Луиза Бэгшоу - Дитя понедельника
— Я просто просматриваю сценарии и отбираю подходящие.
— Ах вот как! — Чарлз тотчас утрачивает ко мне интерес. — Значит, окончательное слово не за тобой? Может, мне поговорить с твоим боссом? Как его зовут? Пожалуй, мне стоит обратиться к нему напрямую.
— Ее зовут Китти. — Я мило улыбаюсь, стараясь не заскрежетать зубами. — Но она принимает только сценарии, одобренные ее персоналом.
— Разве мои произведения нуждаются в рекомендациях? — самодовольно усмехается Чарлз. — Кроме того, я могу сказать, что ты меня рекомендовала.
— Сначала я должна просмотреть материал, — вздыхаю я.
— Это еще зачем?
Я беспомощно оглядываюсь в расчете на поддержку, но Ванна оживленно разговаривает со своими соседями, а Руперт развлекает Присциллу. Над столом слышится негромкий гул голосов: кажется, все увлечены беседой. Никому нет дела до произведений Чарлза и до меня.
— Видишь ли, фильм и книга выполняют различные функции. Не всегда возможно снять хорошую ленту по книге, особенно такой, где важны, как ты говоришь, полутона и оттенки эмоций.
— Все ясно.
— Мы ищем сценарии с интересным сюжетом. Таким, чтобы захватывало дух. Вроде «Парка юрского периода», например, или «Рокового влечения».
— Отстой!
— По большинству хороших книг никогда не снимали фильмов, потому что они не окупятся. На экране не всегда можно передать атмосферу, которая царит в книге. Публика просто не пойдет на подобные фильмы.
— Да ваша публика сама не знает, что ей нужно! Стадо баранов, вот кто они!
Кажется, я знаю, с кем можно познакомить Чарлза. Думаю, они смогли бы найти общий язык с Джоном. Они бы дружно крыли современную киноиндустрию и чувствовали бы единение душ. Хотя Джон никогда не рекомендовал бы книгу Чарлза Китти — он ненавидит, когда к другим приходит успех, которого сам он не добился.
— Я понял, — мрачно цедит Чарлз. — Всем этим киностудиям нужны сценарии вроде писулек Триш.
— Что-что?
— Триш написала сценарий про свадьбу, которая пошла наперекосяк. Дерьмо! Полный отстой!
— А… — разочарованно тяну я.
Свадьба, которая пошла наперекосяк. Избитый сюжет.
— Понимаю твою реакцию, — вдруг начинает смеяться Чарлз. — Дурацкий сценарий! Называется «Мамаша невесты». Мамаша ревнует дочь и пытается расстроить ее свадьбу, а затем сама влюбляется в родственника собственного грума.
Я тоже смеюсь.
— Довольно забавно.
Превосходный сценарий для Греты Гордон! Лучше не найти.
— Забавно? — Чарлз мрачнеет. — Дешевка, а не сюжет! Ты прочла бы его и тотчас забыла, о чем читала.
— Но ты же не забыл.
— Вот мой роман… — начинает Чарлз.
— Погоди, — обрываю его я. — А как связаться с этой… Триш?
Чарлз застывает, словно внезапно превратился в статую.
— А зачем тебе это? Триш Эванс — нянька моих племянников, необразованная глупая особа. Лучше послушай про мой роман. Он посвящен…
— У меня появилась одна идея, — говорю я, тщательно подбирая слова. — Мне нужно представить начальнице несколько новых сценариев. Понимаешь, если каждый из них окажется дешевкой, не стоящей возни, то Китти придется подыскивать что-то более приличное, из диаметрально противоположного жанра.
— Ты о серьезной литературе? — Кажется, Чарлз клюнул. — Да, о ней. Возможно, Китти заинтересуется хорошей книгой с сильными персонажами и необычной… э… атмосферой.
— То есть ты хочешь подсунуть ей дерьмо, чтобы она обратила внимание на мой роман? — озаряет Чарлза.
— Ты чрезвычайно догадлив, мой друг!
— Ага. — Он тотчас вытаскивает солидную, с позолоченными уголками, визитку и быстро черкает на ней несколько строк. — Эта телефон моей сестры, леди Картрайт. Она жена известного пластического хирурга, сэра Ричарда Картрайта.
— Ах, того самого! — восклицаю я, хотя никогда не нуждалась в услугах педиатра, а значит, впервые слышу это имя.
— А твоя Китти… она прислушивается к твоим советам?
— Я ее доверенное лицо! — заявляю без тени сомнения. Чарлз поднимает бокал с красным вином и провозглашает:
— За Анну! За ее тонкий ум!
Я чокаюсь с ним бокалом, пытаясь представить, как выглядит Триш.
— За твой талант! — льстиво отвечаю я.
Остаток вечера проходит под эгидой нудных разговоров и многообразия блюд, названия которых я уже не помню. Когда наступает очередь кофе, я не чаю поскорее свалить домой.
— Тебе понравилось? — Ванна настойчиво сжимает мою руку. — Чарлз оказался приятным собеседником, как я погляжу! Ты болтала только с ним! Вы отлично смотрелись рядом!
— Все было чудесно, — киваю я, не желая разочаровывать подругу.
— Надеюсь, вы еще не раз увидитесь. Конечно, Чарлз немного заносчив, когда дело касается его книг, но в целом он довольно мил. — Ванна переходит на шепот. — У него трастовый фонд. И квартира на Итон-сквер, очень неплохая.
— Отличная партия, — киваю я.
— Чарлз, дорогой! — Ванна подхватывает Чарлза под локоть, когда тот собирается взять пальто. — Ты посадишь Анну в такси?
— Разумеется, с превеликим удовольствием, — вполне искренне говорит тот. — Я не позволю прекрасной леди добираться в одиночку.
— Но я собиралась спуститься в метро, — пытаюсь я протестовать.
— Ни в коем случае! — Чарлз вошел в роль благородного рыцаря. Уверена, что его вдохновила на этот подвиг гипотетическая возможность стать сценаристом фильма.
По дороге домой, в такси, я размышляю о том, что такого плохого я натворила в прошлой жизни, чтобы заслужить все это. Конечно, надо отдать должное Чарлзу. Он гораздо привлекательнее Брайана, у него не воняет изо рта, и он не поскупился на такси. С другой стороны, Чарлз даже не пытается делать вид, что очарован мной, он просто наивно отдает должное моей изобретательности и будущей полезности. Он с огромным удовольствием говорит со мной о своей книге, о своем таланте и своем потенциале, а также о своей привлекательности и своем же уме. Я довольно быстро усвоила, что во время такой беседы проще всего вставлять иногда «угу» или «хм-м», а порой «неужели?» — и Чарлз будет вполне доволен.
— Понимаешь, Анна, — вдруг говорит он, когда такси преодолело большую часть пути до моего дома, — меня не понимают женщины.
— Неужели? Мне очень жаль!
— Представь себе, я уже три года не имею постоянных отношений!
Очень даже представляю.
— Не может быть!
— Это правда, — горько говорит Чарлз. — Они не умеют жить рядом с гением. Все мои женщины рано или поздно говорили, что пора мне найти «настоящую работу». Какая чушь! Что может быть более настоящим, чем служение музам?
— Действительно, что? — откликаюсь я.
— Конечно, все они с удовольствием тратили мои деньги, жили в моем доме и мешали мне работать. У меня сложилось впечатление, что женщина — это такое существо, у которого постоянно болит голова и половину месяца занимают критические дни.
