Эмма Чейз - Все запутано
Такого еще не было. Со мной такого не происходило. Никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине, и не важно что это смесь злости и похоти.
— Дрю… Дрю, я не могу так поступить. Я люблю Билли, — говорит она, задыхаясь.
Ее признание на меня не действует так, как вы того ожидаете. Может потому что ее рука до сих пор у меня на члене, когда она это говорит. Ее действия говорят совсем не то, что ее слова. Руки и бедра, которые все еще притягивают меня сильнее, касаются меня и умоляют о большем.
— Все хорошо, Кейт. Ладно. Люби Билли. Выходи за него замуж. Только, пожалуйста… Боже… пожалуйста, просто давай трахнемся.
Я даже не понимаю, что говорю. Не понимаю о чем. Всего одна мысль выстукивает у меня в голове, словно первобытная мелодия:
Еще.
Опускаю свой подбородок, чтобы прикоснуться снова к ее губам. Но вместо губ, попадаю в ее ладонь. Открываю глаза и вижу, что своей рукой она закрывает мне рот. Ее грудь вздымается и опускается от частого дыхания.
И тут я вижу ее глаза. И чувствую, будто мне прилетело гранатой в грудь. Потому что в ее широко раскрытых глазах была паника… и растерянность. Пытаюсь произнести ее имя, но голос приглушен ее ладонью.
Когда она говорит, я слышу всхлипывание в ее голосе:
— Я не могу это сделать, Дрю. Прости. Билли… эта работа… это моя жизнь. Вся моя жизнь. Я… я не могу.
Она дрожит. И вдруг моя потребность, моя страсть и мой бешенный стояк — все отошло на второй план, осталось огромное желание успокоить ее. Сказать ей, что все нормально. Что все будет хорошо.
Что угодно. Я скажу ей все, что угодно, чтобы стереть этот взгляд с ее лица.
Но она не дает мне и шанса. Как только она убирает руку от моего рта, тут же выбегает за дверь. И она исчезает прежде, чем я успеваю сделать вдох. Мне следует пойти за ней. Надо сказать ей, что это нормально, если она решила притормозить. Что это ничего не изменило и не изменит. Хотя это большая наглая ложь, и мы оба это знаем, не так ли?
Но я не следую за Кейт. Причина проста: вы когда-нибудь пытались бежать со стояком в штанах?
Нет?
Знаете, это практически невозможно.
Падаю на диван и откидываю голову назад. Смотрю на потолок и сжимаю пальцами переносицу. Как так получилось, что такая простая вещь, как секс, стала такой чертовски сложной? Я тоже не знаю.
Боже, что за стояк у меня. Хочется плакать — я в этом признаюсь. И мне не стыдно. Мне хочется рыдать от пульсирующей боли в паху, которой так и не будет облегчения. Даже не возникает идеи, чтобы пойти и найти замену Кейт. Потому что мой член уже знает, то, что мозг только начинает понимать.
Кейт Брукс незаменима. Не для меня. Не сейчас.
Смотрю вниз на эрекцию на своих коленях. Ту самую, что не подает признаков ослабеть в скором времени.
Это будет длинная-длинная ночь.
Глава 8
На следующий день Кейт не появляется в офисе до 11 часов. И не стоит говорить, что это необычно для нее.
Она меня избегает. Я это знаю, потому что сам не раз так поступал. Тайком крадешься через бар, если мельком заприметишь кого-нибудь из девчонок, с кем до этого переспал. Но оказаться по другую сторону барикады? Хреново.
У меня не получается поговорить с ней до двух, когда она, потрясающе привлекательная, переступает порог моего кабинета. Ее волосы заколоты наверху в прическу, которую Александра назвала бы ракушкой. На ней черное платье, которое слегка доходит до ее колен, высокие каблуки и черный блейзер.
Она кладет мне на стол кипу постеров, ее таблицы и графики уменьшились до размера записной книжки, как мы и договаривались.
— Ладно, ты прав! Главным в разговоре с Андерсеном следует быть тебе, я буду на вторых ролях.
Она говорит так, будто ничего не произошло. Будто она не дрожала в моих руках и не разжигала меня своими прикосновениями в этом самом офисе несколько часов назад. Вся деловая. Совершенно равнодушная. И это меня раздражает.
Очень.
Равнодушие совсем не та реакция, что я привык получать от женщин. По правде говоря, принять это совсем не просто.
Чувствую, как сжимается челюсть.
— Хорошо. Это самое лучшее, как мы можем поступить.
Так, если вы еще не догадались, я не слишком-то эмоционален. Я не собираюсь говорить о своих чувствах до потери сознания, как какой-нибудь религиозный фанатик Нью Эйджа.[7] Но я жду от нее хоть чего-то. Хоть какого-то признания о том, что произошло вчера вечером — о том притяжении, что до сих пор было между нами. Я думал, она первая об этом заговорит.
Она ведь женщина, как-никак.
Когда все, что я получаю — это молчание, то решаю рискнуть.
— Кейт, насчет вчера…
Она меня перебивает.
— Это была ошибка. Такого больше не повторится!
Вы что-нибудь знаете о детской психологии? Нет? Ну, вот вам урок! Если вы что-нибудь запрещаете ребенку, угадайте, что он сделает первым, как только вы отвернетесь? Точно.
С мужчинами также. Такое повторится еще как! Но ей сейчас не обязательно об этом знать.
— Ладно.
— Замечательно.
— Здорово.
— Хорошо, — шепчет она.
Хорошо — забавное слово, вам так не кажется? Я не знаю еще такого в английском языке, которое бы выражало так много, и в тоже время так мало. Сколько жен говорили своим мужьям «Все хорошо» и, на самом деле, имея ввиду «Как же мне хочется отрезать твои яйца здоровенным ножом!». Сколько мужчин говорили своим девушкам «Выглядишь хорошо», подразумевая «Тебе бы в спортзал, да поработать там — хорошенько!» Это универсальная форма сказать, что у нас все отлично, когда на самом деле все, что угодно, только не это.
— Хорошо, — повторяю я и смотрю на бумаги, что у меня на столе.
И тут она уходит, а я просто еще минут десять смотрю ей вслед, снова и снова прокручивая в голове прошлую ночь.
Эй, а вы знаете слово, значение которого противоположно тому, что должно означать?
Трахнутый.
Именно таким я и буду, если не оторву свою задницу от стула и не войду в рабочее русло к семи часам вечера.
* * *Наша встреча за обедом проходит хорошо. Хотя переговоры веду я, Кейт просто очаровала Сола Андерсена. И если бы не мое поганое настроение, я бы признал, что она действует, как настоящий профи. Но из-за своего настроения, говорю об этом только вам.
Она смеется над какой-то историей, которую только что закончил рассказывать Андерсен. Потом он извиняется и отправляется в сортир. А я делаю глоток своего вина, желая, чтобы это было виски.
Кейт поворачивается ко мне, глаза светятся восторгом, как у первокурсницы.
