Марион Леннокс - Ход королевой
София расплылась в улыбке:
– Его правда здесь нет.
– Куда он уехал?
– Кто знает? – София пожала плечами. – Пути принцев непредсказуемы. Но если серьезно, то кончина старого короля выявила кучу дел, которые нужно решить. – Ее лицо смягчилось. – Да, нелегко приходится королеве. Но она молодец, держится.
– По ее виду ни за что не скажешь, что ей может быть плохо.
– Верно. Но поверь мне, это мнение обманчивое. Ее нужно узнать поближе. А тебе – поесть. Что тебе приготовить?
– Тост я могу сделать себе сама.
– Если ты станешь принцессой, придется отвыкать от слова «сама», – с улыбкой сказала София. – Сделай себе тост – и ты обидишь весь персонал кухни.
– Если я стану принцессой…
– Станешь. – Пожилая женщина решительно кивнула. – Я уверена в этом, потому что знаю принца Андреаса.
Поспешно проглотив один тост – это было все, что она была способна впихнуть в себя,
– Холли отправилась на пляж, захватив с собой ланч, приготовленный для нее Софией.
– Я сообщу, если его высочество вернется, – сказала пожилая женщина.
Для Холли ее слова прозвучали как предупреждение. В любом случае выбора у нее нет – она находится на острове Андреаса, а значит, ей надлежало подчиняться его правилам.
Холли пробыла на пляже почти весь день. Солнце уже стало садиться за горизонт, но никто за ней не пришел. Честно признаться, ей уже надоело лежать на песке и думать, как поступить. Плавать, а не думать о вчерашнем поцелуе. Читать книгу, а не видеть на ее страницах лицо Андреаса.
Вернувшись в дом, она застала Софию и Никоса на кухне. Пожилая пара негромко о чем-то спорила. Интересно, о чем?
Внезапно Холли почувствовала себя одинокой. Непонятно почему – ведь она всю жизнь была одна. Особенно в последние годы, когда ее отец словно забыл о существовании дочери.
А может, действительно выйти замуж? Может, это будет гораздо лучше, нежели перспектива провести в одиночестве всю оставшуюся жизнь? Кто знает…
В дверь ее спальни постучали. За ней раздался голос Никоса:
– Ужин подан.
Холли вздохнула. Глупо прятаться в спальне.
Только вот что ей надеть? Может, то же платье, что было на ней вчера? Таким образом, она хотя бы может избежать жадного взгляда Андреаса, от которого ее бросало в жар. Да, так она и сделает. Андреас, скорее всего, привык к разнообразию – так она быстрее ему наскучит.
И может быть, так он сам скорее предложит ей отправиться домой.
Никос встретил ее сдержанной улыбкой. Он показал в сторону стола, вновь, как и вчера, сервированного под открытым небом.
Андреас сидел на стуле, но при виде Холли поднялся и пошел к ней навстречу. В вечернем костюме он выглядел просто убийственно – черный пиджак, белоснежная рубашка, оттенявшая смуглую кожу, черные, словно вобравшие в себя ночь глаза. Он улыбнулся, и от этой улыбки все перевернулось у нее внутри.
«Это несправедливо, – с отчаянной беспомощностью подумала Холли. – Разве может мужчина быть таким бесподобным?»
– Ты прекрасна, – низким голосом промурлыкал он.
– Я выгляжу так же, как вчера, – прохладно ответила она.
– Не совсем, – возразил Андреас. – У тебя нос шелушится. Чуть-чуть.
– Забудь про мой нос.
– Забыть такой красивый нос? Это невозможно.
– Андреас… – У Холли сорвался голос, и Андреас отступил, с тревогой глядя на нее.
– День прошел неудачно?
– А ты как думаешь? Ты вывалил на меня столько информации и оставил меня одну, наедине с моими мыслями.
– И о чем ты думала?
К Холли вернулось некоторое спокойствие.
– То, что ты предлагаешь, даже требуешь от меня, – невозможно. Абсолютно.
Но ее слова произвели совсем не тот эффект, на который она рассчитывала. Андреас улыбнулся, легко коснулся губами ее лба и повел к столу.
– Согласен. Вчера, когда я уехал, оставив тебя одну, я думал о том же самом. Что в нашем соглашении выигрываем только мы.
Холли почувствовала, словно у нее из легких вышел весь воздух. Андреас отодвинул стул и подождал, пока она не села. Холли буквально плюхнулась на него.
– И что теперь? – кое-как выдавила она.
– И теперь… – Андреас обошел стол.
– Я могу ехать домой?
– Боюсь, что нет, – извиняющимся тоном сказал Андреас. – От того, выйдешь ты за меня замуж или нет, зависит благополучие слишком многих людей. София! – позвал он.
Из кухни вышла София. Никос придержал для нее дверь.
Взгляд Холли сразу выхватил щенка на руках пожилой женщины. От изумления она даже привстала на стуле, не веря своим глазам. Но это действительно был щенок бордер-колли, пушистый черно-белый клубок в возрасте десяти – двенадцати недель, с влажными умными глазами и неистово виляющим хвостом, так что впору было испугаться, как бы он не оторвался.
– Он уже успел к вам привязаться, ваше высочество, – с укором сказала София. – Ему не понравилось, что вы оставили его на кухне.
Холли могла лишь переводить взгляд с экономки на Андреаса.
– Вчера я понял, что чего-то не хватает, – стал объяснять Андреас. – И потом вспомнил. С того первого дня, что я жил у вас в доме, у тебя было две тени: одна своя, другая черно-белая. Если я не ошибаюсь, ты звала его Дифер.
– Мой Дифер, – все еще не придя в себя от изумления, пробормотала Холли.
– Старая пастушья собака.
– Бордер-колли. – Холли не отрывала глаз от щенка.
– Когда я узнавал о тебе, мне сообщили многие детали, но про собаку не было сказано ни слова.
– Я не держала собак после смерти Дифера.
– Вот в чем дело… Когда я жил у вас, он уже тогда был стар.
– Да, – сказала Холли и умолкла. Не могла заставить себя сказать, что ее верный друг пережил Адама всего на три недели. Сначала ребенок, потом ее верный пес… – Я хочу домой.
Там Адам.
Андреас неожиданно взял щенка из рук Софии и протянул его Холли.
– Сядь, – негромко сказал он.
Холли послушно опустилась на стул. Андреас положил щенка ей на колени, поднял ее руки и положил их на теплый клубок.
– Считай это моей клятвой, – мягко сказал он.
– Твоей клятвой? – растерянно повторила Холли.
Никос и София хотели было незаметно удалиться, но Андреас взмахнул рукой:
– Нет, останьтесь. Мне нужны свидетели. Я уверен, что вы никому об этом не скажете, так как и то, что я собираюсь сказать, не для чужих ушей. Холли, я прошу тебя выйти за меня замуж. Ради моих людей, ради моей страны. Я обещаю, что как только будут улажены все вопросы, требующие немедленного разрешения, и как только все убедятся, что я порядочно поступил по отношению к тебе. Когда никто не сможет обвинить членов нашей семьи в прошлых прегрешениях, ты сможешь вернуться домой.
