, неужто ее глупая девичья влюбленность породила такую ярую ненависть?
Оскорбленная гордость уступила место рассудительности: ежели так, то давно пора заключить мир. Смерть отца преподала Джиллиан бесценный урок: жизнь слишком коротка и слишком драгоценна, чтобы без толку растрачивать ее на озлобленность или отчаяние.
— Я не вредить да пакостить приехала, — тихо проговорила молодая женщина. — Просто фильм хочу снять.
Старик, похоже, нимало не смягчился. Джиллиан снова попыталась обезоружить его кротостью.
— Я не стану ездить через ваши владения, Юджин. Мне немало пришлось потрудиться, но я добилась разрешения на доступ в запретную зону за плотиной. Эпизод с появлением деревни из воды я сниму через каньон с помощью телеобъектива.
Губы его презрительно дернулись.
— А то я не знаю про твои бумажки да пропуски! Посмей только…
Громыхнула затянутая сеткой дверь кафе, заглушая угрозу на полуслове. И на крыльце возник заспанный Робби с двумя бумажными пакетами в руках.
— Хэй, Джилл, помереть можно, чего Пегги запаковала нам на ланч! Я ей говорю, нам бы только перекусить, парочки сэндвичей за глаза довольно, а она во-от такой ломоть мяса отхватила, да и… Ой. — Паренек сонно заморгал, приглядываясь к сокрытому в тени незнакомцу. — Эй, утречко доброе, приятель!
Джиллиан закусила губу, сдерживая истерический смех: неряшливый, хипповатый Робби, — с волосами цвета молодой травки, с ног до головы обвешанный серьгами, — уронил на землю пакеты и с достоинством протянул Юджину растопыренную пятерню. Старик смерил отрока взглядом, поджал губы, развернулся на каблуках и, не оглядываясь, зашагал назад, к машине.
Робби изумленно захлопал глазами.
— Эй, чегой-то ему в штаны заползло?
— Пустяки. Ты давай, загружай ланч, ладно? А я подниму Труди и остальных. Надо бы уже ехать.
Джиллиан не терпелось расставить группу по местам. Настроить кинокамеры — и снова затеряться в воспоминаниях прошлого. Как же хочется опять ощутить этот затаенный, окрыляющий, трепетный восторг при виде того, как мистическая деревня медленно поднимается из глубины вод, пробуждаясь от десятилетнего сна! Ей просто необходимо снова пережить это потрясение и в последний раз прикоснуться к магии легенды вместе с отцом. Сердце молодой женщины неистово колотилось в груди. Замирая от радостного предвкушения, она поспешила назад, к мотелю, и нетерпеливо забарабанила в двери номеров.
Первой появилась величавая, точно античная скульптура, Труди: ее эбеново-черная кожа темной тенью выделялась в предрассветный сумерках. Минуту спустя к ней присоединился толстячок Кларенс — с томными замашками эстета и ненасытным аппетитом средних размеров удава.
— Давайте, ребятки, пора трогаться! — поторапливала Джиллиан. — Ежели наш главный инженер в расчетах не ошибся, на месте надо быть в семь, а в восемь включать камеры. Труди, готова? Кларенс? Рут?
Еще десять минут ушло на то, чтобы отыскать инфракрасные линзы, что Труди для вящей сохранности запихнула под кровать, и еще пять — на то, чтобы Рут с Кларенсом загрузили оборудование для звукозаписи. Сводить фонограмму они сегодня вовсе не собирались, но при записи Кларенс предпочитал одновременное прослушивание, так что всякий день киношники безропотно запаковывали все его причиндалы вплоть до последнего микрофона.
Джиллиан даже не задумывалась о том, сколько физических усилий уходит на перетаскивание оборудования из машины в мотель и обратно. Учитывая, что один объектив для кинокамеры стоил до пяти-шести тысяч долларов, ни один профессионал не оставил бы свою драгоценную технику в пикапе на всю ночь, даже в сонном и мирном городишке вроде Санто-Беньо.
К тому времени, как последний ящик оказался в машине и команда киношников готова была трогаться, небеса у горизонта прочертили пурпурно-розовые сполохи.
— Труди, ты поедешь со мной, по пути обсудим последовательность кадров. Робби, ключи от пикапа у тебя?
— Туточки. — Ее юный ассистент не спеша побрел к взятому напрокат пикапу. Роскошные ботинки фирмы «Найк», — модель на батарейках, — ярко посверкивали в сумерках. — Мы уж от тебя не отстанем. Только не свались опять с утеса, балда!
Они добрались до заграждений, возведенных рабочими Далтона на дороге вдоль края каньона, когда небо уже окрасилось ало-золотыми разводами. Охваченная лихорадочным нетерпением, Джиллиан едва ли не пинками повыгоняла свою команду из машин и повела к узкой площадке среди утесов, которую наметила для себя накануне. Огибая каменный выступ и крутой поворот, где она сверзилась в пропасть, Джиллиан не без признательности глянула вниз, на сосну, верхом на которой провела предыдущую ночь. И, благополучно миновав опасное место, бодро затопала вперед по каменистой тропке.
