Кристин Ханна - Разные берега
За последние пятнадцать лет он не раз подвергался соблазнам, однако же ни разу не изменил жене. Все его любовные похождения в прошлом.
Элизабет никак не могла заснуть. Она надела теплый махровый халат, который Анита оставила ей в гостевой комнате, и потихоньку спустилась вниз. Половицы старого дома скрипели у нее под ногами.
Она налила себе чашку чая, потуже затянула пояс халата и вышла на улицу.
Элизабет шла по выложенной кирпичом дорожке, разделявшей сад на две части. Как часто в детстве она приходила сюда одна, как будто что-то разыскивая! Конечно, искала она свою маму, и здесь, среди цветов, за которыми так заботливо ухаживала ее мать, Элизабет чувствовала ее присутствие.
Она пыталась представить маму в саду, представить, как она обрезала кусты роз, но все, что осталось у Элизабет от Маргерайт Роудс, – это черно-белые фотографии, сделанные на свадьбе, на выпускном вечере и прочих торжественных событиях. Благодаря этим снимкам у Элизабет создался смутный, бесцветный образ хорошенькой молодой женщины, которая никогда не смеялась.
Элизабет присела на корточки у клумбы с розами и услышала скрип открывшейся двери, а потом звук шагов.
– Привет, Анита, – сказала она, не оборачиваясь.
– Просто не верится, что эти розы через несколько месяцев зацветут.
– Я как раз тоже думала об этом.
– Знаешь, – тихо сказала Анита, – я все эти годы сама ухаживала за розами, садовника к ним не подпускала.
– Почему?
Анита грустно улыбнулась. Ее густые платиновые волосы вились мелкими кудрями, она куталась в длинный голубой халат. Ей было шестьдесят два года, но выглядела она лет на десять старше.
– Я как-то раз почувствовала здесь запах ее духов. По спине Элизабет побежали мурашки.
– Маминых духов? – прошептала она.
– Это случилось в один из тех дней, когда ты была в плохом настроении и огрызалась, что бы я тебе ни сказала. Я решила отвлечься и пришла сюда заняться розами. И тут до меня донесся аромат ее духов. Ничего сверхъестественного – не то чтобы мне послышался ее голос или еще что-то в этом роде... Я просто... поняла, что ругаюсь с ее маленькой дочкой, которая страшно переживает смерть матери. С тех пор, рассердившись на тебя, я всегда приходила успокоиться сюда, в сад.
Элизабет расслышала в голосе Аниты боль и на этот раз ее поняла.
– Неудивительно, что ты так часто сюда приходила.
– Наверное, мне надо было вести себя по-другому. Я знала, как тебе не хватает мамы, как ты тоскуешь по ней.
– Я тогда уже начала забывать ее. И это было хуже всего. Поэтому я все время расспрашивала о ней папу. Но он всегда отвечал: «Просто вспоминай ее, Птичка». Он, казалось, не понимал, что у меня о ней остались самые смутные воспоминания.
– Наверное, сейчас твоя мама как раз выдает ему все, что она думает по этому поводу.
– Знаешь, Анита, он никого не любил так, как тебя. – Как Элизабет ни старалась, в ее голосе все же прозвучала горечь.
– Спасибо тебе за эти слова. – Анита задумчиво посмотрела вдаль, на вспаханные поля: – А почему ты не полетела в Нью-Йорк вместе с Джеком и дочками?
Элизабет встала, скрестила на груди руки:
– Дело в том, что я и сама этого не знаю. Видимо, я просто была к этому не готова.
Анита сделала шаг ей навстречу.
– Твой отец часто говорил: «Мама, если дочка не расправит крылья, она когда-нибудь совсем разучится летать». Его очень беспокоило, что ты совсем не думаешь о себе, что у тебя нет собственной жизни.
– Я знаю.
Элизабет не хотелось говорить на эту тему. Это было бы слишком больно. Вытерев слезы – она и сама не заметила, как заплакала, – Элизабет взглянула на Аниту:
– А ты? Что будет с тобой?
– Как-нибудь справлюсь.
Эти слова ничего не значили, но других она от Аниты не дождалась.
– Я позвоню тебе из Нью-Йорка, проведаю, как ты здесь.
– Буду очень рада.
Они замолчали. Элизабет вдруг страшно захотелось, чтобы ее отношения с мачехой сложились по-другому, чтобы они могли взяться за руки и утешить друг друга. Но было уже слишком поздно что-то менять.
– Ты считаешь, что мы упустили шанс стать ближе? – спросила Анита.
Элизабет кивнула. Она не знала, как еще среагировать на этот вопрос.
– Как жаль! – сказала Анита. – Но обо мне ты не беспокойся, дорогая. Все будет в порядке. Когда я выходила замуж за человека, который был на четырнадцать лет меня старше, я ведь понимала, что он умрет раньше. Я всегда знала, что когда-нибудь останусь одна.
– Мне так тебя жаль, – проговорила наконец Элизабет. – Позвони, если тебе вдруг станет очень одиноко. – Она сделала шаг в сторону, ей захотелось побыть одной. – Пойду-ка я спать. Завтра в шесть вставать.
Она направилась к дому, пытаясь идти уверенно, не оглядываясь. Оказалось, это не так-то просто.
Поднявшись к себе в комнату, Элизабет выглянула в окно.
Анита по-прежнему стояла в саду, ее плечи дрожали. Даже при тусклом свете луны Элизабет увидела, что по щекам у нее катятся слезы.
Анита смотрела на розы.
Элизабет стояла перед табло в аэропорту Нашвилла.
Рейс на Нью-Йорк отложили на два часа.
Тяжело вздохнув, она зашла в ресторан, села у окна и принялась наблюдать за тем, как взлетают самолеты.
Она изо всех сил гнала воспоминания, но они нахлынули на нее с новой силой. Ты не живешь своей жизнью, она проходит мимо тебя.
Если бы только в ее власти было изменить это. Может, надо сесть в самолет и полететь в совсем незнакомые места? Но куда? В Париж? В Непал? У нее даже не было с собой паспорта. А в целом мире имелось только одно место, где ей хотелось бы сейчас очутиться.
Дома. В ее доме на берегу океана.
А она вот сейчас полетит в Нью-Йорк, где ей опять придется подстраивать свою жизнь к интересам Джека.
– Я не хочу в Нью-Йорк, – прошептала она.
Элизабет посмотрела на часы и приняла решение.
Она встала из-за стола, расплатилась с официантом и направилась к газетному киоску, где купила конверт и пачку почтовой бумаги – единственной, какая там была, с шапкой наверху в виде фотографии поместья Элвиса Пресли и надписи: ЭЛВИС ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС В ПРЕКРАСНОМ ШТАТЕ ТЕННЕССИ.
Элизабет вернулась в ресторан, села на прежнее место и начала писать письмо:
Дорогой Джек!
Я люблю тебя. Мне кажется очень важным начать письмо с этих слов. Мы постоянно говорим друг другу об этом, и я знаю, что говорим искренне. А еще я знаю, что этого уже недостаточно, ты ведь понимаешь, о чем я? Ни тебе недостаточно, ни мне. Мы прожили вместе двадцать четыре года. Когда мы только поженились, я и не хотела ничего другого. А теперь все изменилось, я почувствовала необходимость начать собственную жизнь. Боюсь, не сделав этого сейчас, я не решусь уже никогда. А теперь перехожу к самому главному: я не вернусь в Нью-Йорк, по крайней мере сейчас. За все годы, что мы прожили вместе, только одно место я считала своим домом, и я не хочу покидать его. Я возвращаюсь в Эко-Бич. Мне нужно какое-то время побыть одной, чтобы попытаться понять, кто я такая и какой я могу стать.
